Эдгар Берроуз - Тарзан - приёмыш обезьяны

• Название: Тарзан - приёмыш обезьяны
• Автор: Эдгар Берроуз
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1990

---

Этот первобытный обряд послужил, вероятно, прототипом всех служб, церемоний и торжеств, которые устраивались и устраиваются церковью и государством. На заре человеческого сознания, в седой глубине веков, за далекой гранью зарождающегося человечества, наши свирепые волосатые предки при ярком свете луны выплясывали обряды Дум-Дум под звуки своих земляных барабанов в глубине величавых джунглей. Такими остались они и поныне.

Празднества Дум-Дум устраивались обычно по случаю того или иного важного события в жизни обезьян, например, победы над враждебным племенем, захвата пленника, умерщвления или поимки какого-нибудь крупного хищника джунглей и, наконец, по случаю смерти или воцарения владыки— главы племени.

В этот день праздновалась победа над гигантской обезьяной из стана врагов. Два могучих самца принесли труп побежденного. Они положили свою ношу перед земляным барабаном и уселись на корточках возле него, охраняя. Остальные участники торжества разлеглись в густой траве, чтобы подремать, пока не взойдет луна. При ее свете должна была начаться дикая оргия.

Когда над джунглями спустилась ночь, обезьяны зашевелились, поднялись и расположились вокруг земляного барабана. Самки и детеныши длинной вереницей уселись на корточках с внешней стороны амфитеатра, взрослые самцы расположились внутри полянки, прямо против них. У барабана заняли место три старые самки. Каждая из них держала в руках толстую суковатую палку длиной около пятнадцати дюймов. Чем выше поднималась луна и чем ярче освещался ее сиянием лес, тем сильнее и чаще били в барабан обезьяны. Дикий ритмический грохот наполнил всю окрестность на много миль вокруг. Хищные звери джунглей приостановили свою охоту и, насторожив уши и приподняв головы, с любопытством прислушивались к далеким глухим ударам, указывавшим на то, что у больших обезьян начался праздник Дум-Дум. По временам какой-нибудь зверь испускал пронзительный визг или рев в ответ на дикие звуки праздника антропоидов, но никто из них не решался пойти на разведку или подкрасться для нападения.

Когда грохот барабана достиг кульминации, Керчак выскочил на середину круга, в открытое пространство между сидящими на корточках самцами и барабанщицами. Выпрямившись во весь рост, он откинул голову назад и, устремив взгляд к восходящей луне, ударил в грудь своими большими волосатыми лапами, испуская страшный, рычащий крик. Еще и еще пронесся этот наводящий ужас крик над притихшими в безмолвии ночи, словно вымершими джунглями. Затем Керчак, крадучись, бесшумно проскочил мимо тела мертвой обезьяны, лежавшей перед барабаном, не сводя с трупа своих красных маленьких, сверкающих злобою глаз, и, переваливаясь, побежал вдоль круга.

Следом за ним на арену выпрыгнул другой самец, закричал и повторил движения вождя. За ним вошли в круг и другие, и джунгли теперь уже почти беспрерывно оглашались их кровожадным криком. Эта пантомима изображала вызов врагу. Когда все взрослые самцы присоединились к хороводу неиствующих плясунов, началось нападение.

Выхватив огромную дубину из груды загодя заготовленных для этой цели, Керчак с боевым рычанием бешено кинулся на мертвую обезьяну и нанес первый ужасающий удар. Барабанный грохот усилился, и на поверженного врага посыпались удар за ударом. Каждый из самцов, приблизившись к жертве обряда, старался поразить ее дубиной, а затем уносился в бешеном вихре Пляски Смерти.

Тарзан тоже участвовал в этом безумном танце. Его смуглое, испещренное полосами пота, мускулистое тело блестело в свете луны и выделялось гибкостью и изяществом среди неуклюжих, грубых, волосатых зверей.

Дикая пляска продолжалась около получаса. Но вот по знаку Керчака прекратился бой барабана. Самки-барабанщицы торопливо пробрались сквозь цепь плясунов и присоединились к толпе зрителей. Самцы, все как один, ринулись на тело врага. Им не часто удавалось есть в достаточном количестве свежее мясо. Поэтому дикий разгул их ночного празднества всегда кончался пожиранием окровавленного трупа. Огромные клыки вонзались в тушу, разрывая кровавое битое тело. Более сильные хватали отборные куски, а слабые вертелись около дерущейся и рычащей толпы, выжидая удобный момент, чтобы втереться туда хитростью и подцепить лакомый кусочек или стащить какую-нибудь оставшуюся кость прежде, чем все исчезнет.

