Алипио Ривера - На носу у каймана. Воспоминания сельского врача

• Название: На носу у каймана. Воспоминания сельского врача
• Автор: Алипио Ривера
• Издательство: Радуга
• Жанр: Современная проза
• Год: 1986

Книга известного на Кубе деятеля медицины, профессора Высшего института медицинских наук является взволнованным свидетельством непосредственного участника послереволюционного переустройства в кубинской «глубинке». «На носу у каймана», то есть в провинции Ориенте, ведется бой не только за здоровье крестьян, но и за то, чтобы в их сознании произошел перелом. Врачи в это тревожное время часто с оружием в руках отстаивали завоевания революции.

---

Я болен, лежу в постели с высокой температурой и чувствую себя отвратительно. А тут еще нам никак не удается разобраться в симптомах, а значит, поставить диагноз.

Вчера Педро и Сесилия ходили на радиостанцию ИНРА и пытались найти Чоми, который работает в Импасе, или Рохаса Очоа из Пуриалеса, чтобы кто-нибудь из них приехал посмотреть меня — оба они были лучшими клиницистами на нашем курсе…

Узнав, что я болен, Рене прислал мне несколько молодых голубей, «чтобы сварили суп повкуснее».

Мы хохотали, представляя себе, как Рене рекламировал бы этот суп, если б подавал его у себя в столовой: «Суп из голубей с горы Капиро» или «Суп из самых нежных голубей», а то еще какую-нибудь белиберду придумал — ведь, по его мнению, это входило в обязанности метрдотеля.

Пока мы обсуждали эту тему, в дверь постучали, на пороге стоял Франсиско Рохас Очоа в форме сельского врача и с неизменным золотым кольцом на левой руке, которое он постоянно крутил.

— Всем привет! — Рохас поклонился Сесилии и жене Педро. — Говорят, Алипио струсил и просит медицинской помощи по коротковолновому передатчику.

— Ну тебя, — отмахнулась Сесилия. — Знал бы ты, как ему худо было!

— Ты, как всегда, его балуешь, — сказал Рохас. — Нехорошо.

Франсиско Рохас Очоа — оригинал. Мы с ним работали в «Сала Клиника Бахос» и в больнице «Калисто Гарсия», когда были студентами. А наш преподаватель, который учился в Сорбонне, рассказывал нам о знаменитом французском враче, профессоре Дьёлафуа, который — во всяком случае, со слов преподавателя — всегда носил черный костюм с красной гвоздикой в петлице и разъезжал в черном экипаже, запряженном гнедыми лошадьми. И вот наши шутники, частью из желания посмеяться, а частью из зависти, прозвали одаренного терапевта Франсиско Очоа «маленьким Дьёлафуа». Теперь он вместе с Фелипито Родилесом работает в Пуриалесе. И каждый раз, когда Родилес приезжает в Баракоа, он, едва выйдя из машины и поздоровавшись, сразу же начинает жаловаться и сокрушаться.

— Знаешь, я становлюсь психом…

— Это еще что значит? — спрашиваю я его.

— Да-да, психом. Рохас со мной уже две недели не разговаривает.

— Вы что, поссорились?

— Ничего подобного! В первый раз я и сам подумал, что он на меня обиделся. А оказывается, на него просто так находит что-то, и все. Надо оставить его в покое и ждать, пока он придет в себя, но я никак не могу привыкнуть к этому…

Меня это страшно забавляло, я не мог удержаться от смеха.

— Конечно, — говорил Фелипито, — тебе смешно! А вот сам бы пожил с ним! Никак не привыкну…

А когда я спрашивал Рохаса, что там у них происходит, он по своему обыкновению хмурил брови, едва заметно улыбался и говорил:

— Фелипито, как всегда, преувеличивает!

И больше из него ничего нельзя было вытянуть.

Сесилия приготовила кофе. Рохас рассказал, что сначала собирался к нам Чоми, но ему пришлось отправиться в Сантьяго.

Осмотрев меня, Рохас обнаружил на груди сыпь.

— По-моему, у тебя краснуха, хотя и не ярко выраженная.

Потом он проверил свой диагноз, исключил возможность других заболеваний и сделал назначения.

Я выздоровел и вышел на работу. Но теперь надо было свозить Сесилию в Гавану и показать акушеру. Я работал уже четыре месяца, а за каждый месяц работы нам полагается два дня отпуска, вот мы и решили использовать эти восемь дней на поездку в Гавану. Сесилия вернется со мной и останется в Баракоа, пока не подойдет срок.

Сесилия стала капризной, и никак не могу понять, то ли это сказывается латиноамериканская натура, то ли биологические факторы беременности. Она может есть только требуху, которую я ей готовлю и которую запивает прохладительным напитком.

Однажды на приеме произошел случай, не только позабавивший меня, но и вселивший бодрость.

Ко мне в кабинет вошел полный человек лет сорока, русый; я задал ему обычные вопросы, чтобы заполнить первую страницу истории болезни, и приступил к делу:

— Что с вами? На что-нибудь жалуетесь?

— Вы доктор Родригес Ривера?

