Анна Федорец - Савва Морозов

• Название: Савва Морозов
• Автор: Анна Федорец
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-235-03627-7

Имя Саввы Тимофеевича Морозова — символ загадочности русской души. Что может быть непонятнее для иностранца, чем расчетливый коммерсант, оказывающий бескорыстную помощь частному театру? Или богатейший капиталист, который поддерживает революционное движение, тем самым подписывая себе и своему сословию смертный приговор, срок исполнения которого заранее не известен? Самый загадочный эпизод в биографии Морозова — его безвременная кончина в возрасте 43 лет — еще долго будет привлекать внимание любителей исторических тайн. Сегодня фигура известнейшего купца-мецената окружена непроницаемым ореолом таинственности. Этот ореол искажает реальный образ Саввы Морозова. Историк А. И. Федорец вдумчиво анализирует общественно-политические и эстетические взгляды Саввы Морозова, пытается понять мотивы его деятельности, причины и следствия отдельных поступков. А в конечном итоге — найти тончайшую грань между реальностью и вымыслом. Книга «Савва Морозов» — это портрет купца на фоне эпохи. Портрет, максимально очищенный от случайных и намеренных искажений. А значит — отражающий реальный облик одного из наиболее известных русских коммерсантов.

---

Как уже было сказано, в мае 1885 года Савва Тимофеевич окончил курс университетского обучения со степенью кандидата, после чего подал прошение на написание кандидатского рассуждения. Однако с марта 1885 года он исполнял функции одного из директоров Товарищества Никольской мануфактуры. Очевидно, директорская должность требовала гораздо больше времени, нежели он предполагал. По-прежнему продолжался кризис, вызывавший отчаяние у многих промышленников. Так, крупный промышленник Н. К. Крестовников писал: «В 1885 году происходит в нас сильный поворот к пессимизму. Мы стараемся сократить расход на содержание контор, складов; сокращаем число комиссионерств и в результате доходим до сокращения сбыта… Дух наш поник, и мы снова заговорили о ликвидации!»[139] Чтобы удержаться на плаву, приходилось предпринимать гораздо больше усилий, нежели в более благополучные годы. Кроме того, весь 1885 год, как и первая половина 1886-го, для семейства Морозовых прошел в напряженном ожидании суда.

Выполнить учебно-квалификационную работу в срок С. Т. Морозов не успел, о чем свидетельствует его новое прошение на имя ректора Московского университета. Оно составлено 12 февраля 1886 года, через четыре дня после первого судебного процесса по делу зачинщиков Морозовской стачки (проходил 7–8 февраля). Морозов писал: «Имею честь покорнейше просить Ваше Превосходительство отсрочить мне свидетельство на жительство впредь на 6 месяцев, так как мне кандидатское разсуждение отложено на означенный выше срок».[140] Однако даже то, что ему пошли навстречу и предоставили дополнительное время, не спасло молодого купца. С каждым месяцем он все сильнее втягивался в дела мануфактуры. В начале августа 1887 года Тимофей Саввич отправился в Крым поправлять здоровье. Вернулся из поездки он только 14 октября. На протяжении этого времени его старший сын исполнял обязанности отца по фабрикам. «В следующем году эта ситуация повторилась. Таким образом, он (Тимофей Саввич. — А. Ф.) сумел подготовить членов Правления к самостоятельной работе в качестве руководителей».[141]

Очевидно, осенью 1887 года Савва Морозов окончательно осознал, что, в силу сложившихся обстоятельств, он так и не сумеет написать квалификационную работу. Поэтому 4 ноября 1887 года он вновь подал на имя ректора прошение, где говорилось: «Честь имею просить Ваше превосходительство об утверждении меня в звании действительнаго студента[142] ввиду того, что мною не предоставлено своевременно кандидатское разсуждение». Аттестат об окончании Императорского Московского университета Савва Тимофеевич Морозов получил 17 декабря 1887 года. Документ свидетельствовал, что С. Т. Морозов «…при отличном поведении окончил курс по отделению естественных наук Физико-математическаго факультета и за оказанные им хорошие успехи, определением Университетского Совета, 31 октября 1887 года состоявшимся, утвержден в звании действительнаго студента».[143]

Начиная с осени 1887 года дела мануфактуры должны были поглотить Савву Тимофеевича целиком. Тем более что его младший брат Сергей «из-за своей нервной болезни» постоянно уклонялся от участия в делах фирмы. «С конца 1887 года С. Т. Морозов как директор Правления Никольской мануфактуры стал получать жалованье и наградные, что в 1888 году составило 30 300 рублей в год. Имел он в то время и собственное движимое имущество, включавшее высокодоходные паи Трехгорного пивоваренного общества, Купеческого банка и акции Торгового банка».[144] Тогда же, в 1887 году, Савва Тимофеевич был выбран кандидатом в директора Товарищества «Братья Крестовниковы и К°», паями которого он также располагал.[145] Казалось бы, в таких обстоятельствах С. Т. Морозов мог похоронить надежду когда-либо состояться на научном поприще. Тем не менее у него оставался еще один шанс.

