Иннокентий Омулевский - Новый губернатор

• Название: Новый губернатор
• Автор: Иннокентий Омулевский
• Жанр: Русская классическая проза

Федоров (Иннокентий Васильевич, 1836–1883) — поэт и беллетрист, писавший под псевдонимом Омулевского. Родился в Камчатке, учился в иркутской гимназии; выйдя из 6 класса. определился на службу, а в конце 50-х годов приехал в Петербург и поступил вольнослушателем на юридический факультет университета, где оставался около двух лет. В это время он и начал свою литературную деятельность — оригинальными переводными (преимущественно из Сырокомли) стихотворениями, которые печатались в «Искре», «Современнике» (1861), «Русском Слове», «Веке», «Женском Вестнике», особенно же в «Деле», а в позднейшие годы — в «Живописном Обозрении» и «Наблюдателе». Стихотворения Федорова, довольно изящные по технике, большей частью проникнуты той «гражданской скорбью», которая была одним из господствующих мотивов в нашей поэзии 60-х годов. Незадолго до его смерти они были собраны в довольно объемистый том, под заглавием: «Песни жизни» (СПб., 1883).

Кроме стихотворений, Федорову, принадлежит несколько мелких рассказов и юмористически обличительных очерков, напечатанных преимущественно в «Искре», и большой роман «Шаг за шагом», напечатанный сначала в «Деле» (1870), а затем изданный особо, под заглавием: «Светлов, его взгляды, его жизнь и деятельность» (СПб., 1871). Этот роман, пользовавшийся одно время большой популярностью среди нашей молодежи, но скоро забытый, был одним из тех «программных» произведений беллетристики 60-х годов, которые посвящались идеальному изображению «новых людей» в их борьбе с старыми предрассудками и стремлении установить «разумный» строй жизни. Художественных достоинств в нем нет никаких: повествование растянуто и нередко прерывается утомительными рассуждениями теоретического характера; большая часть эпизодов искусственно подогнана под заранее надуманную программу. Несмотря на эти недостатки, роман находил восторженных читателей, которых подкупала несомненная искренность автора и благородство убеждений его идеального героя.

Другой роман Федорова «Попытка — не шутка», остался неоконченным (напечатано только 3 главы в «Деле», 1873, Љ 1). Литературная деятельность не давала Федорову достаточных средств к жизни, а искать каких-нибудь других занятий, ради куска хлеба, он, по своим убеждениям, не мог и не хотел, почему вместе с семьей вынужден был терпеть постоянные лишения. Сборник его стихотворений не имел успеха, а второе издание «Светлова» не было дозволено цензурой. Случайные мелкие литературные работы едва спасали его от полной нищеты. Он умер от разрыва сердца 47 лет и похоронен на Волковском кладбище, в Санкт-Петербурге.

---

— Отчего это вы, г. губернский прокурор, не умеете отвечать, когда я вас спрашиваю, и постоянно вмешиваетесь там, где вашей речи пока не надо? Еще раз прошу вас дождаться своей очереди, — снова как ножом обрезал его губернатор.

— Почему же придираются именно к тебе? Как ты думаешь? — обратился его превосходительство к арестанту.

Тот поколебался было с минуту.

— Говори, братец, смело, — ободрил его губернатор.

— Они на меня, вишь, сердце имеют: этта чиновник один большой приезжал нас левизировал, так я ему нажаловался на них…

— Когда же тебя в последний раз наказывали?

— Да вчера.

— За что, вы говорите, наказывали его вчера, г. смотритель? — спросил его превосходительство.

— Набуянил-с, ваше превосходительство: вчера утром помоями меня облил-с, — выяснил, наконец, смотритель свою заветную мысль.

Губернатор при этом хоть бы улыбнулся.

— Зачем ты это сделал? — спросил он только у арестанта.

— Их благородие «каторжным жидом» меня обозвал: я эвтого прозвища слышать не могу, — пояснил в свою очередь заключенный.

— Я, ваше превосходительство, в шутку-с, — опять залепетал смотритель, как малый ребенок.

— В таком случае я не понимаю, за что же было наказывать его, г. смотритель! — обратился к нему губернатор, слегка покраснев почему-то. — Позволяя себе шутить с арестантами, вы должны были прежде всего подумать, что на шутку каждому позволительно отвечать шуткой же…

— Какая же это, ваше превосходительство, шутка-с, — осмелился обиженно выговорить смотритель.

— Точно такая же, как и ваша-с; только с вашей точки зрения еще поостроумнее… Стыдитесь, г. смотритель, заставлять меня краснеть за вас перед арестантом! — сказал губернатор с таким достоинством в позе и в голосе, что даже этот арестант посмотрел на него с невольным уважением.

— Это меня, ваше превосходительство, спервоначалу «каторжным жидом»-то г. прокурор прозвал… на другой день, как я на них нажаловался, — пояснил окончательно заключенный, в первый раз назвав губернатора его официальным титулом.

Его превосходительство посмотрел на него с минуту в тяжелом раздумьи.

— Можете теперь быть уверены, любезный друг, что никто уже больше не будет наказывать тебя без вины и раздражать неприличными шутками, — сказал он арестанту, — Потрудитесь, г. смотритель, сию же минуту распорядиться расковать его! — прибавил губернатор подумав.

Смотритель стрелой вылетел из камеры.

— Ваше превосходительство, вероятно, еще мало знаете этот народ, — осмелился заметить губернский прокурор чрезвычайно почтительно.

— Потому и знакомлюсь с ним, — сказал ему холодно губернатор. — Вы очень верно предсказали мне давеча, г. губернский прокурор, что я не встречу здесь ничего веселого; но зато я много вижу поучительного…

Подумав немного, его превосходительство обратился снова к арестанту:

— Веди же теперь себя лучше: мы очень скоро опять увидимся, и я буду положительно знать тогда, насколько ты был прав сегодня.

