Мария - Аритмия чувств

• Название: Аритмия чувств
• Автор: Мария
• Жанр: Современные любовные романы

---

Дорога. Ты не знал немецкого?

Януш. Нет, когда я, приехав в Германию, включал телевизор, впечатление у меня было такое, что по нему все время крутят военные фильмы (смеется). Я учил немецкий по программам для слабослышащих, потому что в них говорили очень медленно и внизу экрана давались субтитры. В то время это были мои самые любимые программы.

Дорота. Ты быстро выучил этот язык?

Януш. Нет, учеба длилась очень долго, в частности, потому, что в моей фирме говорили по-английски, а мой шеф был британцем и, стало быть, меня не заставляли говорить по-немецки, никакой мотивации у меня не было. Однако нельзя жить в чужой стране и вести себя на улице, словно немой. Я знал английский, но обычные немцы не говорили по-английски.

Дорота. Ты сам выучил язык?

Януш. Конечно. Вообще-то я посещал шестинедельные курсы в Институте Гёте, ходил на занятия к восьми часам вечера, после целого дня работы, и только и ждал, когда они закончатся.

Дорота. Да, но как можно самостоятельно выучить такой язык, как немецкий?

Януш. Можно. Я не пишу по-немецки, потому что все время работаю в американской фирме и всю мою работу выполняю на английском языке. Зато говорю я по-немецки свободно и даже читаю книги. Я применял такую методику со времен «Альматура». В любой очереди читал немецкие сказки, а в основном смотрел, точнее, слушал телепередачи. Когда живешь за границей, то можешь учить язык повсюду. А я очень хотел выучить немецкий. Кроме того, когда дочки пошли в немецкую школу, я должен был ходить на родительские собрания, а мне хотелось знать, о чем на них говорили (смеется).

Дорота. А как дети чувствовали себя в той действительности? Сколько Иоасе было лет?

Януш. Дочь чувствовала себя великолепно. В 1987 году ей исполнилось четыре годика. Жена не могла работать. Не потому, что не хотела, просто не имела разрешения на работу. Несмотря на это, мы решили, что отдадим дочку в детский сад, поскольку таким образом она сможет выучить язык. Переселенцы из Гданьска, с которыми мы познакомились во Франкфурте, направили нас к заведующей детским садом, располагавшимся в том же районе, самом бедном в городе, где мы поселились из-за низких цен на жилье. Объяснив, что нам предстоит пробыть в Германии только год, мы упросили ее принять нашу дочь на полдня, с восьми до тринадцати. Когда я приводил Иоасю в садик, то чуть не плакал вместе с ней. А она сквозь слезы все повторяла: «Папа, меня тут никто не понимает, и я не понимаю этих детей. Не хочу туда идти».

Это ужасно, ведь я делал вид, что все хорошо, что ей нечего боятся и силой тащил ее в сад. Через три месяца у нее появился первый друг. Я подглядел, как моя дочка при помощи мимики находит с этим мальчиком общий язык: жестами, обрывками слов, — как-то они договаривались. В результате она выучила немецкий так хорошо, что лучше всех сдала выпускной экзамен по языку. Она говорила быстрее всех в классе, вообще, она очень говорлива. О другой дочери, которая родилась в Германии, и говорить не приходится. Когда она пошла в детский сад, жена ввела в доме запрет разговаривать по-немецки, соблюдения которого мы требовали, так как стали бояться, что девочки утратят способность общаться на польском. Я не мог себе представить, что мой ребенок будет калечить свой родной язык. Я привозил на кассетах польские сказки и польские фильмы, например «Четыре танкиста и собака», и даже единственный в районе установил на крыше спутниковую антенну, чтобы принимать телевизионные программы из Польши. Я делал все, чтобы в нашей жизни присутствовала Польша, чтобы дети не забывали польского языка.

Дорота. Как у них теперь с польским? Немецким они, наверное, владеют в совершенстве.

