Екатерина Мещерская - Китти. Мемуарная проза княжны Мещерской

• Название: Китти. Мемуарная проза княжны Мещерской
• Автор: Екатерина Мещерская
• Издательство: Радуга
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2001
• ISBN: 5-05-005215-7

«О мачеха моя! О русская земля!.. Но я люблю тебя, суровую и злую». Эти поэтические строки Е.А.Мещерской ключ к ее мемуарам. В силу своего происхождения урожденная княжна Мещерская прошла через ад многочисленных арестов и лишений, но в ее воспоминаниях перед читателем предстает сильная духом женщина, превыше всего ценившая поэзию и радости жизни, благородство и любовь.

---

«Ах, сколько там людей! — думала я. — Сколько разных жизней, характеров, чувств… А я?.. Я ничего о них не узнаю…»

И каждый день, прожитый тускло, серо, без впечатлений, пусть даже впечатлений страшных, печальных или трагических, был для меня «пустым днем». Потому что в любом несчастье, в любой опасности я всегда умела исключить или, вернее, «выключить» себя из участвующих лиц и взглянуть на все происходящее со стороны.

Моя мать никогда не была для меня авторитетом, своего Любимого я в те годы еще не встретила, у меня не было детей, не было своей семьи, а следовательно, мне ни перед кем не надо было отдавать отчета. Я была свободна, безгранично свободна, и я шла жадно навстречу жизни!

САНЯ

Рассказ первый

Однажды в «Вечерней Москве» мы прочли следующее объявление:

«Вниманию граждан города Москвы!

При зале ресторана „Метрополь“ открывается Школа Западных Танцев под руководством опытных преподавателей.

Запись производится ежедневно. Справки по телефону №…»

Всю жизнь горя желанием повышать свою квалификацию в танцах и желая узнать, что есть нового в этой области, мы с Валей немедленно помчались в «Метрополь».

Дома я сейчас же завела тетрадь и решила после каждого урока вести запись. Таким образом, у меня в руках был бы конспект на случай моего (когда-нибудь) дальнейшего преподавания. Мне хотелось приобрести дополнительный опыт и, поскольку танцы эволюционируют, узнать, что нового прибавилось в них за истекшие годы.

Все танцевальные группы в «Метрополе» возглавлял В. Крылов, женатый на дочери композитора Р. М. Глиэра. Этот известный танцмейстер был не один раз командирован нашим правительством за границу для приобретения большего опыта.

Решив, что мы попадем к Крылову впоследствии, мы сначала записались в одну из старших групп, к тоже небезызвестному Скворцову.

Но Боже мой! Если б только мы могли предполагать, что ожидало нас на первом же уроке!..

Нас ждал незабываемый для женщины позор, и этот постыдный вечер я никогда в жизни не забуду!

Группа, в которую мы записались, состояла частью из уже станцевавшихся пар, частью из тех людей, которые пришли записываться тоже в паре. Было немного и одиночек.

Таков закон жизни, что выбор принадлежит всегда только мужчинам, и пришедшие мужчины, решив выбрать себе пару для танца, накинулись на пришедших хорошеньких девушек, как пчелы на мед. Вскоре все они были разобраны, и… о, ужас! Ни Валю, ни меня никто не выбрал!

О своей некрасивой внешности я прекрасно знала с самого раннего детства, но Валя, Валя, с ее хорошеньким личиком и точеной фигуркой!.. Мне было больно за нее. Я не понимала, как могли ее не выбрать. Целый урок мы просидели с ней на стульях у стены, словно какие-то несчастные приживалки. Выражение Валимого лица было непередаваемо! Я видела, что она готова тут же выбежать из зала и никогда более в него не возвращаться.

Что касается меня, то я сидела с чувством какого-то особого сладострастия, изучая каждую минуту этого унижения, заставляя себя переживать его еще и еще, и как это ни странно, но мне хотелось смеяться. Подумать только! Мы с Валей, никогда не знавшие подруг и женского общества, всегда окруженные нашими многочисленными друзьями, сидели теперь у всех на глазах в смешной роли отвергнутых, и это было тем курьезнее, что купили мы себе это положение сами, на свои собственные деньги!

«А как же будет с нами дальше? — спрашивала я себя. — Так и просидим весь курс танцев на стульях у стены?»

Я видела, как во время танцев хорошенькие девушки переглядывались, показывая друг другу на нас глазами, и на устах у них играла насмешливая улыбка.

Валя, слава Богу, этого не замечала — она была близорука.

К концу урока к нам подошел сам маэстро Скворцов.

— Простите… — галантно склонив перед нами голову, сказал он, — сегодня с вами получилось как-то неуклюже, но… — он улыбнулся, — ведь кавалеры дефицитный товар, а потому… — тут он поднял брови и продолжал уже строго официальным тоном: —…этого больше не повторится. На такой случай у нас есть специальные стажерки и стажеры, сегодня, правда, они не были предупреждены, а со следующего урока у вас будут прекрасные квалифицированные кавалеры, и вы будете даже в выигрыше перед другими!

