Абрам Лурье - Гарибальди

• Название: Гарибальди
• Автор: Абрам Лурье
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1957

Настоящая книга является исправленным изданием книги, вышедшей в 1938 году в серии «Жизнь замечательных людей». Книга рисует славный жизненный путь народного героя Джузеппе Гарибальди — великого борца за воссоединение Италии, 150 лет со дня рождения которого исполнилось 4 июля 1957 года.

---

Конечно, в тех условиях, в которые поставило его французское правительство, Гарибальди не мог спасти всей французской армии. Но он сделал для этого больше, чем мог, и остается фактом, что в эту позорную для Франции кампанию Гарибальди был единственным во всей французской армии полководцем, одержавшим победы.

Таких вещей буржуазные политиканы не прощают. По окончании военных действий вместо благодарности за бескорыстный, самоотверженный труд Гарибальди получил много незаслуженных оскорблений. Он глубоко ошибался, воображая, что французское правительство оценит его заслуги. После нового разгрома французской армии в стране подняли голову контрреволюционные элементы — роялисты, помещики и консервативная крупная буржуазия, то есть именно те люди, которые вскоре зверски расправились с Парижской коммуной.

Бисмарк категорически высказался за исключение Гарибальди из договора о перемирии! Он не мог простить Гарибальди того, что тот часто задерживал продвижение прусских войск, и под предлогом, что Гарибальди «не входил ни в одну из регулярных французских армий», германский канцлер хотел расправиться с ним, «как с партизаном». Это было несправедливо и гнусно, так как фактически Гарибальди, назначенный Гамбеттой, входил в категорию корпусных командиров.

В конце концов это недоразумение было улажено, и германский генерал Мантейфель получил приказ войти в соглашение с Гарибальди.

Когда Гарибальди вернулся с фронта, он был избран во многих местах (Алжире, Ницце, Кот-д'Ор, Дуб, Париже) депутатом Национального собрания, заседавшего в Бордо. Чтобы понять, на какую встречу мог рассчитывать Гарибальди в этом оголтелом сборище аристократов, крупных банкиров и клерикалов, достаточно сказать, что главой французского правительства на этом собрании был избран Тьер, будущий палач Парижской коммуны.

На первое заседание Гарибальди пошел с единственной целью — ходатайствовать о пенсиях вдовам, сиротам и калекам своей армии. Заседание происходило в огромном театральном зале. Место председателя занял престарелый граф Бендуа д'Ази. В два часа дня вошел Гарибальди в своей обычной красной рубашке, в пончо и серой шляпе. Опираясь на палку, он прошел к левым скамьям. Демократическая часть собрания встретила его аплодисментами и криками: «Да здравствует Гарибальди!», «Да здравствует герой обоих полушарий!»

Председатель невнятным голосом прочел короткое заявление Гарибальди — отказ от депутатского звания. («Исполняя свой последний долг по отношению к республике, я приехал в Бордо, но отказываюсь от мандата, которым меня почтили различные департаменты».) Заседание продолжалось. В конце его Гарибальди встал и, сняв шляпу, сказал:

— Прошу слова!

В зале поднялся сильный шум, и правые депутаты начали расходиться. Депутат Марселя Эскирос воскликнул:

— Постойте, господа, неужели вы не поняли? Гарибальди просит слова!

Раздались отдельные голоса:

— Слушайте!

— Трусы, они боятся услышать правду!

— Гарибальди будет говорить! Невообразимый шум все усиливался, депутаты встали с мест, многие торопились уйти. Президент снял шляпу и с раздражением спросил Гарибальди:

— Что вам угодно? Ведь заседание уже закрыто!

— Говорите же, говорите! — послышались голоса. Гарибальди не хотел выступать без разрешения председателя. Но председатель хладнокровно надел шляпу, давая этим знак расходиться…

Гарибальди повернулся и вышел из зала. На улице толпа устроила ему восторженную овацию. Национальная гвардия отдавала ему честь. В эту минуту на улицу вышел Тьер. С презрением глядя на эту сцену, он спросил:

— Что тут такое?

— Это Гарибальди, который стоит больше, чем все вы, вместе взятые! — ответил ему один рабочий.

С большим трудом удалось Гарибальди выбраться из толпы и сесть в коляску. Он крикнул, что приехал во Францию оказать республике посильную помощь, что свой долг он выполнил и теперь едет домой.

— Нет, нет, не покидай нас! — кричали многие. Гарибальди уехал в гостиницу и заказал билет на марсельский поезд. Вскоре к нему явилась депутация левой фракции Национального собрания, просившая его остаться. Пришел сын Виктора Гюго и передал, что вечером приедут Луи Блан, Виктор Гюго и Ледрю Роллен, телеграфировавшие, что умоляют его не уезжать из Франции.

