Кристиана Жиль - Никколо Макиавелли

• Название: Никколо Макиавелли
• Автор: Кристиана Жиль
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2005
• ISBN: 5-235-02390-0

Одно из достоинств книги о Никколо Макиавелли в том, что в ней нет и намека на пугавший многих на протяжении столетий таинственный «макиавеллизм». Зато есть человек — Никколо Макиавелли, флорентийский чиновник, проживший нелегкую жизнь и не получивший при ней того, что ему с лихвой досталось после смерти, — всемирной славы. Он всегда поступал в соответствии с обстоятельствами и по-своему их оценивал. Если учесть это, то многое становится понятным в его неоднозначных творениях.

Кристиана Жиль, преподаватель классической литературы, посвятила себя писательству, отдав предпочтение теме итальянского Возрождения.

---

20 августа 1504 года Никколо пишет доблестному комиссару Антонио Джакомини от имени Совета десяти: «Тебя уведомили вчера о принятом нами решении повернуть Арно к Торре-аль-Фаджано… Сим мы повторяем, что решение принято, и мы ждем, что оно будет выполнено; ты должен не только выполнить его, но и всячески доказывать его правильность. Тебе это говорится для того, чтобы в случае, если кто-нибудь из кондотьеров будет иного мнения, ты мог бы объявить им, что такова наша воля и мы желаем, чтобы ее исполнили не только делами, но и словами».

28 сентября Никколо (Джакомини, сославшись на лихорадку, подал в отставку) посылает подтверждение комиссару Тозинги: «Следует любой ценой продолжать работы и, вместо того чтобы бросить их, удвоить старания, дабы довести их до желаемого конца, не жалея ни сил, ни затрат: нас призывают к этому так страстно, что и выразить нельзя. Следовательно, никто ни с вашей, ни с нашей стороны не имеет права дрогнуть…»

Можно ли свести роль Никколо к обязанностям простого писца? Если да, то почему именно теперь? Нельзя произвольно вычленять из официальной переписки Канцелярии, что является «подлинным Макиавелли», а что он писал под диктовку против своей воли. У нас нет оснований утверждать, что Никколо был противником этого проекта или сомневался в его успехе. То, что он поддерживал — и так энергично! — своим пером дело, которого не одобрял, и следил — и с каким усердием! — за его осуществлением, не может быть поставлено в заслугу нашему герою.

Идея сделать Арно судоходной с помощью системы шлюзов и каналов принадлежала Леонардо да Винчи. Она родилась еще тогда, когда да Винчи состоял на службе у Лодовико Моро и строил каналы в Ломбардии. Возможно, он мог поделиться ею с Макиавелли во время их встреч в лагере Чезаре, или в Имоле, или же в Чезене. Леонардо, создатель миланских каналов, инициатор строительства канала, связавшего Чезену с Порто Чезенатико, вырытого на средства Чезаре Борджа, мечтал о гигантской стройке с невероятными экономическими последствиями для Тосканы: о канале, который соединил бы Флоренцию и Пизу. «Если повернуть воды Арно, — писал Леонардо в своем дневнике на полях чертежей удивительных машин, придуманных специально для того, чтобы облегчить исполнение задуманного, — всяк, кто захочет, сможет найти себе сокровище в каждом клочке земли». Показывал ли он Макиавелли, как крутятся мельничные колеса, гончарные круги, машины для полировки оружия, как работают шелкопрядильные станки и лесопилки, черпающие свою энергию в силе воды? «Канал увеличит ценность земли, — говорил Леонардо. — Прато, Пистойя, Пиза, Флоренция и Лукка смогут зарабатывать на этом по двести тысяч дукатов в год и не откажутся, конечно, помочь осуществлению столь полезного предприятия…»

Хорошо мечтать о мире и процветании, но для Флоренции вот уже много лет единственной реальностью была война. Опустошив окрестности Пизы, заблокировав устье Арно с помощью трех нанятых в Провансе галер, флорентийцы грозили соседям страшной карой, если они вздумают прийти на помощь пизанцам, — но ничто не могло сломить Пизу, Пизу, которая — повторим слова Никколо — готова была призвать на помощь силы ада, лишь бы досадить Флоренции.

Непримиримая Пиза, которую во что бы то ни стало надо было усмирить! Почему бы и не повернуть Арно, коль скоро, по мнению да Винчи, это возможно? Речь шла теперь не о том, чтобы ради общего блага связать Флоренцию и Пизу, но о том, чтобы лишить последнюю жизненно важного для нее водного пути, изолировать ее, уморить голодом, превратить из оживленного порта в агонизирующий город, гниющий в трясине в период дождей. Тогда она запросит пощады! Так можно будет победить врага, не проливая кровь, но высосав ее у него по капле. Это могло стать победой изобретателя над солдатом, природы над оружием!

* * *

В 1503 году Леонардо да Винчи вернулся во Флоренцию, должно быть, под влиянием Макиавелли и всего хода событий.

