Мэй Пэнг - Любить Джона: Нерассказанная история

• Название: Любить Джона: Нерассказанная история
• Автор: Мэй Пэнг
• Жанр: Биографии и Мемуары

Мэй Пэнг было всего двадцать два года, но она стала очень полезным человеком для Джона Леннона и Йоко Оно. Она сортировала их письма и подбирала за ними одежду, которую они бросали, где попало… Она перевозила их записи и бумаги из Нью-Йорка в Англию. Она составляла бюджеты и контракты их альбомов, нанимала 365 пар голых ног для фильма Леннона за мир, даже протаскивала чемоданы, набитые одеждой Йоко, через таможню. Капризы Леннонов были для нее законом, и какими бы чудными ни были приказы, Мэй ухитрялась выполнять их. И вот однажды утром в "Дакоте" Йоко сказала Мэй, что она должна начать

ЛЮБИТЬ ДЖОНА

"ЛЮБИТЬ ДЖОНА" — это история взаимоотношений между тремя людьми: Джоном Ленноном, Йоко Оно и Мэй Пэнг. В основе этой книги лежат собственные воспоминания Мэй Пэнг, а также интервью с рядом людей, знавших Мэй и Джона, когда они были вместе. После размышлений над полученными сведениями, авторы пришли к выводу, что связь между Мэй и Джоном в основном была инициирована, контролируема и разорвана Йоко Оно.

---

Джон был, как никогда, исполнен энтузиазма. Мы назначили начало записей на 17 июня, что давало мне две недели на то, чтобы все организовать в студии, пока Джон дописывал вещи для своего альбома. Надо было нанимать музыкантов, и я решила сразу позвонить им.

Джон сказал мне проследить, чтобы каждый музыкант имел все необходимое. Он хотел, чтобы во время сессий была праздничная атмосфера. Он также сказал мне, чтобы я позволила всем привести с собой в Нью — Йорк своих жен или подруг. Ранее это не приветствовалось на записях Джона. Йоко как — то сказала: «Студия — то место, чтобы работать». Результатом этого афоризма явилось неофициальное правило, запрещавшее всем женщинам, исключая ее и меня, находиться в студии во время записей.

В течение двух часов я дозвонилась до всех музыкантов, с которыми Джон хотел работать. «Вот подождите, когда услышите эти песни, они вам очень понравятся. Джон сейчас пишет лучше, чем когда — либо.»

Все были в восторге от такой новости. Эти музыканты любили Джона и его музыку и с нетерпением ждали начала. Все они активно включались в организацию их приезда в Нью — Йорк, и я чувствовала, что это было началом чудесного предприятия. Я заказала для них билеты, затем заказала часы работы в студии и сняла помещение для репетиций на два дня до начала записей. К тому времени, когда я закончилась, у меня от возбуждения кружилась голова.

Затем Джон взял телефон, позвонил Йоко и напрямик сказал ей, что я приехала. Позже этим днем она позвонила, и мы вежливо поговорили. Во время нашего разговора я поглядывала на Джона, который, скрестив ноги, сидел на кровати. Перед ним лежал его блокнот, и он играл на гитаре, время от времени останавливаясь, чтобы записать фразу или строку. Иногда он вскакивал, подходил ко мне и пел какой — нибудь припев, желая узнать мое мнение.

«Я уже много лет не писал так быстро, — возбужденно сказал он. — Давно я не был в такой хорошей форме.»

Джон был так счастлив, что не терпел никаких помех. поэтому, несмотря на то, что Гарри все еще был в Нью — Йорке, он старался не тратить на него слишком много времени. Как — то утром он сказал мне: «До того как Гарри вернется в Лос — Анджелес, мы должны сходить в Эр — си — эй.»

Когда Джон желал расстаться с каким — нибудь своим партнером, он хотел сначала выразить ему публично свою большую любовь и уважение. Он не мог допустить, чтобы кто — то, кого он любит, подумал о нем плохо. Несмотря на многие проблемы с «Пусси Кэтс», Джон гордился этой работой. Он считал, что это — лучшее, что он мог сделать при таких обстоятельствах. Ему хотелось хорошо расстаться с Гарри, и это привело его на последнюю встречу в Эр — си — эй, где Гарри вел переговоры о новом контракте на запись. Хорошо зная о своем обаянии и эффектности своих слов, когда он говорил без обиняков, Джон сказал: «Этот альбом — потрясная работа. Вы заполучили клевого артиста. Безумие терять его тогда, когда он может так работать.»

Вскоре после этого Гарри уехал в Лос — Анджелес и позже позвонил из Калифорнии, чтобы сказать Джону, что новый контракт подписан.

После отъезда Гарри мы продолжили рьяную работу по подготовке к началу записей 17 июня. И вот всего за несколько дней до начала нашей работы на наше заседание в Рекорд Плант нагрянул Эл Коури, шеф филиала Кэпитол в Калифорнии.

«Я нашел их! — объявил он. — Вот они.» Коури имел в виду записи Спектора, которые уже несколько месяцев, как пропали.

«Не может быть!» — воскликнул Джон.

Тем не менее они лежали перед ним. Изумленный Джон обвел их взглядом. «Я и не знал, что их так много. Не могу поверить.» Потом он пожал плечами. «Придется отложить их, пока я не решу, что с ними делать.»

