Теодор Моммзен - Моммзен Т. История Рима.

• Название: Моммзен Т. История Рима.
• Автор: Теодор Моммзен
• Жанр: История

Теодор Моммзен. История Рима. — СПб.; «НАУКА», «ЮВЕНТА», 1997.

Воспроизведение перевода «Римской истории» (1939—1949 гг.) под научной редакцией С. И. Ковалева и Н. А. Машкина.

Ответственный редактор А. Б. Егоров. Редактор издательства Н. А. Никитина.

---

Если, таким образом, новой унитарной империи была дана национальность, правда, лишенная естественных признаков народной индивидуальности и скорее походившая на неодушевленное произведение искусства, чем на живой продукт природы, то она нуждалась еще в единстве тех учреждений, которыми движется общая жизнь нации, именно государственного строя и управления, религии и суда, монетной системы, системы мер и весов, причем, конечно, всевозможные местные особенности могли отлично уживаться с основным единством. Во всех этих сферах может идти речь только о начатках, так как окончательное построение монархии Цезаря в духе единообразия было делом будущего, а он заложил лишь фундамент для здания, которое должно было сооружаться в течение ряда веков. Но и поныне можно еще подметить многие линии, проведенные великим человеком во всех этих областях; и следить за ним в этом случае гораздо отраднее, чем при созидании им национальности из обломков других народов.

Что касается государственного устройства и управления, то в другой связи нами уже были указаны важнейшие моменты новой политики объединения, именно переход верховной власти от римского общинного совета к самодержцу средиземноморской монархии, превращение этого совета в высший имперский совет для всей Италии и провинций и, главное, начавшееся распространение римских и вообще италийских городских порядков на провинциальные общины. Этот последний путь — дарование латинского, а вслед за тем и римского права тем общинам, которые созрели для окончательного вступления в унитарное государство, — само собой, постепенно привел к установлению одинаковых муниципальных порядков. Лишь в одном отношении невозможно было ждать: новая империя настоятельно нуждалась в таком учреждении, которое дало бы правительству возможность иметь всегда под рукой главнейшие основы управления, именно численность населения и имущественное положение отдельных общин, т. е. в усовершенствованном цензе. Прежде всего был преобразован италийский ценз. По распоряжению Цезаря 114 в будущем одновременно с производившейся в Риме имущественной переписью во всех италийских общинах высшая администрация должна была записывать имя каждого гражданина, его отца или лица, отпустившего его на волю, округ, возраст, его материальное положение, и все эти списки должны были доставляться римскому квестору за столько времени, чтобы дать ему возможность своевременно окончить общую перепись римских граждан и их имущества. Что Цезарь имел намерение ввести подобные учреждения и во всех провинциях, за это ручаются частью уже назначенные им самим размежевания и земельные описи во всем государстве, частью и самый дух этого учреждения, так как здесь была найдена общая формула для составления как в италийских, так и неиталийских общинах государства необходимых для центральной администрации описей. Очевидно, Цезарь и здесь имел намерение вернуться к традициям древнейшей республиканской эпохи и снова ввести государственный ценз, который древняя республика распространила на все подвластные ей общины Италии и Сицилии посредством подобного же распространения городского ценза с его сроками и другими основными приемами, как это было сделано Цезарем относительно Италии. Это было одно из первых учреждений, пришедших в упадок по милости опустившейся аристократии, вследствие чего высшая правительственная власть утратила способность обозревать наличные военные и податные средства государства и всякую возможность действительного контроля. Уцелевшие документы и самая совокупность явлений неопровержимо доказывают, что Цезарь подготовлял возобновление заглохшего в течение уже многих веков общегосударственного ценза.

Нет, кажется, необходимости указывать на то, что ни в области религии, ни в отправлении правосудия невозможно было думать о коренной нивелировке. Тем не менее при всей терпимости к местным культам и общинным статутам новое государство нуждалось в общем культе, приемлемом для италийско-эллинской национальности, а также в общих юридических нормах, которые стояли бы выше всех муниципальных статутов. Что государство в них нуждалось, ясно уже из того, что как то, так и другое уже фактически существовало. В религиозной области уже в течение многих веков делались попытки согласовать италийский и эллинский культы, частью посредством внешнего усвоения понятия о божестве, частью посредством внутренних компромиссов, и ввиду податливой аморфности италийских богов было даже весьма нетрудно превратить Юпитера в Зевса, Венеру — в Афродиту и растворить, таким образом, любую идею латинских верований в соответствующей копии эллинской мифологии. Италийско-эллинская религия в основных своих чертах уже сложилась; в какой степени распространено было убеждение, что в этой сфере сделан уже значительный шаг вперед от чисто римской к мнимой италийско-эллинской национальности, видно, например, из встречаемого в теологии Варрона различия «общих», т. е. признаваемых римлянами и греками, богов от особых божеств римской общины.