В те годы среди купцов-текстилыциков было принято отправлять своих отпрысков за границу, чаще всего в Европу. Там они знакомились с новейшими достижениями промышленности, уделяя особое внимание текстильной отрасли: посещали фабрики и выставки, завязывали полезные знакомства, а то и наравне с простыми рабочими обучались премудростям текстильного дела под руководством заграничных мастеров. По свидетельству современных исследователей, брат Тимофея Саввича, Захар Саввич Морозов, «…считал необходимым изучать зарубежный опыт в текстильной отрасли, его потомки неоднократно бывали за границей». Глядя на сверстников, Савва Тимофеевич решил воспользоваться этой возможностью и съездить за границу в образовательных целях. Когда именно состоялась эта поездка и сколько времени заняла, пока, к сожалению, не выяснено. Известно лишь, что Морозов-младший покинул родину после получения аттестата об окончании университета, пробыл за границей несколько месяцев и вернулся домой при жизни Тимофея Саввича. Таким образом, поездку надо датировать промежутком между декабрем 1887-го и октябрем 1889 года. Зато сохранились некоторые свидетельства о том, где именно Савва Тимофеевич успел побывать и чем занимался.

Совершенствовать образование он отправился в Англию. Это неудивительно: в ту эпоху Англия была лидером в текстильной отрасли — как, впрочем, и в промышленности вообще. По свидетельству купца Николая Александровича Варенцова, «вся английская промышленность стояла в то время неизмеримо выше, чем промышленность во всех европейских странах; то же можно сказать о культурности английских рабочих, с которыми в то время не могли тягаться рабочие других государств, вследствие чего Англии не приходилось бояться конкуренции кого-либо». Для молодых коммерсантов, желавших отшлифовать свое образование и получить новые навыки, Англия нередко являлась наиболее желанной целью. Поскольку Савва Тимофеевич с раннего детства усиленно изучал английский, проблем в общении с англичанами не возникло.

По свидетельству его внука, Савва Тимофеевич жил и проходил обучение как минимум в двух английских городах: в Манчестере и Кембридже. И то и другое вполне объяснимо. Манчестер в XIX веке являлся мировым лидером среди центров текстильной промышленности. Здесь располагалось множество текстильных фабрик, которые славились качеством выработки тканого материала. В Манчестере С. Т. Морозов «набирался сноровки, опыта у мастеров по ткачеству, прядению, крашению тканей».[146] Иными словами, изучал теорию и практику текстильного дела. Как это происходило, можно понять из воспоминаний другого купца, Петра Ивановича Щукина, который в 1870-х годах также обучался за границей.

В 1875 году П. И. Щукин осваивал теорию фабрикации шелковых тканей, а по окончании этого курса опробовал ее на практике — собственноручно ткал бархат у одного мастера, владевшего несколькими станками. «Работал я у этого мастера с месяц, причем бархат, который я ткал, был очень широкий, вследствие чего выработка подвигалась весьма медленно. Моя работа состояла в том, что я приводил в движение челнок с утком, пропускал железный прутик с желобком и разрезал сплетение ниток особым ножом… По мере выработки бархата он укладывался, чтобы не мялся, в деревянный цилиндр, приделанный к станку».[147] Очевидно, этот этап обучения был необходим, чтобы молодой купец научился разбираться в качестве приобретаемой для продажи мануфактурной продукции, и Савва Тимофеевич его также проходил. По собственному свидетельству Морозова, в Манчестере он «работал… на текстильной фабрике». Помимо практики промышленного дела обучался Савва Тимофеевич и теории. В Кембридже он совершенствовал свои познания по химии: слушал лекции наравне с другими студентами, «собирался защищать в Кембридже диссертацию по химии, — я ведь специалист по краскам, патенты имею, — но не вышло из меня ученого». В связи с семейными обстоятельствами Савва Тимофеевич был вынужден опять — на этот раз навсегда — прервать обучение и вернуться на родину.

Морозов окончательно отказался от научной карьеры и посвятил свою жизнь фабрике. Однако тоска о несбывшейся мечте по временам всё же будоражила его, заставляя чувствовать, что он находится не совсем на своем месте. Максим Горький, описывая одну из своих первых встреч с Саввой Морозовым, рассказывал: «Кто-то сказал мне, что он учился за границей, избрав специальностью своей химию, писал большую работу о красящих веществах, мечтал о профессуре. Я спросил его: так ли это?

— Да, — с грустью и досадой ответил он. — Если б это удалось мне, я устроил бы исследовательский институт химии. Химия — это область чудес, в ней скрыто счастье человечества, величайшие завоевания разума будут сделаны именно в этой области».[148]

Обычно ипостась ученого дремала в купце, но в самые неожиданные моменты она пробуждалась. Это происходило во время фабричной работы, когда необходимо было заняться красителями для тканей, — и в те моменты, когда дела театра требовали творческого подхода. В очерке о крупном купце-миллионщике, нижегородце Н. А. Бугрове тот же Горький описывал обед, на котором присутствовали сам Алексей Максимович, Бугров и Морозов. «Бугров уже сидел в отдельном кабинете у накрытого стола, два официанта в белом, как покойники в саванах, почтительно и молча суетились, расставляя тарелки с закуской… Сабва был настроен нервно и раздраженно; наклонив над тарелкой умное татарское лицо, он торопливо, дробной речью, резкими словами стал передавать рассказ какого-то астраханского промышленника о том, как на Каспии истребляют сельдь, закапывая в песок берегов миллионные избытки улова.