Свое обещание Скворцов сдержал. Следующий урок мы провели в упоении, с чудными танцорами. Но зато на третьем уроке разразилась совершенно непредвиденная сцена.

Увидя, что мы неплохо танцуем, некоторые мужчины, побросав своих девушек, устремились к Вале и ко мне, приглашая нас, как говорится, наперебой.

Теперь уже не две (как это было с нами), а несколько девушек оказались без кавалеров. Они стояли, сбившись в кучку, в уголке зала и с негодованием наблюдали за тем, как нас осаждают их «неверные» кавалеры. Дело в том, что каждому, кто учился, хотелось танцевать с опытной партнершей. Но мы с Валей остались непреклонны и так и дотанцевали весь курс со стажерами. Это наше решение Скворцов вполне одобрил, хотя иногда и просил то одну, то другую из нас помочь ему и протанцевать трудную фигуру с каким-нибудь бестолковым кавалером.

Окончив курс у Скворцова, мы перешли с Валей к Крылову.

Ах, что это был за преподаватель! Его оригинальных уроков я никогда не забуду. Казалось, даже бездушный стул и тот в его руках затанцевал бы!.. Он вкладывал в уроки не только всю свою душу, но и все свое остроумие. Кроме того, он читал нам целые лекции по истории танца, о линии танца, о манере держаться и т. д.

Многие его не любили, так как, преподавая, он умел нагляд? но показать, передразнить тот или иной недостаток своего ученика и человек видел свою ошибку точно в увеличительном стекле.

Я никогда не забуду того, как Крылов объяснял одну сложную фигуру танго:

— Вообразите, что ваша дама заметила вдруг на вас интересный галстук, она останавливается, затем чуть поворачивает к вам голову, вы приняли это ее движение за ласку, вы обрадованно поворачиваетесь к ней всем своим корпусом, но она, отстраняясь, кокетливо отступает от вас, вы хотите ее задержать, делаете быстро два шага, идете за ней, берете ее за талию, р-раз!.. Поворот сделан! Вот и вся фигура. Теперь разберем ее с технической стороны и разложим на танцевальные па…

Очень интересными бывали в «Метрополе» балы-показы — с конфетти, с воздушными шарами и чудесным джазом.

Какими бы тяжелыми ни были переживания души, какие бы неприятности ни бывали дома, но, когда мы входили в стеклянные, высокие, милые сердцу двери «Метрополя», все горести и заботы оставались на улице, за этими дверями.

Конечно, у нас стало очень много новых знакомых; однако близко к нашей жизни мы никого не подпускали, таков уж был у нас с Валей заранее уговор. В этом была большая прелесть: никто не знал, кто мы, что мы, где мы живем и что делаем…

Среди «метропольской» публики было много приятных людей, но одно было плохо. На танцевальных курсах своя этика, а именно: нельзя никому отказать в танце. А между тем нас с Валей уже знали, и наше положение было порой просто ужасно. Как только какой-нибудь ответственный показ, так нам с ней не дадут даже в зал войти.

Едва мы внизу снимем шубы и подойдем к лестнице, чтобы подняться наверх, в зал, как уже несколько человек стоят, дожидаются нас на ступеньках. Начинаются приглашения, обиды, объяснения, нас начинают рвать буквально на части, и кончается тем, что когда мы входим в зал, то все танцы уже отданы, так как еще на лестнице мы оказались абонированными на весь вечер более предприимчивыми танцорами.

Не обходилось и без курьезов, а именно: и у Вали, и у меня оказалось по «роковому» кавалеру, от которых мы иногда готовы были повеситься. Оба они «прилипали» к нам и иногда доводили нас до бешенства.

Валин «роковой» кавалер был инженер средних лет, очень культурный и милый человек. Но бывают такие люди: они солидны по занимаемому ими положению, они уважаемы всеми, умны, и вдруг… в душе их возникает, вопреки всякому здравому смыслу, самая дикая страсть к чему-либо, что становится их странностью и выставляет их в глазах остальных людей в смешном свете, а подчас и в глупом положении.

Так было и с этим инженером. Сухой педант, с какой-то математической во всем размеренностью, он вдруг страстно влюбился в западные танцы и мечтал стать премированным танцором!..

Его худая, нескладная, высокая фигура носила на себе отпечаток длинных часов, проведенных в занятиях за письменным столом. Инженер был сутуловат, одно его плечо, как у многих канцелярских работников, было выше другого, и голову свою он держал чуть-чуть набок.

Все фигуры танцев, которые нам преподавались, он терпеливо вносил мелким бисерным почерком в свою записную книжку, а танцуя с дамой, бормотал себе под нос вполголоса одну из соответствовавших этому танцу записей.