В юридической сфере, а именно в области уголовного и полицейского права, где правительство вмешивается более непосредственно и где потребности правового порядка удовлетворяются разумным законодательством, ничто не мешало достижению путем законодательной деятельности той степени фактического единообразия, которое, несомненно, необходимо было и здесь для целей государственного единства. В гражданском праве, напротив, где инициатива принадлежит самому течению жизни, законодателю же остается лишь формулировка, единое общеимперское гражданское право, которое законодатель, конечно, не мог бы создать, давно уже развилось само естественным путем благодаря деловым сношениям. Римское городское право юридически все еще основывалось на формулах латинского обычного права, заключавшихся в Двенадцати таблицах. Позднейшие законы ввели, правда, в отдельных случаях некоторые улучшения в духе времени, в числе которых, вероятно, важнейшим было упразднение старинного неуклюжего правила открывать процесс произнесением обеими тяжущимися сторонами строго определенных формул; они были заменены инструкцией для присяжных (formula), составляемой письменно должностным лицом, руководящим ходом процесса, но, в сущности, народное законодательство лишь нагромоздило на эту крайне ветхую основу необозримую груду специальных законов, большей частью давно устаревших и забытых, которые можно сравнить с английскими статутными законами. Попытки научной формулировки и систематизации сделали, правда, более доступными и осветили извилистые ходы старого гражданского права, но никакой римский Блэкстон не мог бы устранить главное неудобство, а именно то, что составленный за четыреста лет кодекс городской премудрости с разрозненными и запутанными добавлениями к нему должен был теперь служить источником права для большого государства.

Гораздо существеннее была помощь со стороны самой житейской практики. Давно уже в Риме оживленные деловые сношения между римлянами и неримлянами выработали международное частное право (jus gentium), т. е. комплекс принципов именно относительно условий этого общения, и, сообразуясь с ними, в тех случаях, когда какое-нибудь дело не могло быть решено ни по римскому, ни по какому-либо иному местному праву, римские судьи произносили свое решение, невзирая на римские, эллинские, финикийские и иные правовые особенности, но руководясь общими правовыми воззрениями, лежавшими в основе обычных отношений между людьми. Тут-то и нашло для себя отправную точку образование нового права. Служа сперва руководящей нитью для правовых сношений римских граждан между собой, оно на место древнего, не пригодного на практике городского права фактически поставило новое право, которое по существу своему основывалось на компромиссе между национальным правом Двенадцати таблиц и интернациональным или так называемым «общенародным правом». Первого придерживались, изменяя его, конечно, в духе времени, в брачных, семейных и наследственных вопросах; во всех же постановлениях, касавшихся имущественных отношений, словом, в вопросах собственности и контрактов, дело решалось на основании общенародного права; в этом случае были даже заимствованы многие важные положения местного провинциального права, как, например, законы о ростовщичестве и институт ипотеки. Разом ли или постепенно, при участии одного или многих лиц, когда именно, через кого и как проникли в жизнь эти радикальные нововведения — на все эти вопросы мы не можем дать удовлетворительного ответа. Мы знаем только, что реформа эта, естественно, получила начало в городском суде, что она прежде всего получила свою формулировку от вновь вступавших в должность городских судей, в издаваемых ежегодно для руководства сторон наставлениях относительно важнейших юридических форм, которых надлежало придерживаться в начинавшемся судебном году (edictum annuum или perpetuum praetoris urbani de iuris dictione), и что эта реформа бесспорно нашла свое завершение лишь в рассматриваемую нами эпоху, хотя, конечно, многие подготовительные шаги могли быть сделаны и в более раннюю пору. Новые юридические принципы были в теоретическом отношении абстрактны, так как римские правовые воззрения были очищены здесь от своих национальных особенностей настолько, насколько эти особенности сознавались; но вместе с тем они отличались на практике положительностью, так как отнюдь не расплывались в туманных представлениях о всеобщей справедливости и не сводились к чистейшему абсурду так называемого естественного права, а, напротив, применялись назначенными для этой цели учреждениями к определенным, конкретным случаям, на основании строгих норм; они не только были способны принять юридическую формулировку, но уже в значительной степени вошли в городской эдикт. Далее, эти принципы фактически удовлетворяли требованиям времени, так как они представляли для процесса, для приобретения собственности, заключения договоров необходимые вследствие развивавшегося общения между людьми и более удобные формы. Наконец, они сделались в основных чертах общим вспомогательным правом на всем пространстве римской империи, так как различные местные установления были удержаны для тех юридических отношений, которые не возникают среди житейской практики, точно так же как и для местных сделок между членами одного и того же судебного округа; напротив, имущественные сделки между имперскими подданными из различных судебных округов регулировались всегда в Италии и в провинциях по нормам городского эдикта, юридически, конечно, не применимого к этим случаям. В общем право, изложенное в городском эдикте, занимало в это время то же самое положение, которое заняло в нашем государственном развитии римское право; абстрактное и в то же время положительное, насколько подобные контрасты соединимы, оно также имело за себя свои более гибкие, сравнительно с древнейшим правом, формы правовых отношений и служило наряду с местными статутами общим вспомогательным правом. Лишь в одном отношении развитие римского права имело существенное преимущество перед нами, а именно, лишенное национального характера законодательство в Риме не явилось, как у нас, преждевременно и как бы искусственно рожденным, а сложилось своевременно и естественно.