Теодор Моммзен - Моммзен Т. История Рима.

• Название: Моммзен Т. История Рима.
• Автор: Теодор Моммзен
• Жанр: История

Теодор Моммзен. История Рима. — СПб.; «НАУКА», «ЮВЕНТА», 1997.

Воспроизведение перевода «Римской истории» (1939—1949 гг.) под научной редакцией С. И. Ковалева и Н. А. Машкина.

Ответственный редактор А. Б. Егоров. Редактор издательства Н. А. Никитина.

---

102

Всем известный вымышленный рассказ об этом событии большею частью сам себя опровергает; он сплетен в значительной мере из объяснения прозвищ (Brutus, Poplicola, Scaevola). Но даже те его составные части, которые с первого взгляда могут быть приняты за исторические, оказываются при внимательном рассмотрении выдумками. Сюда, между прочим, принадлежит та подробность, что Брут был трибуном конницы (tribunus celerum) и в этом звании испросил народный приговор об изгнании Тарквиниев; но по римским законам простой офицер не имел права созывать курии. Все это, очевидно, придумано с целью создать легальную почву для римской республики, но придумано очень плохо, так как здесь смешан tribunus celerum с совершенно непохожим на него magister equitum и, сверх того, принадлежавшее этому последнему, в силу его преторского ранга, право созывать центурии перенесено на собрания курий.

103

Слово consules значит вместе скачущие и танцующие, подобно тому как praesul значит скачущий впереди, ex(s)ul — выскакивающий (ὁεκπεσών), insula — скачок с первоначальным значением упавшего в море обломка скалы.

104

День вступления в должность не совпадал с началом года (1 марта) и вообще не был неизменно установлен. По нему определялся день выхода в отставку, за исключением того случая, когда консул назначался взамен выбывшего (consul suffectus); тогда он вступал в права выбывшего и дослуживал его срок. Впрочем, такие консулы-заместители назначались в более древние времена только в тех случаях, когда выбывал один из консулов; коллегии консулов-заместителей встречаются лишь в позднейшие времена республики. Стало быть, год пребывания в консульской должности обыкновенно состоял из неравных половин двух гражданских годов.

105

Рассказ о том, что первые консулы ввели в сенат 164 плебея, едва ли может считаться исторически достоверным: он скорее свидетельствует о том, что позднейшие римские историки древности не были в состоянии перечислить более 136 знатных римских родов (Röm. Forschungen, I 8 121).

106

Нелишним будет заметить, что и iudicium legitimum и quod imperio continetur основаны на полновластии (imperium) отдающего приказание должностного лица; различие заключается только в том, что полновластие в первом случае ограничено законом, а во втором ничем не ограничено.

107

Что плебейские эдилы были подражанием патрицианским квесторам, точно так же как плебейские трибуны были подражанием патрицианским консулам, ясно видно как из уголовного судопроизводства, в котором была различна лишь тенденция, а не компетенция обеих магистратур, так и из того, что касается архивного дела. Храм Цереры был для эдилов тем же, чем был для квесторов храм Сатурна, и первые получили от храма свое название. Замечательно требование закона 305 г. [449 г.] (Ливий, 3, 55), чтобы сенатские решения вручались в этом храме эдилам, между тем как по прежнему обычаю, снова одержавшему верх после прекращения сословной борьбы, они, как известно, должны были храниться квесторами в храме Сатурна.

