Мария - Аритмия чувств

• Название: Аритмия чувств
• Автор: Мария
• Жанр: Современные любовные романы

---

Проводился эксперимент с обезьяной, которая, сидя на столике, могла вводить себе, нажимая специальную кнопку, любые наркотики. И эта бедная обезьяна не смогла остановиться и вводила себе кокаин, пока не умерла, доведя пульс до четырехсот ударов в минуту. Ведь, попадая в кровь, кокаин в первую очередь резко повышает частоту пульса, именно поэтому он так опасен. Это также очень дорогой и, следовательно, криминогенный наркотик, поскольку люди, находящиеся от него в зависимости, готовы пойти на все, чтобы его добыть.

Дорота. Либо они должны хорошо зарабатывать.

Януш. Ну да. Отношение к наркотикам в Америке в то время было для меня совершенно неприемлемым. Это ужасно лицемерная страна, в которой яростно борются с наркотиками, но на любой вечеринке наркотики доступны и охотно потребляются. Меня приглашали в очень разные компании — от рабочих до интеллектуалов, — и не было случая, чтобы мне не предложили наркотиков.

Дорота. А самокрутки ты тоже курил? С марихуаной?

Януш. Конечно, но тоже только чтобы попробовать. Курение может оказаться фатальным, особенно если достигаешь §1§§Нп§ рНазе, то есть состояния, когда по любому поводу смеешься. Если кто-то звонит — смеешься, если кто-то включит свет — тоже смеешься. Чувствуешь, что абсолютно ничего не должен, и даже забываешь о дыхании и физиологических процессах. Вдруг замечаешь, что ты не дышишь и тебе так легко. Только побывав в таком состоянии, начинаешь отдавать себе отчет в том, каким огромным трудом является дыхание. Я наблюдал и запоминал, что со мной творилось «под дурью», но никогда не хотел пережить ничего подобного снова. Я был поражен потерей контроля над самим собой. А для меня очень важно сохранять контроль. Я всегда знал, что в будущем не стану экспериментировать с возбуждающими средствами, употребление которых в течение длительного времени опасно. Но особенно ясно я это

понимал, глядя на Джима, чувствительного и порядочного человека, мечтавшего лишь об одном — раздобыть следующую дозу. Джим покончил с собой в Нью-Йорке. С Ким я не поддерживал отношений и не знаю, что с ней стало. Хозяйка, сдававшая мне квартиру, умерла, и этот дом принадлежит теперь кому-то другому. Так в жизни и бывает — все рассеялось, и в воздухе остались лишь воспоминания.

Дорота. А Дженнифер?

Януш. Дженнифер — это персонаж не из Нью-Йорка.

Дорота. А откуда?

Януш. С ней я познакомился во время своего пребывания по стипендии ООН в Англии.

Дорота. То есть она существовала в действительности?

Януш. Да, существовала. Разумеется, в книге она изображена в сгущенных красках, но была такая женщина, которая все время носила наушники, все время слушала серьезную музыку, всегда была одета во все черное и изумляла мир красотой своей груди, которую демонстративно выставляла напоказ. С виду она была очень замкнутой и недоступной, однако уже после короткого общения с ней мне открылась ее огромная впечатлительность. Такой она была благодаря музыке. Она обожала Шопена. Я познакомился с ней на вечеринке у поляка, как и я, пребывавшего в Кентербери по гранту. Во время этого вечера она начала рассказывать мне о Шопене, так мы познакомились. История о том, что она занималась любовью, слушая оперу, подлинна, но случилась не со мной, а с кем-то, кто мне об этом рассказал. Прекрасный персонаж, героиня, которая всегда о чем-то интенсивно тоскует. Вокруг нее крутилось множество мужчин, потому что для англичанки она была исключительно красивой. А также, видимо, по причине ее независимости, ведь независимые женщины вертят мужчинами как хотят. Она производила впечатление особы неприступной. И эта женщина обнаружила в нас — во мне и в пригласившем меня поляке — родственные души. По правде говоря, вначале я хотел написать книгу о Дженнифер. Только о ней. Но позднее я изменил решение. Это должна была быть история Дженнифер и ее отца. Дженнифер на самом деле родилась на острове Уайт. Это был самый грустный сюжет в романе, и он нравился мне больше всего — письмо Дженнифер к Якубу в поезде, а потом история их встреч. Для меня Дженнифер оставалась самой загадочной фигурой.

Дорота. И очаровала тебя как женщина?