— Да, я, а в чем, собственно…

— Мне велели обратиться именно к вам эти сумасшедшие из Имиаса… Ой, простите, доктор!

Он зажал себе рот. Этот больной не походил на крестьянина из глубинки, наоборот, по одежде и свободной манере разговаривать я бы принял его за горожанина.

— Вы говорите «сумасшедшие из Имиаса»? — переспросил я, строго глядя на него, хотя и немного растерялся.

— Доктор, — проговорил он извиняющимся тоном, — не сердитесь на меня, случайно сорвалось, по привычке — ведь в Имиасе их все так зовут. Вы их, конечно, знаете, они-то мне и сказали, чтобы я шел прямо к вам. Один из них светловолосый, с бородкой, а второй, хоть и молод, почти седой. — Сомнений не было: он имел в виду Чоми и Лорие. — Они сказали, у меня такая болезнь, что сначала обязательно надо сделать снимки и анализы, а уж потом назначить лечение, послали меня сюда, в больницу.

— Хорошо, я вами займусь, но сперва объясните, почему их так называют в Имиасе.

— Так ведь не со зла называют, доктор, наоборот, могу вам сказать, что их у нас очень любят… — И он в нерешительности умолк. — А называют потому, что были к тому причины. Они, как приехали, сразу всю деревню с ног на голову поставили. Поселились на складе ИНРА, там жили, спали и принимали больных. Сначала все шло нормально. Но на второй или на третий день они устроили в деревне перепись и переписали не только людей, но и животных — коров, лошадей, свиней, кошек, собак, кур и даже включили в свой список попугая, которого держит одна женщина. Потом созвали всех и объяснили, почему надо обязательно кипятить питьевую воду и как готовить пищу… По-моему, все это было очень здорово, но каша заварилась, когда они стали ходить по домам во время обеда или ужина и проверять, кипяченая ли вода, и если не кипяченая, такой нагоняй устраивали! В общем, всех крестьян взбудоражили. А как-то раз отправились в Сантьяго и вернулись с крючками, сетями, неводами — одним словом, все рыболовное снаряжение привезли. Дело в том, что Имиас стоит возле моря, а рыбу ловить там не умеют. Но я не о том хотел сказать… на следующий день они прошли через всю деревню в ластах, в масках с дыхательными трубками. Я-то уже видел подводное снаряжение в Сантьяго, но в Имиасе никто такого отродясь не видывал. Вся деревня переполошилась. Через несколько дней они опять съездили в город и привезли целую машину детского питания и лекарств. В следующий раз явились с белыми курами-несушками и устроили в деревне столовую на кооперативных началах, где заправляли сами же крестьяне. Там подавали жареных кур, бульон и все такое прочее. Потом натащили всяких банок с паразитами и заставляют деревенских ходить на занятия, учить, как какие паразиты называются и как с ними бороться. Теперь с помощью крестьян строят маленькую больницу, а еще прокладывают в Имиасе главную улицу, с фонарями и клумбами, как полагается…

— Это, по-вашему, и есть сумасшествие? — спросил я.

— Так я ж говорю, что не со зла. Их очень любят, но, доктор, надо же понять и крестьян, они ведь сначала испугались.

Я чуть не расхохотался над этим объяснением и подумал: Лорие и Чоми сделают в Имиасе все, что возможно.

Вечером я рассказал товарищам о том, что происходит в Имиасе, мы от души веселились, когда в дверь постучали.

Я открыл и увидел Манлио и Трахано, врачей из Сабанильи, а рядом с ними мужчину гораздо старше нас, в форме сельского медика и черном берете, с зеленоватыми глазами и длинным орлиным носом.

— Добрый вечер. — Мужчина приветливо улыбнулся. А Манлио представил его:

— Доктор Валуерди, инспектор министерства здравоохранения в нашей зоне. Он недавно приехал в Сабанилью, и мы привезли его сюда, он очень хотел повидаться с вами.

— Рад познакомиться. — Он пожал нам руки. — Я должен поговорить не только с вами, но и со всеми коллегами, которые работают в этой зоне.

Мы предложили ему сесть, и он продолжал:

— Должен объяснить вам, почему до сих пор не приезжал в Баракоа. Я решил ехать на машине, чтобы побывать во всех селениях, но дальше Ла-Фаролы пробиться не мог — разлились реки. Но препятствия наконец удалось преодолеть, и я здесь!

Жена Педро в кухне готовила кофе для всех.

Валуерди подробно расспросил нас обо всем. Мы осветили положение в больнице, рассказали о поведении остальных врачей из нашей группы. Он посоветовал нам написать докладную в Минздрав. Потом мы стали его расспрашивать о наших товарищах в Гуайбано, Пуриалесе, Имиасе, то есть там, где Валуерди уже успел побывать.

Новости все были хорошие, а его рассказ об Имиасе полностью подтвердил слухи о «безумии» Чоми и Лорие.

— Удивительные они люди. Всю жизнь в деревне перевернули.

То же самое говорил и мой больной.

— Они устроили пункт детского питания, организовали рыболовецкий и птицеводческий кооперативы…