Абрам Лурье - Гарибальди

• Название: Гарибальди
• Автор: Абрам Лурье
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1957

Настоящая книга является исправленным изданием книги, вышедшей в 1938 году в серии «Жизнь замечательных людей». Книга рисует славный жизненный путь народного героя Джузеппе Гарибальди — великого борца за воссоединение Италии, 150 лет со дня рождения которого исполнилось 4 июля 1957 года.

---

Скрепя сердце Гарибальди согласился… Но когда министры покинули его дом, окружающим показалось, что престарелый герой состарился еще на двадцать лет.

Принятая из нужды подачка терзала израненного героя, страшный неисцелимый яд начал жечь его. Какой позор! Он, свободный и независимый народный трибун, республиканец, решился брать деньги у правительства конституционной монархии! Да разве ему лично эти деньги нужны были? Он вел всегда чрезвычайно воздержанный образ жизни. Молоко, сухие фрукты, сыр — вот все, чем он обычно питался. Но у него была семья…

Как он и предчувствовал, его враги — клерикалы — воспользовались случаем и публично стали упрекать его за согласие принять пенсию. В радикальном лагере некоторые «принципиальные» республиканцы («пуритане») тоже выражали свое возмущение. Слухи обо всем этом сильно ранили сердце Гарибальди. Он продолжал вести прежний скромный образ жизни, щедро жертвуя деньги на всевозможные общественные и благотворительные цели.

Здоровье Гарибальди ухудшалось. Все его суставы были изуродованы страшной болезнью («обезображивающим артритом»), причинявшей ему мучительную боль. Он передвигался с огромным трудом и почти не покидал Капреры.

Лишь в 1878 году, несмотря на болезнь, он поехал в Рим и основал там «Демократическую лигу», изложив ее принципы в специальном манифесте.

К ужасу всех «умеренных», он снова категорически заявил о необходимости республики и перечислил в программе все свои демократические требования: провозглашение республиканского строя; всеобщее голосование; уничтожение присяги, привилегий, официального религиозного культа; федеральное устройство; замена прежних налогов единым прогрессивным; осушение болотистых мест, расчистка глухих дебрей и т. д.

Однако вскоре Гарибальди убедился, что и «левое» правительство при монархическом строе немногим лучше, чем все другие. Эти бывшие революционеры, пламенные энтузиасты в прошлом, теперь, очутившись на высоких постах, ни о каких реформах не помышляла и раболепно пресмыкались перед старым врагом Италии — Австрией.

Тогда Гарибальди обратился к своим избирателям с замечательным, глубоко искренним письмом:

«Капрера, 24 сентября 1880.

Моим избирателям 1-го района г. Рима

Дорогие друзья!

Мне очень больно, что я вынужден отказаться от депутатского звания. Сердцем своим я всегда буду с вами, до самой смерти. Но не могу я сейчас принадлежать к числу людей, издающих законы в стране, где свобода попрана, где закон практически служит только для того, чтобы гарантировать свободу иезуитам и врагам итальянского единства; того самого единства, ради которого по всей стране на полях битв рассеяны кости лучших ее сынов — в течение шестидесяти лет борьбы.

Совсем не о такой Италии я мечтал всю свою жизнь — не об этой несчастной внутри и униженной за границей Италии, ставшей жертвой самого гнусного элемента нашей нации. Я не хотел бы, чтобы мое молчание было истолковано как безмолвное одобрение непозволительного поведения людей, дурно управляющих нашей страной».

Последние два года своей жизни Гарибальди провел в тяжелых физических страданиях. Несмотря на протесты врачей и близких, он совершил поистине героическое усилие: больной и искалеченный, поехал в Палермо, на остров Сицилию, чтобы участвовать в торжестве шестисотлетней годовщины «Сицилийской вечерни».

«Хотим видеть Гарибальди!» — восторженно кричали тысячи людей, останавливая по пути поезд, в котором ехал их любимый герой. «Да здравствует наш отец, наш освободитель, герой двух полушарий, раненный под Аспромонте!» — кричал народ, заполнявший площадь Мессины. «Расступитесь! Мы хотим видеть нашего Гарибальди!»

Только близкие люди знали, чего стоило ему совершить эту поездку. Каждое движение вызывало мучительную боль во всем теле. Но Гарибальди обладал железной волей. В одном из последних писем он хладнокровно дает инструкции насчет своих похорон, прося сжечь его тело[74].

Умер Гарибальди 2 июня 1882 года на Капрере. В минуту смерти на постели его лежали ветхий томик «I Sepolcri» («Гробницы», поэма Фосколо) и альбом с портретами 1117 героев сицилийского похода…

Неаполитанские женщины, вырывая себе волосы, рыдая, причитали:

— É morto Galubardo, é morto lu mio Bello! (Умер Галубардо, умер мой прекрасный!)

