Виктория Холт - Счастье и тайна

• Название: Счастье и тайна
• Автор: Виктория Холт
• Издательство: Панорама
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-7024-0108-5

После четырех лет учения во Франции зеленоглазая красавица Кэтрин, натура пылкая и незаурядная, возвращается в мрачный отцовский дом. Ей, выросшей без матери, всегда так не хватало домашнего тепла… Знакомство с Габриелом Рокуэллом развеяло томительное чувство одиночества. В нем было что-то печальное, вызывающее желание заботиться о нем. И Кэтрин соглашается выйти за него замуж.

В поместье Габриела она постоянно чувствует присутствие какой-то враждебности. Кто-то явно желает ей зла. Но кто и почему?.. Вместе с героиней этого увлекательного, полного тайн романа читатели найдут ответы на эти вопросы.

---

По дороге домой Рут заботливо справлялась о моем здоровье. Меня охватило волнение: вот мы проехали торфяники, въехали на старый мост, я увидела вдали развалины монастыря и, наконец, само поместье Ревелз.

Мы вышли из коляски, прошли через галерею, и мне почудилось, что злые физиономии бесов осветились самодовольством, злорадно усмехаясь: ну что, ты думала, что убежала от нас?

Но входя в этот дом снова, я ощущала в себе уже новые силы. У меня теперь было кого любить и защищать. Пустота исчезла из моей жизни, и душа моя была снова открыта для счастья.

Глава IV

Когда я вошла в дом, сэр Мэтью и тетя Сара уже ждали меня. Оба бросились меня обнимать и обращались со мной с такой осторожностью, будто я была создана из фарфора. Это заставило меня улыбнуться.

— Вы меня не разобьете и не сломаете, — заметила я, — и это сразу настроило всех на нужный лад.

— Твоя новость… такая прекрасная новость! — бормотала тетя Сара, вытирая глаза, хотя я не видела в них ни слезинки.

— Для нас это так важно, — сказал мне сэр Мэтью. — Это такое утешение.

— Мы уже говорили ей об этом, — вставила Рут. — Правда, Люк?

Люк улыбнулся, к нему вернулось его прежнее дружелюбие.

— Правда, Кэтрин? — спросил он.

Я не ответила ему, а просто улыбнулась.

— Кэтрин, должно быть, устала и хочет подняться в свою комнату, — заметила Рут. — Распорядиться, чтобы тебе прислали чай наверх, Кэтрин?

— Да, это было бы кстати.

— Люк, позвони, чтобы пришла служанка. Пошли, Кэтрин. Твой дорожный сундук уже наверху.

Сэр Мэтью и Сара вслед за Рут и за мной поднялись по лестнице.

— Я поместила тебя на втором этаже южного крыла, — объяснила Рут. — Тебе нужно поменьше ступенек, да и комната эта очень приятная…

— Если она тебе не понравится, — поспешил добавить сэр Мэтью, — ты сразу же должна сказать нам, дорогая.

— Вы очень добры, — ответила я.

— И ко мне ты будешь поближе, — голос Сары звенел от волнения. — Это будет прекрасно… на самом деле!

— …Мне кажется, я выбрала самую подходящую комнату, — закончила Рут.

Мы прошли певческую галерею и поднялись по лестнице на второй этаж. Потом прошли короткий коридор с двумя дверьми. Рут распахнула вторую дверь — за ней и оказалась моя комната.

Она была почти точной копией той, в которой мы жили с Габриелом — даже туалетная комната была такой же. Из окон были видны лужайки перед домом и монастырь. Значит, комната была расположена точно так же, только двумя этажами ниже.

— Очень приятная комната, — заметила я. С украшенного потолка на меня смотрели херувимы, изображенные вокруг люстры в центре. У меня была кровать с пологом, как и почти все остальные в доме, наверно. Полог состоял из голубых шелковых занавесей около кровати, и в тон им были голубые камчатые шторы на окнах. Ковер был синего цвета. В комнате был огромный камин, шкаф для одежды и несколько стульев, а также дубовый сундук, над которым висела медная грелка для постели. На хорошо начищенной медной поверхности лежал красноватый отблеск от вазы с красными розами, которые, как я уже догадалась, поставила здесь Рут.

Я улыбнулась ей.

— Благодарю тебя, — сказала я.

Она склонила голову в знак признательности, но меня продолжал мучить вопрос — действительно ли она рада видеть меня, или она была бы более счастлива, если бы, уехав из Ревелз, я исчезла из ее жизни навсегда. Я была уверена, что она не могла быть искренне рада моему приезду — она ведь понимала, что будет значить рождение моего сына для Люка. Она обожала Люка, я это видела, а теперь, когда я сама собиралась стать матерью, я понимала, насколько честолюбивой становится мать в отношении своих детей — и я не обижалась на Рут, даже если она и затаила на меня обиду.

— Здесь тебе будет удобно, — торопливо заметила она.

— С твоей стороны это так мило, ты проявляешь столько заботы, так стараешься…

Сэр Мэтью расплылся в улыбке.

— Это тебе ради нас придется хорошенько постараться, — сказал он. — Мы так рады, так рады… Я уже сказал доктору Смиту: пусть он делает что хочет, лечит меня любыми снадобьями или заклинаниями, но я должен дожить до рождения моего внука.