Пять месяцев мы, как безумные, пытались найти эти записи у Спектора, а теперь оказались так заняты новым альбомом, что решили пока запереть их в сейфе Рекорд Плант.

В тот вечер, когда мы вернулись в отель, Джону из Лос — Анджелеса позвонил Ринго.

«Ты не поверишь, как хорошо все складывается», — сказал ему Джон. Ринго был в восторге. Однако он сказал Джону, что беспокоится о своем новом альбоме, продюсером которого будет Ричард Перри, сделавший чрезвычайно успешный альбом «Ринго» в 1973 году.

«Мне по зарез нужен новый материал», — сказал Ринго. Джон написал в тот раз для альбома «Ринго» песню — бестселлер «I'm The Grеatest» («Я Самый Великий»).

«Не беспокойся, старина, я посмотрю, что смогу сделать.»

Закончив разговор, Джон сказал, что обирается послать Ринго «Спокойной ночи, Вена» — песню, которую держал для себя. «Когда мы будем в студии, я с группой сделаю демонстрационную запись этой песни для Ринго», — заявил он.

За исключением одной, все песни для нового альбома Джона были записаны. Джон решил использовать оркестровую аранжировку, которую сделал для «Надо Пересечь Много Рек» на альбоме Гарри. Он хотел написать к ней слова и вставить в свой новый альбом. У него были три первые слова для начала песни: «So long ago…» (Это было так давно…) и больше ничего. Это была последняя песня, которую Джону надо было закончить.

«Ты закончил «Это Было Давно»?» — спросила я.

Вещь все еще не была написана, и я знала, что Джону нужен толчок.

«Эта мелодия очень красива», — польстила я ему. Весь день я то и дело напоминала Джону, что с нетерпением жду, когда эта песня будет закончена.

Через один или два дня, когда Джон проснулся, он рассказал мне о том, какой видел сон.

«Там были две женщины. Они, как эхо, повторяли мое имя. Это было очень странно. Казалось, меня несет какой — то вихрь.» Он начал писать в своем блокноте. Во сне он слышал снова «а, бавакава, пуссе», которые и записал в блокнот.

Через два дня Джон закончил свою песню — сон. «Я готов», — объявил он. Как он и обещал, весь материал был закончен ко времени первой репетиции.

* * *

В первый день Джон вошел в студию и поприветствовал Джима Келтнера, Джеси Эда Дейвиса, Кенни Ашера, Ники Хопкинса и Клауса Формана. Над альбомом должны были работать также гитарист Эдди Мотто и перкуссионист Артур Дженкинс. поздоровавшись со всеми, Джон сказал: «О'кей, сейчас пойдем работать, а потом устроим вечеринку.» На этот раз не должно было быть никакой выпивки или сигарет с травкой. Джон вытащил тексты песен с проставленными на них аккордами, взял гитару и начал играть свои новые песни. Музыканты напряженно слушали. Было очевидно, что им нравится то, что они слышат. Когда Джон кончил, посыпались поздравления и похвалы.

Меня особенно интересовало, как все будут реагировать на «Боюсь», но никто, похоже, не прочувствовал эту песню так глубоко, как я. Музыкантов интересовала музыка, а не размышление над содержанием песен Джона. Все они очень хорошо знали Джона, но Джона — профессионала, Джона, который выходил из — под контроля, только когда был пьян. Они мало что знали о его глубинных переживаниях, о которых знала я. Все, что они хотели, — это сразу взяться за дело, что они и сделали.

Под руководством Джона музыканты занялись аранжировкой песен. Почти сразу они попали под музыкальный авторитет Джона, и это было просто сногсшибательно. Один раз, например, когда Кенни Ашер был за роялем, Джон остановил его. «Нет, нет, нет, — сказал он. — Не меняй мелодию.» Кенни добавил одну восьмую к нотному рисунку Джона, и тот сразу же услышал это легкое изменение.

«Ну и слух у тебя, парень», — отметил Кенни.

Когда Кенни должен был сделать аранжировку для струнных, Джон просто напел ему струнную партию. Кенни подобрал ее, а потом внес свои предложения.

«Как хочешь, но звучать должно так, как слышу я», — сказал Джон.

К концу второго дня репетиций альбом полностью был обработан. На следующий день должны были начаться сессии.

По ночам, когда мы возвращались в отель после этих сессий, Джон то и дело говорил мне: «Фанг Йи, это будет самый быстрый, самый легкий альбом из всех, какие я делал. Просто удивительно.»

В самом деле, дело двигалось так быстро, что во время одной из своих сессий Джон наскоро записал «Спокойной ночи, Вена» для Ринго. Я сразу же отправила эту ленту Ринго в Лос — Анджелес.

* * *

В конце июня музыканты, оставшиеся под большим впечатлением, разъехались по домам, а мы съехали из «Пьерре» и вернулись в мою квартиру. «Я хочу, чтобы Джулиан смог жить с нами, когда он приедет сюда. Так что, нам надо найти квартиру с комнатой для него. Я знаю, что тебе нравится это место, Фанг Йи. Мне — тоже, но сейчас надо найти квартиру побольше», — сказал Джон после того, как мы распаковали вещи.

С того времени, когда Джулиан после Нового Года вернулся домой, я приучила Джона звонить ему один или два раза в неделю. Джон не только принял тот факт, что у него есть сын, но также и получал удовольствие, разговаривая с ним, и убеждаясь, что Джулиан был вполне умным маленьким мужчиной.