Но Гарибальди был непреклонен; семичасовым поездом он уехал в Марсель, и оттуда на Капреру.

8 марта в Национальном собрании были оглашены результаты выборов в Алжире, где громадным большинством голосов был избран Гарибальди. Реакционеры предложили аннулировать мандат. Тогда взял слово Виктор Гюго:

«…Франция только что прошла через грозное испытание, из которого она вышла окровавленной и побежденной…

Ни одна из европейских держав не поднялась на защиту Франции, которая столько раз своей грудью отстаивала интересы Европы… ни один монарх, ни одно государство — никто! За исключением одного человека.

…Державы, как говорят, воздерживались от вмешательства, а один человек вмешался, и человек этот стоит целой державы…

Господа, чем обладал этот человек? Своей шпагой…

Своей шпагой. Эта шпага освободила один народ… и эта же шпага могла спасти другой…

Он об этом подумал; он пришел; он сражался…»

Выкрики справа неоднократно перебивали речь оратора. Реакционеры не дали договорить великому писателю-демократу. Тогда он покинул зал заседаний.

На следующий день в собрании было зачитано его заявление:

«Три недели назад собрание отказалось выслушать Гарибальди; сегодня оно отказывается выслушать меня. Этого с меня достаточно.

Я заявляю о своей отставке.

8 марта 1871.

Виктор Гюго»[72].

Так лучшие люди Франции выражали свою благодарность великому борцу за свободу.

Популярность Гарибальди среди французского народа была по-прежнему велика. 15 марта 1871 года на третьем общем собрании национальной гвардии он был провозглашен генералом — главнокомандующим национальной гвардии. Его старший сын Менотти был избран в Коммуну Парижа от 19-го округа. Но какое дело было до всего этого реакционному правительству Тьера! Гарибальди, который только что дрался за Францию как лев, дав стольким бездарным генералам уроки тактики и мужества, считался Тьером простым повстанцем Коммуны.

28 марта из Версаля в Тулон была послана телеграмма:

«Гарибальди и его сыновьям не должен быть разрешен въезд во Францию. Если они уже приехали, благоволите сделать распоряжение об их аресте».

Так Тьер подписал приказ об аресте самого удивительного и самого знаменитого борца за угнетенные народы, великого освободителя Италии, героя Марсалы, чьи руки еще были черны от французского пороха и обагрены прусской кровью!

На шестьдесят четвертом году жизни Гарибальди с честью закончил свою многолетнюю деятельность выдающегося революционного военачальника. Вожские бои были последними сражениями в его жизни.

Но политическая борьба его далеко не закончилась: только теперь, глубоко разочарованный и оскорбленный, Гарибальди стал по-настоящему понимать, в чем заключалась его главная ошибка.

У ГАРИБАЛЬДИ ОТКРЫВАЮТСЯ ГЛАЗА

К моменту возвращения Гарибальди из Франции было завершено то дело, которому он отдал всю свою жизнь: воссоединение Италии. Но у Гарибальди было тяжело на душе. Он стал понимать, что глубоко заблуждался, когда шел на соглашения с монархией. До сих пор он представлял себе возрождение Италии так: иностранные поработители — австрийцы и бонапартовские войска — будут изгнаны; деспотические князья, герцоги и короли — свергнуты восставшим народом; светская власть папы и духовенства — уничтожена. После этого освобожденный итальянский народ начнет самостоятельно устраивать свою новую жизнь так, как ему будет угодно.

Что же оказалось на деле? Жизнь итальянского народа строилась теперь так, как было угодно буржуазно-монархической клике Виктора Эммануила. О народе, о его самых насущных нуждах и потребностях никто и не думал заботиться. Народный вождь Гарибальди воображал, что сумеет использовать монарха. На деле вышло так, что монарх использовал народного вождя, а потом отлично обошелся без него: «Мавр сделал свое дело, мавр может уходить».

Об этом давно предупреждали Гарибальди, и прежде всего Мадзини. Даже две аспромонтские раны, даже зловонная камера Вариньяна не отрезвили Гарибальди. Преданный, как никто, национально-освободительному делу, он упрямо повторял: «Сначала построим свой дом, выгоним непрошеных гостей, а потом уж станем наводить в нем порядок».

«О формах правления мы поговорим потом!» — заявлял он нетерпеливым товарищам. Он часто называл их «формалистами», «пуританами», не понимая, как можно интересоваться «подобными вопросами» в тяжелую военную пору, переживаемую страной.