Звание главного инженера герцога Романьи — в то время Чезаре обладал еще немалым могуществом — придавало да Винчи вес в глазах Синьории. Энтузиазм Макиавелли довершил остальное. Содерини позволил себя убедить. Ведь если он одним ударом положит конец и войне, и могуществу Пизы, то тем самым укрепит свой пошатнувшийся авторитет и навеки обеспечит себе популярность и славу. Все вокруг кричали, что это безумие, очередная химера Леонардо. Не он ли, да Винчи, утверждал, что может передвинуть Баптистерий[41], приподняв его с помощью рычага?! Но гонфалоньер твердо стоял на своем. В конце июня Леонардо уехал изучать местность. В помощь ему Содерини отрядил Джованни Пифферо, отца Бенвенуто Челлини, который помимо своих обязанностей городского флейтиста делал модели мостов и машин.

К концу лета Леонардо закончил все карты, чертежи и расчеты — его участие в проекте на этом завершилось. Доверившись Леонардо, но не без «многих споров и сомнений», в лагере флорентийской армии признали проект полезным. «Дело это будет очень кстати, — говорилось в докладе, отосланном в Синьорию, — и если в самом деле возможно повернуть воды Арно или направить их по каналу, это, по крайней мере, помешает врагу нападать на наши холмы».

Все вроде было решено. Но не все оказалось столь очевидным на местности, где вскоре чуть ли не ежедневно стали возникать немалые затруднения. В кратчайший срок перегородить Арно плотиной, вырыть двойной канал для отвода речной воды в озеро близ Ливорно, а оттуда направить его к морю — казалось невыполнимым. Не хватало рабочих рук, а сроки поджимали: погода начала портиться, и денег уже не было. Солдаты, в обязанности которых входила защита землекопов от нападений пизанцев, стремившихся засыпать ров по мере того, как его выкапывали, отлынивали от службы, которую считали скучной и недостойной. Когда во время паводка заполнился первый, только что законченный ров, заговорили было о победе, но когда вода спала и река вернулась в прежнее русло, все были просто потрясены. У строителей опустились руки, а солдаты были просто в ярости оттого, что им приходится топтаться у бесполезной трясины. Пизанцы же вопили от радости.

Однако Содерини продолжает упорствовать, и после бурных дебатов в Совете восьмидесяти работу решают продолжить. Нанимают новых рабочих, подрядчиков и «специалистов по водным сооружениям» из Ломбардии. «Придворный инженер» Макиавелли следит за всем и уверенно и щедро раздает приказы и технические советы: «Делать устья каналов как можно шире… тщательно выравнивать, дабы удалить все неровности… укрепить деревянную плотину, построенную поперек реки» и т. д.

3 октября Совет десяти, как и прежде рукою Макиавелли, поздравил комиссара, сменившего Джакомини на посту руководителя работ. Тот доложил, что осталось прорыть менее восьмидесяти саженей и второй канал, а с ним и вся работа будут закончены в течение шести дней, несмотря на то, что предстоит пройти самый тяжелый участок. А 26-го случилась катастрофа. «Дно пруда, в который должны были течь воды Арно, оказалось выше дна реки», — пишет Гвиччардини и замечает, что «часто план и его осуществление бывают весьма отличны друг от друга».

Флорентийцы были подавлены. Кардинал Содерини пишет своему «carissimo»[42] Никколо Макиавелли: «Мы крайне опечалены, что план с водами оказался столь ошибочным. Не может быть, чтобы в этом не было вины строителей, впавших в такое грубое заблуждение. А может быть, так угодно Господу во имя какой-нибудь скрытой от нас благой цели».

Небеса явно были настроены против Флоренции. Проливные дожди затопили стройку, и оттуда началось массовое бегство рабочих. За ними последовали еще остававшиеся там солдаты, которым надоело бездействие и постоянные задержки жалованья. Пизанцы тут же поспешили засыпать оставленные без охраны каналы. И в довершение всех бед галеры, стоявшие в устье Арно и закрывавшие вход в реку, были потоплены бурей.

Флоренция вложила в этот проект значительную сумму денег, а получила только разорение и позор. Нет ничего удивительного в том, что, стремясь обелить себя и своих друзей, кое-кто стал говорить, a posteriori[43], о своих возражениях, действительных или мнимых. Джакомини, например, утверждал, что был против этой затеи и принял на себя руководство по обязанности «подчиняться отечеству», а затем вышел из игры. Если секретарь Совета десяти, как кое-кто ныне считает, разделял чувства комиссара, то и ему пришлось нелегко!

С уверенностью, однако, можно утверждать, что Никколо говорил своим друзьям — и Содерини в том числе — о том, что, по его мнению, кроме изменения течения Арно, существуют и другие способы уничтожить пизанцев.

* * *

Весной 1504 года гонфалоньер Содерини отклонил предложение Макиавелли реформировать армию и создать национальную милицию. Между тем эта реформа получила одобрение кардинала Франческо, брата гонфалоньера. «Не сомневайтесь, — писал кардинал к Никколо, — что когда-нибудь она, быть может, принесет нам славу». История с поворотом Арно, во многом случившаяся по вине дезертировавших солдат, еще раз доказала, как опасно полагаться на наемников, которые без колебаний могут покинуть свой пост и поле битвы. Народная же армия будет знать, что защищает Флоренцию и интересы родины. Храбрость, с которой она будет их защищать, возместит недостаток военного опыта. Один только факт ее существования заставит возможного агрессора задуматься. Речь шла о своего рода возврате к «республиканскому» прошлому Флоренции — хороший предвыборный лозунг! — но с учетом уроков, полученных от Чезаре Борджа.