Тарзан еще больше, чем обезьяны, любил мясо и испытывал в нем потребность. Плотоядный по природе, он еще ни разу в жизни, как ему казалось, не поел мяса досыта. И вот теперь, ловкий и гибкий, он пробрался глубоко в массу борющихся и раздирающих мясо обезьян. Он стремился хитростью добыть себе хороший кусок, который ему трудно было бы добыть силой. С боку у него висел охотничий нож его неведомого отца, он видел образчик их на рисунке в одной из своих драгоценных книг. Проталкиваясь в толпе, он наконец добрался до быстро исчезающего угощения и своим острым ножом отрезал изрядный кусок, он и не надеялся, что ему достанется такая богатая добыча — целое предплечье, просовывающееся из-под ног могучего Керчака, который был так занят своим царственным обжорством, что даже не заметил содеянного Тарзаном оскорбления величества… И Тарзан благополучно выбрался из столпотворения со своей добычей.

Среди обезьян, которые тщетно вертелись за пределами круга пирующих, был и старый Тублат. Он одним из первых на пиру захватил уже отличный кусок, который спокойно съел в сторонке. Но этого ему показалось мало, и теперь он снова пробивал себе дорогу, желая еще раз раздобыть хорошую порцию мяса.

Вдруг от заметил Тарзана. Мальчик выскочил из царапающейся и кусающейся кучи переплетенных тел с трофеем, который он крепко прижимал к груди. Маленькие, тесно посаженные, налитые кровью свиные глазки Тублата злобно засверкали, когда он увидел ненавистного приемыша… В них загорелась также и жадность при виде лакомого куска мяса.

Но и Тарзан заметил своего злейшего врага. Угадав его намерение, он быстро прыгнул к самкам и детенышам, надеясь скрыться среди них. Тублат быстро гнался по пятам. Убедившись, что ему не удастся найти место, где он мог бы спрятаться, Тарзан понял, что остается одно — бежать.

Со всех ног помчался он к ближайшим деревьям, ловко прыгнул, ухватился рукой за ветку и с добычей в зубах стремительно полез вверх, преследуемый Тублатом. Тарзан поднимался все выше и выше на раскачивающуюся вершину величавого гиганта. Тяжеловесный преследователь не решился подниматься за ним по хлипким веткам. Усевшись на вершине, мальчик кидал оскорбления и насмешки разъяренному, покрытому пеной животному, которое остановилось на пятьдесят футов ниже его.

И Тублат впал в бешенство. С ужасающими воплями и рычанием низвергнулся он наземь в толпу самок и детенышей и накинулся на них. Он перегрызал огромными клыками маленькие слабые детские шеи и вырывал целые куски шкуры из спин и живота самок, не успевших убежать.

Луна ярко озаряла эту кровавую оргию бешенства. Тарзан видел, как самки и детеныши бежали что было сил в безопасные места на деревьях. А затем и большие самцы, что сидели посредине арены, почувствовали могучие клыки своего обезумевшего товарища. И тогда все обезьяны поспешно скрылись среди черных теней окрестного леса.

В амфитеатре, кроме Тублата, оставалось только одно живое существо — запоздавшая самка. Теперь она быстро бежала к дереву, на котором сидел Тарзан. Это была Кала. За ней по пятам гнался страшный Тублат. Как только Тарзан увидел, что Тублат ее настигает, он с быстротою падающего камня бросился на помощь своей приемной матери.

Она подбежала к дереву. Как раз над нею сидел Тарзан, затаив дыхание, выжидая исхода этого бега взапуски. Кала подпрыгнула и зацепилась за низко висевшую ветку. Казалось, что она уже в безопасности. Но раздался сухой громкий треск, ветка обломилась, — Кала свалилась прямо на голову Тублата, сбив его с ног.

Оба вскочили мгновенно, но Тарзан еще быстрее спрыгнул с дерева, и громадный разъяренный обезьяний самец внезапно очутился лицом к лицу с человеком-ребенком. Ничто не могло быть более на руку злобному зверю. С ревом торжества обрушился он на маленького лорда Грэйстока. Но клыкам его не было суждено вонзиться в это коричневатое тело цвета ореха.

Мускулистая рука решительно схватила Тублата за волосатое горло. Другая рука вонзила несколько раз острый охотничий нож в широкую мохнатую грудь. Удары падали, словно молнии, и прекратились только тогда, когда Тарзан почувствовал, что ослабевшее тело вяло рушится на землю.

Когда Тублат упал, Тарзан, обезьяний приемыш, поставил ногу на шею своего злейшего врага, поднял глаза к полной луне и, откинув назад голову, испустил дикий и страшный победный крик своего народа. Друг за другом со своих убежищ спустилось все племя. Они окружили стеной Тарзана и его побежденного врага, и когда собрались все, Тарзан обратился к ним.