Петр Киле - Утро дней. Сцены из истории Санкт-Петербурга

• Название: Утро дней. Сцены из истории Санкт-Петербурга
• Автор: Петр Киле
• Издательство: Издательско-торговый дом «Летний сад»
• Жанр: Драматургия
• Год: 2002
• ISBN: 5-89740-082-2

Книга петербургского писателя, поэта и драматурга Петра Киле содержит жизнеописания замечательнейших людей России – Петра I, Александра Пушкина, Валентина Серова, Александра Блока, Анны Керн - в самой лаконичной и динамичной форме театрального представления.

В книге опубликованы следующие пьесы: трагедия «Державный мастер», трагедия «Мусагет», трагедия «Утро дней», комедия «Соловьиный сад», весёлая драма «Анна Керн».

---

В и т т е. Если город Москва перейдет в руки революционеров, то это будет такой удар правительству его величества, что и представить невозможно.

Т р е п о в. Ясно, это будет иметь неисчислимо дурные последствия. Попытаюсь сделать все, что в моих силах, граф.

Граф Витте выходит из кабинета и тут же возврашается, заслышав телефонный звонок.

В и т т е. Я слушаю вас, генерал.

Т р е п о в. Граф! Государь император просит вас лично поехать к великому князю Николаю Николаевичу, главнокомандующему войсками гвардии, и уговорить его послать войска в Москву.

В и т т е (мрачно). Хорошо. (Опустив трубку) Так-то у нас делаются дела. Никто не хочет принимать необходимых решений, а путаных, вредных - сколько угодно. Я устал, я болен еще с Портсмута, а сижу в Зимнем, как царь, должно быть, как царь в его голове, разумеется, только на время смуты. (Уходит.)

Сцена 3

Дворец великого князя Николая Николаевича на Английской набережной. Ночь. Кабинет великого князя. Граф Витте.  Входит  великий  к нязь.

        В е л и к и й  к н я з ь
Да вы бы присоединились к нам.
У нас довольно мило и забавно.
Не бойтесь, не столоверченьем ныне
Мы заняты, но некий дух явился -
В рубахе, сапогах, покрытых дегтем,
Мужик, да из последних, говорят,
Все шлялся по монастырям без дела,
Покуда Божья матерь не явилась
Ему в пустыне, как вещает он
Таинственно, до трепета в сердцах
Во всех, кто слушает его, и я,
Суровый воин, верю мужику.

               В и т т е
Мужик в великокняжеских покоях?
Не с топором за пазухой пришел?

       В е л и к и й  к н я з ь
Сошел бы за разбойника, конечно;
Внушая трепет и доверье вместе,
Он страждет, как Христос, за всех нас грешных.

               В и т т е
Да, да, все это мило и забавно.
Без детской веры в чудеса ведь скучно
На свете жить, к тому же в наше время.
Вернемся-ка к действительности, князь.
Москва вся в баррикадах. Там восстанье.

         В е л и к и й  к н я з ь
Да полк из Царства Польского прибудет
Туда вот-вот.

                В и т т е
                         Запаздывает полк
Недаром, видно. Верные войска
Необходимы там и очень срочно.

        В е л и к и й  к н я з ь
Но войска для охраны Петербурга,
Его окрестностей, где пребывает
Его величество с семьей, - в обрез.
Нельзя и малой части уделить.
Ведь в случае восстанья в Петербурге,
И здесь не хватит войск?!

                 В и т т е
                                             Нет, нет, восстанья
В столице, как в Москве, не будет, князь.
Все меры приняты своевременно.

        В е л и к и й  к н я з ь
         (снижая голос)
Однако до меня доходят слухи...

                  В и т т е
Глаза у страха велики. Я слухам
Не верю, князь. В столице все спокойно.
Мы приняли все меры, но в Москве...

        В е л и к и й  к н я з ь
А что Москва? Москва пусть пропадает.
Вот будет ей урок. Была когда-то
Она ведь сердцем и умом России,
Теперь источник смуты небывалой.
Большой беды не будет для России,
Когда Москва подверглась бы разгрому.

                 В и т т е
Да, кем? Революционеры власть
В Москве захватят, воцарятся сами,
Россия же пристанет к ней, как к сердцу, -
И пропадет-то Петербург!

        В е л и к и й  к н я з ь
         (с беспокойством)
                                                Что это?
Похоже на пророчество, боюсь.
У вас есть дар. С японскою войною
Вы предрекли начало и конец.

                В и т т е
Я не гадал, но факты говорили
Яснее слов. Но верить не хотели.
Я не пророк, всего лишь ум и опыт.
И я вам повторяю: во спасенье
России и Москвы войска туда
Немедленно отправить, да с приказом
Без всяких колебаний подавить
Все очаги сопротивленья силой.

        В е л и к и й  к н я з ь
Великолепно, граф! Из вас диктатор
Мог выйти безусловно. Что ж не взялись?
Теперь же приказать не в силах вы.
          (Проходит к двери.)