— Вы уже и пол определили?

— Ну конечно, моя дорогая. Я ни капельки не сомневаюсь. Тебе на роду написано иметь сыновей.

— Хагар, дорогая, мне хочется, чтобы ты пришла посмотреть мои гобелены, — пробормотала тетя Сара. — Ты ведь придешь, правда? А я покажу тебе колыбельку. Все Рокуэллы пользовались этой колыбелью.

— За оставшиеся несколько месяцев надо будет ее отремонтировать, — практично добавила Рут. — Тетя Сара, только это Кэтрин.

— Конечно, это Кэтрин, — возмутилась тетя Сара. — Мы с ней хорошие друзья. Ей так понравились мои гобелены!

— Я думаю, ей надо отдохнуть.

— Да, мы не должны утомлять ее, — согласился сэр Мэтью.

Рут многозначительно кивнула в сторону тети Сары, и сэр Мэтью взял ее под руку.

— Когда она отдохнет, мы с ней поговорим, — сказал он. И еще раз улыбнулся мне. Он увел свою сестру.

Рут вздохнула, когда за ними закрылась дверь.

— Ты знаешь, выносить ее становится все труднее. Эти странные провалы в памяти… Иногда она может без запинки перечислить все наши дни рождения. Тем более странно, что она забывает, с кем из нас говорит.

— Наверно, к старости это бывает.

— Я надеюсь, со мной этого не будет. Есть поговорка: те, кого Бог любит, умирают молодыми. Иногда мне кажется, это правда.

Я сразу вспомнила Габриела. Был ли он любимцем богов? Вряд ли.

— Пожалуйста, не говори о смерти, — попросила я.

— Прости. Как это глупо с моей стороны. Скоро тебе принесут чай. Мне кажется, ты выпила бы чаю, правда?

— Да, он придаст мне сил.

Она подошла к вазе с цветами и стала их поправлять.

— Они мне напоминают, — начала я. Рут вопросительно посмотрела на меня, и я продолжила: — те розы, которые ты поставила в нашей комнате, когда мы приехали сюда.

— Ах, прости меня. Я не подумала об этом.

Она, наверное, решила, что теперь им надо быть осторожнее, и после этой трагедии надо быть очень тактичными, чтобы не будить лишних воспоминаний.

Служанка принесла чай. Она сделала реверанс и представилась:

— Добрый день, я — Мери-Джейн.

— Мери-Джейн будет твоей личной служанкой, — пояснила Рут. — Она будет приходить, когда ты позвонишь и колокольчик.

Я была довольна. Мери-Джейн была довольно высокой молодой женщиной со свежим лицом; было видно, что она будет честной и добросовестной. Она поняла, что я рада ей, и позволила себе тоже выразить свое удовольствие — и теперь, я думаю, у меня в доме появился друг.

Рут подошла к подносу.

— Она принесла две чашки, — заметила она.

— Ты позволишь присоединиться к тебе?

— Разумеется.

— Тогда садись, я принесу тебе чай.

Я села возле кровати: в эту минуту мне не хотелось смотреть в окно. Я все думала о Габриеле: мне пришло в голову, что если бы кто-нибудь отсюда посмотрел в окно в момент несчастного случая, то он увидел бы, как Габриел падает вниз.

Рут подала мне чашку чая, потом принесла скамейку, чтобы я поставила на нее ноги.

— Мы все будем следить за тобой, — добавила она.

Но я заметила, как холодны были ее глаза, да и дружелюбие в голосе казалось натянутым.

«Начинается! — подумала я. Стоит мне только попасть в этот дом, как меня охватывают все возрастающие сомнения. — «Мы все будем следить за тобой». — Это можно понять двояко!»

Она подошла к столу у окна, села и начала рассказывать о том, что произошло в мое отсутствие. Сэр Мэтью оправился от удара, но он уже слишком стар, чтобы такие удары проходили бесследно, и это беспокоит Деверела Смита.

— На прошлой неделе, — сказала она, — он оставался здесь на всю ночь. Он хороший врач, бескорыстно отдающий все силы пациентам. Ему в общем-то и не надо было оставаться. Но он настоял.

— Среди врачей есть очень благородные люди, — согласилась я.

— Бедный Деверел, я не думаю, что он очень счастлив в семейной жизни.

— Правда? Я почти ничего не знаю о его семье.

— Дамарис еще ребенок. А вот миссис Смит — это крест. Она считает себя инвалидом. Хотя я бы назвала ее ипохондриком. Я думаю, болезнь для нее — это способ привлечь к себе внимание.

— Она никуда не выходит?

— Редко. Считает себя тяжело больной. Мне кажется, доктор посвятил всю жизнь своей профессии из-за домашних обстоятельств. Но он просто обожает Дамарис.

— Она необычайно красива. А ее мать похожа на нее?

— Какое-то сходство есть, но Мьюриел никогда не была и наполовину так красива, как ее дочь.

— Даже если бы она была лишь на четверть так же красива — она бы уже была очень привлекательна.

— Да, согласна с тобой. Мне так жаль Дамарис. Я намеревалась устроить для нее бал — и для Люка тоже. Ho, разумеется, сейчас мы в трауре, и об этом не может быть и речи… по крайней мере, в этом году.