Арийская колыбель - Абрашкин Анатолий Русь - арийская колыбель

• Название: Абрашкин Анатолий Русь - арийская колыбель
• Автор: арийская колыбель
• Жанр: Прочая старинная литература
• Год: 0101

---

После поражения при Афеке Израиль страдал от филистимского ига. И именно в те тяжелые для стра­ны годы в народе укоренилось убеждение, что толь­ко вождь с выдающимся военным талантом может освободить евреев. Самуил был верховным жрецом и судьей. Благодаря своему авторитету он сумел восста­новить в Израиле теократический режим. Его тайной мечтой было то, чтобы должность судьи и верховного жреца стала наследственной. Но этим мечтам не сужде­но было сбыться. Его сыновья оказались никчемными правителями, они брали взятки и выносили несправед­ливые приговоры. А вместе с тем народ израильский требовал от Самуила назначить царя, чтобы походить на соседние народы. Это глубоко задело судью. Требо­вание избрать царя он воспринял как личную обиду и поражение. Он с горечью спрашивал у представителей племен, в чем его вина, и изображал в самых мрачных тонах те беды, которые принесет избрание царя. Ког­да же и это не возымело действия, то он заявил, что, отвергая верховного жреца, израильтяне тем самым отвергают и Яхве.

В конце концов, Самуилу пришлось уступить. Но вместе с тем он совсем не хотел упускать из своих рук власть. Его выбор пал на скромного юношу из са­мого небольшого израильского племени. Самуил наде­ялся сделать Саула послушным орудием своей воли, и поначалу казалось, что умудренный правитель рассчи­тал все безукоризненно. Шли годы, а Саул все не мог открыто править, ибо в его родном городе Гиве, как и во многих других израильских городах, стояли филистимские охранные отряды. Саул по-прежнему зани­мался земледелием, обзавелся семьей, воспитывал двух сыновей и ждал своего часа. И он пришел. К востоку от реки Иордан, в горах Галаада, был расположен изра­ильский город Иавис. Наас, царь аммонигян, осаждал его и готовился к решающему штурму. Жители Иависа вступили с Наасом в переговоры. Тот, однако, заявил, что после принятия их капитуляции выколет каждому из израильтян правый глаз.

Старейшины Иависа попросили семь дней пере­мирия, чтобы обдумать эти условия. В то же время они направили послов к Саулу с просьбой о помощи. Саул, выслушав посланцев, пришел в ярость. Он рассек на части двух волов, которыми пахал землю, и разо­слал их по всем племенам израильским, объявляя, что участь волов постигнет всякого, кто не примет участия в священной войне. Израильтяне испугались угрозы, и вскоре собралось огромное ополчение, во главе кото­рого Саул двинулся против аммонитян. Его войска вор­вались в их лагерь и учинили там кровавую расправу. После этого Саул стал национальным героем.

После своей блистательной победы царь Саул рас­пустил ополчение, оставив оружие только трем тыся­чам воинов. Тем самым он создал свою «гвардию», или полк постоянной готовности, какие были у всех царей Востока. Одну тысячу воинов Саул передал под коман­дование сына Ионафана. И вот однажды ночью тот со своим отрядом напал на филистимский охранный от­ряд в Гиве, разгромил его и убил коменданта. В резуль­тате родной город Саула обрел свободу. Эта радостная весть разнеслась по всему Израилю, и, как и в случае войны против аммонитян, быстро организовалась пов­станческая армия. Саул призвал израильских воинов в Галгал (город к востоку от Иерихона, расположенный в нескольких километрах от Иордана). Но и филистим­ляне, понимая всю серьезность ситуации, не медлили с ответом. Они сосредоточили свои войска совсем не­подалеку в городе Михмасе. «И собрались Филистим­ляне на войну против Израиля: тридцать тысяч колес­ниц и шесть тысяч конницы, и народа множество, как песок на берегу моря» (1 Цар. 13:5). В армии Саула, как раз наоборот, не хватало оружия. «Кузнецов не было во всей земле Израильской; ибо Филистимляне опаса­лись, чтобы Евреи не сделали меча или копья. И долж­ны были ходить все Израильтяне к Филистимлянам оттачивать свои сошники, и свои заступы, и свои топо­ры, и свои кирки, когда сделается щербина на острие у сошников, и у заступов, и у вил, и у топоров, или нужно рожон поправить. Поэтому во время войны

note 20

не было ни меча, ни копья у всего народа, быв­шего с Саулом и Ионафаном, а только нашлись они у Саула и Ионафана» (1 Цар. 13: 19-22).

Прервемся «на минуту», ибо мы открыли для себя информацию, в высшей мере замечательную. Библия подчеркивает, что израильтяне, с одной стороны, и филистимляне (вкупе с ханаанеями) — с другой, стоя­ли на принципиально разных уровнях хозяйственного развития. По свидетельству археологов, в XII-X1 вв. до н. э. бронзолитейные мастерские были распростране­ны по всей Палестине. Несмотря на появление железа, бронза сохраняла абсолютное преобладание в сфере производства оружия, орудий, металлических сосудов и украшений. Продолжали функционировать местные медные рудники, поступало сырье и с Кипра, так что кузницы не простаивали. Но израильтян в них не до­пускали. Металлургия и металлообработка были цели­ком в руках ханаанеев и филистимлян. А это значит, что первые два века своего существования в Палестине израильтяне выступали в роли учеников. Ни одна ар­мия не может сражаться без оружия, а его у израильтян во времена Саула явно не хватало.