Проговорив это, губернатор вышел, учтиво попросив Падерина проводить его в острожную больницу.

В больнице оказался безукоризненный порядок. Расторопный молодой фельдшер, торопливо вскочивший при появлении губернатора от какого-то больного, отвечал на все вопросы его превосходительства совершенно толково и в то же время очень сильно, что особенно понравилось Павлу Николаевичу. Прежде всего здесь бросалась в глаза необыкновенная опрятность: белье на арестантах, белье на кроватях, столы, пол, стены, самый воздух больницы — все было так чисто, что лучше нельзя было и требовать (не разб.).

Больных оказалось сравнительно очень много; но достаточно было только раз взглянуть на их спокойные и довольные лица, чтобы сразу же и понять, что больница для этих изгнанников общества была тем раем (не разб.), в котором Адам почувствовал всю мерзость грехопадения. Губернатор только для одного виду спросил у них: довольны ли они всем? И получил самый удовлетворительный ответ с прибавкою двух-трех трогательных благословений инспектору врачебной управы.

— Кто же заведует больницей непосредственно? — обратился его превосходительство к фельдшеру.

— Есть особый лекарь-с, ваше превосходительство; но больше сами инспектор заведуют-с, — ответил тот бойко.

— Часто он здесь бывает? — спросил его губернатор.

— Раз в сутки-с, ваше превосходительство; редко-с через день, — доложил фельдшер.

— Однако ж в остроге нашлась, чего я не ожидал, и веселая картина, — сказал довольный его превосходительство как-то вскользь Падерину и, помолчав, спросил у фельдшера:- Как фамилия инспектора врачебной управы?

— Ангерман-с, ваше превосходительство.

— А зовут?

— Иосиф Васильич, ваше превосходительство.

Губернатор опять записал что-то в свою памятную книжку.

— Позвольте вам доложить, ваше превосходительство, — не утерпел промолчать губернский прокурор, — что инспектор врачебной управы оказывает слишком много вредного снисхождения арестантам, не выписывая иногда по нескольку дней совершенно уже здоровых-с…

Губернатор промолчал, но посмотрел на губернского прокурора таким взглядом, каким развитый европеец смотрит на австралийского дикаря.

— Скажите от моего имени вашему инспектору, — обратился его превосходительство к фельдшеру, — что я остаюсь совершенно доволен всем, что здесь вижу…

И губернатор быстро вышел из больницы.

— Вшюват-с… ваше превосходительство-с, — доложил впопыхах смотритель, почти наткнувшись на него носом в полутемном коридоре.

— Проводите меня, пожалуйста, в общую арестантскую камеру, — сказал ему только его превосходительство холодно-вежливо.

Большая арестантская камера по своим помещениям немного чем отличалась от острожной кухни; она могла бы даже, пожалуй, перещеголять ее своим воздухом, если бы смотритель не успел уже распорядиться вынести известного ушата и покурить вересом. Арестантов в ней было в настоящую минуту человек шесть — не больше. Губернатор подошел к ним очень близко и ласково поздоровался.

— Всем ли вы довольны, друзья? — спросил его превосходительство у арестантов, поочередно заглядывая каждому в глаза, как будто хотел прочесть в них то, чего не доскажут оробевшие языки.

Арестанты сначала было замялись.

— Весьма довольны, ваше превосходительство! — надумавшись, ответили они через минуту официальным тоном и в один голос, только какой-то чрезвычайно молодой еще арестант высунулся было немного вперед и хотел сказать что-то непохожее на это, но другой, более опытный, осторожно дернул его за рукав, не дав ему таким образом высказаться.

Губернатор это заметил.

— Ты хочешь, любезный друг, что-то сказать мне, — спросил он у него как можно ласковее.

Арестант смущенно молчал.

— Говори же, не бойся, — настаивал так же ласково его превосходительство.

Арестант смутился еще больше.

— Ну, я тебя прошу начинать, — сказал губернатор с такой нежностью в голосе, что молодой арестант только вскинул на него своими голубыми глазами и в ту же минуту перестал колебаться…

— Меня, ваше превосходительство, вот уже одиннадцатые сутки без допросу здесь держат, — сказал он робея.

— Как!.. без допросу… одиннадцать суток?! — с негодованием изумился губернатор. — Что это значит? — спросил он опять оторопевшего смотрителя.

— Он, наше превосходительство, взят по подозрению в убийстве своей любовницы, — понес чепуху смотритель.

— Не можете ли, по крайней мере, вы, г. губернский прокурор, объяснить мне эту новую случайность? — обратился его превосходительство к Падерину.

— В остроге, ваше превосходительство, время для таких молодцов тянется очень медленно, так что часто они принимают часы за сутки, — сострил ни с того ни с сего прокурор Падерин, — видно, и он растерялся в эту минуту не на шутку.

Губернатор смерил его глазами с ног до головы.

— Как вы думаете, г. губернский прокурор: достало бы у вас духу острить, если бы вы были на его месте? — спросил его превосходительство в сильном негодовании. — Гораздо будет лучше для вас, — прибавил он энергично, — когда ваши остроты будут произноситься в другом месте, везде, где им угодно, но не здесь, где я желаю видеть только, как вы исполняете вашу прямую обязанность.

Падерин вспыхнул как порох.

— Я, ваше превосходительство, отдаю отчет в своих обязанностях… только, — начал было он заносчиво.

— Вы хотите мне посоветовать, — перебил его губернатор еще энергичнее, — чтобы я написал обо всем, что я здесь слышу и вижу, министру юстиции? Очень благодарен вам за такой умный ответ, г. губернский прокурор, и на днях же воспользуюсь им, если вы даже и не сделали этого!