Януш. Да, но, отталкиваясь от реальности, я создал историю, в которой красивый, добрый и благородный Якуб оказывается просто трусом. Он придумывает себе, что не может быть с ней, и попросту сбегает. В реальности все было не так. У меня сложилось впечатление, что я стал исключительно важен для Дженнифер, но я знал, что буду в Англии всего лишь три месяца, а затем вернусь обратно, чтобы разрываться между работой и семьей. Она мне нравилась, очень, но тогда я любил другую женщину — свою жену.

Дорота. Ты знаешь, что с Дженнифер происходило после твоего отъезда?

Януш. Знаю только, что она по-прежнему живет на острове Уайт. Вернулась туда. Знаю об этом от того поляка, который познакомил меня с ней. Он работал в Варшавском политехническом институте, занимался транзисторами большой мощности. Очень способный мужик. Помню, что мы, поляки, держались тогда вместе. Видимо, сказывалось отсутствие сообщения с Польшей: Интернета не было, а электронная почта предназначалась исключительно для посвященных.

Дорота. А другие личности, вдохновлявшие тебя, оставили в твоих произведениях какой-то след?

Януш. Как тебе известно, в моих книгах много науки. Это тот мир, который я знаю, и писать о нем в каком-то смысле означало идти по легкому пути. Зачем описывать незнакомые миры, если можно описать тот, который существует?

Дорота. Все, что ты написал о науке и ученых в своей книге, правда?

Януш. Все правда. Интересно, что поляки, прочитав «Одиночество в Сети», заинтересовались мозгом Эйнштейна и тем, что с ним произошло. Я первым обратил их внимание на эту историю, первым добрался до этой информации. Блестящая история!

Дорота. В Польше все тогда были увлечены мозгом Ленина.

Януш. Да? (Смеется.) Мир науки — это мир интриг и скандалов, в котором есть место для самых невероятных историй. Им управляет тщеславие и зависть, но с той существенной разницей, что завидуют здесь мозгам и замыслам. Чему-то действительно великому. Глупо завидовать тому, что у кого-то есть автомобиль, ведь есть шанс, что когда-нибудь ты и сам будешь его иметь. С умом дело обстоит не так уж просто. Мир науки — это мир похищенных замыслов и результатов исследований, а его структура больше всего напоминает французский двор.

Дорота. Нобелевские премии, когда оказывается, что отцов какой-нибудь идеи много, — яркий тому пример.

Януш. Да. Я в этом мире существовал, и отношения такого рода меня вполне устраивали. Работа велась при большом дворе профессора. Только придворные титулы и звания были заменены научными — вместо маркграфов или графов появились профессора, доктора и доценты. Такова структура абсолютного подчинения. Я не выносил этой неестественности и надувания щек. В Германии все это доходит до крайности — здесь тебя величают доктором, даже когда ставишь машину на техосмотр, потому что у каждого звание вписано в удостоверение личности — в моем стоит «доктор Вишневский». В Германии звание становится частью фамилии, следовательно, я — доктор Януш Леон Вишневский, а не просто Януш Леон Вишневский. Таковы неписаные правила, которые, вероятно, следуют из того, что если кто-то когда-то не мог иметь перед фамилией приставку «фон», то становился «доктором». История кражи мозга Эйнштейна и разделения его на части, разумеется, подлинна. Я приправил ее лишь любовной историей Эндрю и санитарки. Все это можно выгуглить из Сети и найти снимки типа, держащего баночки с кусочками мозга Эйнштейна. Я отлично знал, что подлинность событий, описанных в книге, будет проверяться, как и вопросы, связанные с расшифровкой генома. Я всегда несу ответственность за то, что пишу, чему научился в ходе публикаций научных статей, и придерживаюсь того же принципа и в беллетристике. Но это мне не всегда удается. Так, например, мне указали на разные недочеты во фрагменте, посвященном Кинзи. Я написал о том, что он занимался изучением «одной из подгрупп ос семейства СушрШае», а какой-то польский биолог прислал мне письмо о том, что, очевидно, речь в тексте шла не о подгруппе, а о виде и что, цитирую, «Я обманываю всю Польшу и должен стыдиться».

Дорота. Ну конечно, ведь это его жизнь.

Януш. Я знаю, у каждого своя грядка. Кто-то другой упрекает меня, что у «Сааба 900 5» нет кузова кабриолет, зато он есть у «Сааба 9000 5». А может, наоборот — я и теперь не помню, как правильно: забыл я один ноль или дописал лишний. Редакция этого тоже не проверила.

Дорота. Но смотри, как внимательны читатели.