В этом смысле нет ничего удивительного, что при­ближение к Галгалу филистимской армии вызвало па­нику в стане израильтян. Люди покидали свои жилища и искали спасения в горных пещерах, многие перепра­вились через Иордан, чтобы быть подальше от филис­тимлян. Саул в то время находился в Галгале, ожидая Самуила, который должен был прибыть и принести Яхве жертвы всесожжения. Саул прождал Самуила семь дней, и с каждым днем его армия становилась все мень­ше и меньше. В конце концов, с царем осталось только шестьсот самых преданных воинов. Положение было отчаянным, военные действия могли начаться с мину­ты на минуту, а борьба без благословления Яхве была обречена на неудачу. В этой ситуации Саул решился на шаг, который мог показаться посягательством на при­вилегии верховного жреца. Он приказал соорудить жертвенник, и сам принес жертвы Богу. Самуил, явив­шись в лагерь и узнав об этом, был крайне возмущен. Он пригрозил даже, что Яхве лишит Саула престола и выберет себе другого, более послушного царя. Не по­могли никакие извинения. Самуил, не простившись, покинул лагерь и вернулся к себе.

Для Самуила стало ясно, что он серьезно просчи­тался. Робкий юноша превратился в блестящего пол­ководца и энергичного правителя, принимавшего самостоятельные решения. Правда, о ведении настоя­щей войны с филистимлянами не могло быть и речи, поэтому Саул решил наладить партизанские действия в тылу филистимлян, укрепить израильскую государс­твенность в неподвластных филистимлянам землях и только затем уже окончательно освободить свой народ от филистимского ига. К этому времени относятся два героических эпизода древнеееврейской истории.

Первый из них связан с подвигом сына Саула, Иона­фана. Однажды тот вместе со своим оруженосцем вор­вался внезапно в филистимский лагерь, убил двадцать человек караульных и вызвал такой переполох, что ос­тальное войско в панике бежало. Саул немедленно дви­нулся в наступление, и его люди стали громить убегаю­щего противника. Поражение филистимлян преврати­лось в полный разгром. Этот момент военной кампании интересен одной своей подробностью. У нападавших в стане филистимлян были союзники. О последних Биб­лия говорит так (1 Цар. 14:21): «Тогда и Евреи, которые и вчера и третьего дня были у Филистимлян и которые повсюду ходили с ними в стане, пристали к Израиль­тянам, находившимся с Саулом и Ионафаном». Любо­пытнейший факг: внутри армии филистимлян были и израильские формирования, которых те, в буквальном смысле себе на голову, обучали и вооружали! Вот тай­на роста боеспособности армии Саула: евреи вступали в филистимскую армию, а впоследствии дезертировали из нее, прихватывая с собой оружие.

Второй эпизод замечателен тем, что в нем во всем блеске проявляет себя будущий преемник Саула на царском троне — Давид. Он вышел сражаться про­тив самого сильного филистимского воина Голиафа. Для всех этот поступок выглядел как самоубийство, ибо Голиаф был великаном, а Давид худеньким и не­приметным юношей. Но поединок развивался по тако­му сценарию, который никто предвидеть не мог. Давид, готовясь к сражению, взял только свой пастушеский посох и пращу. Это расслабило Голиафа. Уверенный в своем превосходстве, он даже не следил за движе­ниями Давида. Между тем юноша достал украдкой из сумки камень и изо всех сил бросил его из пращи. Ка­мень просвистел в воздухе и вонзился в лоб Голиафа, который беспомощно рухнул на землю. Давид быстро подбежал к великану, вырвал из его рук меч и одним ударом отрубил ему голову. Такой неожиданный исход поединка так окрылил израильтян, что они обратили в бегство войско филистимлян и преследовали их до городов Гефа и Аккарона.

В описании противоборства двух воинов, очевидно, присутствуют как элементы исторического, так и эпи­ческого описаний. В рассматриваемый период победы израильтян над филистимлянами были крайне редки. Не случайно против Давида выступает великан, это об­раз врага, который превосходит по всем параметрам и кажется неприступным. У него в руках меч, тогда как Давид вооружен только пращой. Победа над столь силь­ным противником, действительно, должна была запе­чатлеться в памяти еврейского народа. Другое дело, на­сколько реалистичен сам рассказ об убиении Голиафа. Не есть ли это некая аллегория? Ведь библейское имя Голиаф — это, скорей всего, искаженное славянское «Голова» («Голован»), то есть предводитель неприятель­ского воинства. Попадание Голиафу камнем в голову, а затем и ловкое срубание ее мечом можно рассматривать как некие ритуальные акты. И не заимствован ли здесь сюжет с отрубанием головы из наших сказок о бое чу­до-богатыря со змеем? Тем более что для самого Давида отрубленная голова Голиафа имеет какое-то священное значение. «И взял Давид голову Филистимлянина и отнес ее в Иерусалим, а оружие его положил в шатре своем» (I Цар. 17:54). Здесь составители Библии сделали как бы перескок во времени. На самом деле Давид завоевал Ие­русалим намного позже, уже будучи израильским царем. Разные по времени подвиги израильского богатыря сов­мещены во времени, и это, конечно же, свойство эпи­ческого произведения, а не исторической хроники.