108

Предположение, будто облеченным консульской властью патрицианским трибунам было предоставлено неограниченное полновластие, а плебейским — только военное полновластие, не только вызывает немало вопросов, на которые нельзя дать никакого ответа, — как, например, что произошло бы в том юридически возможном случае, если бы были выбраны только одни плебеи, — но главным образом противоречит основному положению римского государственного права, что imperium, т. е. предоставленное гражданину право повелевать от имени общины, качественно неделимо и вообще не подлежит никаким другим ограничениям, кроме территориальных. Существовала сфера гражданского права и существовала сфера военного права; в этой последней не имели действия ни апелляции, ни другие гражданские постановления. Были и такие должностные лица, как, например, проконсулы, которые могли отправлять свои обязанности только в последней из названных сфер; но в строгом юридическом смысле не было ни одного должностного лица только с судебной властью, точно так же как не было ни одного должностного лица с военным полновластием. Проконсул, точно так же как и консул, был в своем округе и высшим военным начальником и высшим судьей; он имел право открывать процесс не только между негражданами и солдатами, но и между гражданами. Даже когда с учреждением преторской должности появляется понятие о пределах власти для magistratus majores, то это понятие имеет скорее фактическое, чем юридическое, значение: хотя городской претор был прежде всего верховным судьей, но он также мог — по крайней мере в некоторых определенных случаях — созывать центурии и мог командовать армией. Консулу принадлежали в городе главным образом высшая администрация и высшее начальство над армией, но он также действовал в качестве верховного судьи в делах об эмансипации и усыновлении; стало быть, и здесь строго соблюдалась с обеих сторон качественная неделимость высшей должности. Таким образом, оказывается, что как военная, так и судебная должностная власть, или — выражаясь без тех абстракций, которые были чужды римскому праву того времени, — безусловная должностная власть принадлежала потенциально плебейским консулярным трибунам наравне с патрицианскими. Впрочем, возможно, как предполагает Беккер (Handbuch, 2, 2, 137), что по тем же причинам, по которым впоследствии была учреждена долго остававшаяся в руках патрициев преторская должность рядом с доступным для всех сословий консулатом, и плебейские члены консулярного трибуната были фактически устранены от судопроизводства, и таким образом консулярный трибунат подготовил позднейшее разделение компетенции между консулами и преторами.

109

Когда защитники аристократии говорят, что она настаивала на исключении плебеев из религиозных соображений, они извращают основной характер римской религии и переносят в древность теперешнюю вражду между церковью и государством. Допущение негражданина к исполнению гражданско-религиозных обрядов, конечно, было бы грехом в глазах правоверного римлянина; но ни один из самых строгих блюстителей истинной веры никогда не сомневался в том, что зависевшее единственно от государства принятие новых членов в гражданскую общину влекло за собой и полное религиозное равноправие. Все эти колебания совести, сами по себе не допускающие сомнения в своей искренности, исчезли бы со своевременным допущением всех плебеев в состав патрициата. В защиту аристократии можно сказать только то, что, пропустив при упразднении царской власти удобную минуту для такой реформы, она потом и сама уже не была в состоянии наверстать потерянное.

110

Вопрос о том, придавалось ли когда-либо в среде патрициев важное политическое значение отличию таких курульных семейств от остальных, не может быть с достоверностью решен ни в отрицательном, ни в утвердительном смысле; мы почти ничего не знаем о том, действительно ли еще существовали в ту эпоху патрицианские фамилии, не принадлежавшие к числу курульных.

111

Рассказы о бедности консулов этой эпохи, играющие столь видную роль в нравоучительных анекдотических сочинениях позднейшего времени, основаны большею частью на превратном понимании, с одной стороны, старинной хозяйственной бережливости, очень хорошо совмещавшейся со значительным достатком, с другой стороны, старинного прекрасного обыкновения хоронить заслуженных людей на копеечные сборы; это обыкновение не имело ничего общего с похоронами нищих. Этот ошибочный взгляд отчасти был последствием и той легкомысленной манеры объяснять прозвища, которая внесла в римскую историю столько пошлостей (Serranus).

112

Достаточно сличить списки консулов до и после 412 г. [342 г.], чтобы убедиться в существовании вышеупомянутого закона об избрании в консульскую должность одного и того же лица: до этого года одно и то же лицо часто снова избиралось в консулы, в особенности по прошествии трех или четырех лет, а после этого года так же часто встречаются перерывы в десять лет и еще больше. Однако исключения встречаются нередко, в особенности в эпоху тяжелых войн 434—443 гг. [320—311 гг.]. Напротив того, строго соблюдалось запрещение занимать одновременно несколько должностей. Нельзя с достоверностью указать ни одного примера, чтобы в одном лице соединялись две из трех ординарных курульных (Liv., 39, 39, 4) должностей (консула, претора и курульного эдила), но встречается соединение в одном лице других должностей, например должности курульного эдила с должностью начальника конницы (Liv., 23, 24, 30), претуры с цензорством (fast. Cap. a 501), претуры с диктатурой (Liv., 8, 12), консулата с диктатурой (Liv., 8, 12).