Януш. Они знают польский, английский и немецкий, а также говорят на французском и испанском. Они учат много языков, но, может, я несколько необъективен по отношению к ним. В Польше считают, что обе они говорят с акцентом и используют неправильные конструкции и обороты. Но все меняется после первых трех дней общения с бабушкой и дедушкой. Они общаются на разные темы, ведут ежедневные беседы, и я знаю, что это всего лишь вопрос более длительного пребывания в Польше, чтобы они заговорили на польском свободно. Они не очень хорошо пишут по-польски, так как не ходили в польскую школу, и поэтому, например, слово «згипа-<1а» напишут через «зсЬ». Открытки, которые они подписывают по-польски и отправляют бабушке с дедушкой из поездок, невероятно смешные. Но говорят они очень

хорошо. Они позитивно относятся к своему польскому происхождению, особенно младшая дочь. Я наблюдал это во время чемпионата мира по футболу. Она носила гольфы с расцветкой польского флага, такой же шарфик и вывешивала польский флаг на автомобиле. К сожалению, у нее было не слишком много поводов для гордости, но она болела за польскую команду. Ада всегда подчеркивала свое происхождение. В классе она рассказывала ребятам анекдоты о поляках, чтобы опередить шутки одноклассников, на уроках истории — о своем дедушке, который прошел через концлагерь, и о том, что творили немцы на территории Польши во время Второй мировой войны. В этом вопросе она была чрезвычайно чувствительна. Она задавала в школе неудобные вопросы, касающиеся Второй мировой войны, хотя, по моему мнению, война представлена в немецкой школе весьма объективно. Я читал немецкие учебники по истории, потому что меня очень интересовало, как немцы передают память о прошлом младшим поколениям. И должен признать, что ничего не скрывается, но нет и ожесточения, когда они говорят или пишут о том периоде. Мои дочери — польки и знают, откуда они родом, но когда их спрашивают об этом, то они отвечают, что из Германии, и тут же добавляют, что родились в Польше или что они из Польши. У них весьма космополитические взгляды. В школе под Франкфуртом, в которую они обе ходили, было много иностранцев. Когда они приводили своих одноклассниц и одноклассников с другим цветом кожи, я спрашивал, как это принято у поляков: откуда они? На что дочки отвечали с негодованием: «Почему тебя это волнует?! Они отсюда! Так же как и мы — отсюда!»

Дорота. Для них эта разница уже не была существенной.

Януш. Да. И моя классификация только раздражала их. Для них эти ребята и девчонки, турки, арабы, американцы или индусы, говорившие по-немецки, ничем не отличались от них самих. У дочерей много друзей как среди иностранцев, так и среди немцев; например, у старшей дочери всегда были парни-немцы, у младшей же сейчас парень из... страны, что рядом с Кенией?..

Дорота. Из Сомали?

Януш. Да, именно из Сомали.

Дорота. То есть чернокожий?

Януш. Да, он чернокожий и необыкновенно красивый. Она была с ним в Торуни на вручении мне памятного пряника. У нас есть отличные фотографии, он понравился всем девушкам. У обеих дочек решительно антирасистский настрой. Молодое немецкое поколение очень чувствительно в этом отношении. Возможно, так проявляется покаяние немцев.

Дорота. Вернемся, однако, к началу вашей жизни в Германии.

Януш. Да. Как-то так незаметно начался наш второй год в Германии. Проект в моей фирме был бесконечным. Первый в мире такого типа, он касался программы автоматического присваивания химическим соединениям названий в соответствии с номенклатурой. На третьем году моей работы над проектом, тогда уже находившимся на стадии завершения, старшей дочери предстояло пойти в школу. Нам надо было решить, где она пойдет в школу: здесь, в Германии, или в Польше. Тогда я направился к своему шефу и спросил, какие у него на меня виды, — и получил постоянную должность. Таким образом, наше пребывание в Германии продлилось на двадцать лет, в Польшу я ездил только читать лекции в Слупске. Я плачу пенсионные взносы в Германии, в Польше я их тоже плачу (смеется). Так и живу, распятый между Польшей и Германией. Но я — поляк, живущий в Германии, я не чувствую себя немцем, хотя мне здесь хорошо. Франкфурт — моя малая родина. В немецком языке есть два прекрасных слова для определения родины. Первое — «Уа1ег1апа>, оно в полной мере выражает то, что мы чувствуем, наблюдая смену караула у Могилы Неизвестного Солдата. Это слово немцы избегают употреблять. Видимо, после Второй мировой войны в Германии плохо воспринимаются любые проявления патриотизма. Лишь после чемпионата мира по

109футболу немцы наконец позволили себе немного национальной гордости. Помню, как однажды американский журналист спросил канцлера Шмидта, любит ли тот Германию. Шмидт взглянул на него и резко ответил: «Я люблю только свою жену» (смеется). Но пожалуй, я отклонился от темы беседы.

Дорота. Ты чувствуешь себя поляком, живущим в...

Януш. В Германии. А второе слово — это «Не1таг,». Оно обозначает нечто малое, будь то твой квартал, киоск с газетами, пекарня на твоей улице, лавка турка, у которого ты покупаешь маслины...