Под этим именем (Калубардо, Галубардо и т. д.) он был известен горячо любившим его народным массам. Не только знаменитые поэты, но и скромные рапсоды (народные певцы) слагали легенды, баллады и песни о его сказочных подвигах. (Некоторые из этих произведений вошли в сборник Сальваторе Морино.) Одни его поклонники уверяли, что слух о смерти героя ложен, так как «красная рубашка делала его бессмертным». Другие утверждали, что сам Гарибальди умер давным-давно при осаде Гаэты, но у него есть «двенадцать братьев», все белокурые, все прекрасные и храбрые, все носят красные рубашки, как Пепе (уменьшительное от Джузеппе), и как две капли воды похожие друг на друга. Дошло до того, что еще при жизни Гарибальди приходилось показываться народу и лично опровергать эту странную выдумку.

В самых отдаленных уголках земного шара обездоленные и угнетенные трудящиеся были глубоко опечалены вестью о смерти знаменитого революционера: в убогих хижинах южноамериканских пеонов, в лачугах венгерских бедняков, в галицийских халупах — всюду жила надежда, что к ним когда-нибудь явится «великий освободитель», бесстрашный витязь свободы, и свергнет иго царей и помещиков.

В своей политической деятельности Гарибальди не мог подняться над уровнем мелкобуржуазных воззрений, которые господствовали среди демократических элементов итальянского национально-освободительного движения. Но его тесная связь с народными массами, его любовь к ним и понимание их нужд позволили ему, особенно в последние годы его жизни, понять историческую роль рабочего класса в национально-освободительном движении. «Я называю всех рабочих земного шара своими братьями». «Единственное общество, в котором я люблю находиться, — это общество рабочих». «Насколько благородны инстинкты рабочего, обнаруживается в серьезные моменты жизни и во время революции». Эти слова принадлежат Гарибальди. Он стремился также использовать недовольство крестьянских масс в интересах революционной национально-освободительной борьбы и для удовлетворения насущных нужд крестьян принимал при каждой возможности практические меры.

Гарибальди серьезно задумывался над решением социальных проблем. «Как подумаешь, — говорил он, — что такая ничтожная кучка людей пользуется или, лучше сказать, монополизировала блага цивилизованного общества и что такое множество людей страдает, начинаешь поистине сомневаться, пользуется ли хоть сколько-нибудь бедный класс этими благами цивилизации».

В высшей степени знаменательно, что в самые последние годы своей жизни Гарибальди разочаровался не только в конституционной монархии, но и в буржуазной республике. Он убедился во всей лживости мнимых «республиканских свобод» при господстве крупной буржуазии, разоряющей трудящиеся массы народа. «Дорогой Гюг! — писал он французскому поэту Кловису Гюгу (Hugues). — Республика всех этих Греви, Гамбетт и Ферри не только бросила Францию к ногам Бисмарка, но она осквернила (ha avvilito) великий идеал всей нашей жизни: демократическую республику. Что мы теперь сможем сказать политически неграмотным народным массам о республиканской системе, как мы сможем ее хвалить?.. Деспотизм находит себе поддержку в войне: а делает ли республика что-нибудь лучшее? Вы разделяете мои взгляды и знаете, что лучше умереть, чем жить опозоренным. А Франция господ Греви нас опозорила в Тунисе, в Марселе, всюду».

За год до того, как было написано это письмо, Гарибальди открыл энергичную кампанию в защиту всеобщего избирательного права. Он опубликовал «Манифест» к «Братьям-итальянцам», в котором говорил: «Чтобы иметь, нужно желать. Надо настаивать, пока цель наша не будет осуществлена. Мы хотели национального объединения: мы имеем его! Мы хотели получить Рим — мы имеем его! Мы хотим всеобщего избирательного права — мы будем его иметь! Истинно суверенная власть принадлежит народу. Отнимите у гражданина возможность свободно осуществлять эту власть, и у нас останется лишь деспотизм, надевший маску демократии, останется произвол, наряженный в одежду лисьей легальности» (Реджоло, 20 июня 1880 года).

Гарибальди один из немногих в свое время понял и оценил великое значение героической Парижской коммуны, в рядах которой сражались и умирали некоторые гарибальдийцы. В то время как многие «демократические» деятели Европы, считавшиеся левыми и передовыми, яростно выливали целые ушаты грязи по адресу Коммуны, в то время как Мадзини, «непреклонный республиканец и демократ», посвятил осмеянию Коммуны и I Интернационала множество ядовитых памфлетов и манифестов, — Гарибальди не побоялся открыто выступить в защиту людей, пс выражению Маркса, «штурмовавших небо», и назвал Интернационал «солнцем будущего».