     Входит адъютант.

А д ъ ю т а н т. С фельдъегерем пакет от его величества.

В е л и к и й  к н я з ь (прочтя маленькую записку). Государь меня просит послать войска в Москву, поэтому ваше желание будет исполнено.

В и т т е. Это надо сделать как можно скорее, в противном случае это может быть поздно. (Откланиваясь, уходит.)

В е л и к и й  к н я з ь. Что ж, будет Москве урок. Найдите генерала Мина!

Сцена 4

Москва. Небольшой дом в три этажа в Антипьевском переулке. Кабинет Серова на втором этаже. В окна виден сад князей Долгоруковых, где много птиц и куда под вечер слетаются стаи ворон на ночлег.

Серов у окна. Слышны выстрелы.

            С е р о в (в раздумьи)
Царь манифестом объявил свободы,
Досель неслыханные на Руси.
Поверить невозможно. Неужели
У нас свободы воцарились днесь?
Да, как бы так. Уж слишком хорошо бы.
Народ громит осиное гнездо
Всевидящей охранки, что ж, понятно.
Тюремные ворота настежь - ясно,
И узников приветствует толпа:
"Долой самодержавье!" В красных флагах
Вся запестрела красная Москва.
Но выстрел залил кровью лик свободы,
Богини, просиявшей в небесах,
И торжества вдруг обернулись тризной,
Как на Ходынке; верен царь себе,
Судьбе своей злосчастной для России, -
И этому, о, горе, нет конца.

Слетаются стаи ворон, садятся на деревья и разом взлетают, словно вспугнутые выстрелами. Входит Ольга Федоровна.

О л ь г а  Ф е д о р о в н а. Уложить бы детей внизу, в гостиной, да они протестуют. Им весело, хотя понимают, происходит нечто ужасное.

С е р о в. Внизу, конечно, безопаснее, чем в мезонине. Но в центре города тихо. Это в первые дни палили из пушек куда попало. Повезло Косте. Сначала он перепугался, а затем возгордился.

О л ь г а  Ф е д о р о в н а. Ничего смешного. Снаряд снес стену его квартиры; слава Богу, Коровина не было дома.

С е р о в. Ты слышишь? Войска сосредоточились на Пресне. Гвардейский Семеновский полк из Петербурга наводит порядок. Поди к детям.

О л ь г а  Ф е д о р о в н а. Прошу тебя, не уходи.

С е р о в. Куда? Все новости можно было узнать в квартире Андреевой и Горького. Как стихли бои в центре, к ним нагрянули с обыском, а их и след простыл.

О л ь г а  Ф е д о р о в н а. Куда? Тебе непременно надо быть всюду.

С е р о в. А как и усидеть? На людях и смерть красна, недаром говорится.

О л ь г а  Ф е д о р о в н а. Не думай о смерти. Ты полон сил; ты не оставишь нас.

С е р о в. Да, да, но как-то жить-то жутко на свете. Прости, я расстроил тебя.

О л ь г а  Ф е д о р о в н а. Ничего, по характеру я все-таки оптимистка, должно быть, я меньше всего боюсь, пока вы у меня есть - ты и дети. (Поцеловав мужа, уходит.)

               С е р о в
   (наблюдая за стаей ворон)
У Николая странная забава -
Стрелять в ворон, прогуливаясь в парке,
На всем скаку,  с велосипеда даже...
Какая лихость и сноровка, Боже!
Не мог бы я поверить, если б царь
Не сам обмолвился, смутив меня.
     (собираясь выйти)
Нет тишины вечерней над Москвой:
Пожаров пламя полыхает в небе
И вопиют в безмерности страданий
Сгорающие заживо в огне, -
Такое не увидишь и во сне.
         (Уходит.)

Хор учеников и публика из прохожих и проезжающих мимо, и там Серов; в ночном небе в районе Пресни вспыхивают выстрелы и полыхают пожары.

         Х о р  у ч е н и к о в
Взлелеянная в грезах с юных лет,
Как пел о том пленительно поэт,
Взошла богиня светлая, Свобода,
В сияньи дивного восхода,
И солнца чистый луч
Блистает, светел и могуч.
На небе синем лики декабристов
И сонм бесстрашных, - чист и истов
Порыв к свободе, но любовь
Взыскует мщенья, льется кровь
Сестер невинных, братьев -
За чье же это счастье?
Все ради царственной четы?
С отечеством у бедственной черты.

О время жуткое: несчастная война
Россию всколыхнула, как весна,
И, точно в ледоход, в одно мгновенье
Вся наша жизнь пришла в движенье...

О время жгучее, как пламя,
Полощет на ветру ликующее знамя,
Влекущее, как счастье и любовь,
Бегущее, как в юных жилах кровь,
Цвет жизни и отрада,
И павших высшая награда.

АКТ V