Теа Бюттнер - История Африки с древнейших времен

• Название: История Африки с древнейших времен
• Автор: Теа Бюттнер
• Издательство: Издательство «Наука»
• Жанр: Культурология
• Год: 1981

Книга известного немецкого (ГДР) историка Т. Бюттнер посвящена истории Африки с древнейших времен до территориального раздела континента между империалистическими державами. Написанная с марксистских позиций и с использованием трудов прогрессивных зарубежных ученых, эта работа разоблачает расистские и колониально-апологетические концепции буржуазной историографии.

---

При раскопках в Килве, Геди, Занджи-я-Като близ Килвы, в Куа, на коралловом острове Сонго-Мнара и во многих других прибрежных районах найдены остатки великолепных мечетей, гробниц, каменных дворцов, монеты арабской, персидской и местной чеканки, множество глазурованных каменных изделий, черепки китайского фарфора от позднесунского периода до раннего периода Мин (ок. 1127–1450), украшения и предметы роскоши из Индии и стран Персидского залива. Находки говорят о том, что с развитием судостроения и навигационной техники, а также благодаря использованию благоприятных течений и ветров установились очень тесные торговые отношения этого района побережья с северо-западной частью Индийского океана и — через Малаккский пролив — с китайской провинцией Кантон. Прибрежные города Восточной Африки служили перевалочными пунктами в морской торговле, сюда же сходились нити всех посреднических (в прямом смысле этого ошва) операций в глубине материка.

Как уже было показано на примере государства Мвене Мутапа, торговля на побережье и посреднические операции между ним, с одной стороны, и племенами и сферами влияния государств в глубинных районах Центральной и Южной Африки — с другой, были сосредоточены в руках арабо-суахилийского купечества. Барбоса[46], который наблюдал внутриафриканскую торговлю, когда она еще не была подорвана португальскими завоевателями, рассказывает: «На маленьких судах — „самбуках" они приходили из королевств Килва, Момбаса и Малинди в Софалу и доставляли большое количество хлопчатобумажных платков — разноцветных, белых, синих, а иногда и из шелка, и множество маленьких бус серого, красного и желтого цвета. Все эти вещи привозили в названные королевства из больших индийских государств Камбея другие суда большего размера». Морская торговля осуществлялась в основном на судах арабов и персов, ее маршруты вели через южные порты Аравийского полуострова, в том числе через Аден, и Персидского залива в Индию, Индонезию (Ява, Суматра) и Китай.

С XV в. в торговле участвовали китайские флотилии. Численность их команд и пассажиров в иных случаях достигала 30 тысяч человек. В 1417–1418 гг. высокопоставленный чиновник императорского двора адмирал Чжэн Хэ, сопровождаемый огромным флотом, нанес ответный визит в Малинди на побережье современной Кении. Но это был исключительный случай: китайские суда редко бросали якорь у восточных берегов Африки. Китайские товары поступали на рынки Восточной Африки из портов Южной Индии, куда издавна заходили китайские суда и купцы из района Персидского залива и из других промежуточных пунктов. Города восточноафриканского побережья вывозили добывавшиеся во внутренних областях материка золото, железо и медь в виде брусков, слоновую кость, шкуры животных. В начальный период рабы занимали в товарообороте второстепенное место; лишь после того как в XVI в. в Африке появились португальские работорговцы и возник спрос на рабов, этот товар стал цениться больше. Этому способствовало вторжение маскатских арабов и установление их господства в XVIII в. На побережье и в его хинтерланде наиболее популярными из ввозившихся товаров были хлопчатобумажные и шелковые ткани, стеклянные товары, бусы, благовония, фарфор, изделия из золота и серебра.

Благосостояние арабо-суахилийской верхушки приморских городов зиждилось прежде всего на доходах от торговли. Знатные люди либо сами, либо через посредников деятельно занимались коммерцией и богатели за счет приносимых ею барышей. Многие из них, будучи чинами различных органов административного аппарата, получали прямым или косвенным путем свою долю прибылей с таможенных сборов и налогов на ввоз и вывоз товаров. Например, за вывоз золотых брусков стоимостью 1 тысяча мискалей таможенные власти взимали 50 мискалей. Наряду с твердо установленной пошлиной султаны приморских городов-государств часто облагали товары дополнительными сборами.

Напротив, взимание налогов с жителей городов и с окрестных сельских общин, занимавшихся рыболовством, земледелием и огородничеством, приносило правящей верхушке весьма ограниченные доходы. Судя по сообщениям, существовал институт домашнего рабства и множество рабов использовалось в качестве слуг, надзирателей и других служащих, но о применении рабского труда в производстве источники не упоминают. Только один неизвестный португалец писал в начале XVI в. о плантациях вокруг города Килва, обрабатываемых черными рабами. Лишь начиная с XVII–XVIII вв., когда власть арабско-маскатских династий распространилась на побережье и Занзибар, применение труда рабов и лично зависимых людей в имениях аристократии (на суахили — «машамба»[47])увеличилось.

Обработка меди и железа, в частности для производства сельскохозяйственного инвентаря, наконечников для стрел, ножей, иголок, достигла сравнительно высокого уровня, но тем не менее на развитие общества суахили ремесло не оказало сколько-нибудь существенного влияния: оно не было органически связано с внешней торговлей.

О политическом и государственном устройстве этих городов в период XII–XV вв. нам известно мало. В некоторых семьях сан правителя передавался по наследству, но это определялось правовыми нормами суахили, а не велением Корана. Правители неизменно стремились утвердить свою власть над племенами глубинных районов: без этого нельзя было обеспечить безопасность передвижения и торговли.

Необходимо подчеркнуть, что города восточного побережья никогда не объединялись в единый федеративный союз, пусть даже непрочный, хотя периодически то один, то другой город возвышался и занимал более или менее ведущее положение: в XIII в. — Килва, в XIV в. — Пате, в XV в. — Занзибар.

Когда в конце XV в. на побережье Восточной Африки появились первые португальские завоеватели, они еще нашли цветущие центры торговли, чьи богатства и доходы разожгли их аппетиты. Пытаясь их удовлетворить, они варварски разрушили приморские города и захватили в свои руки торговые связи. Тем самым был положен конец существованию городов-государств Восточной Африки и их культуры. Выразительную картину рисует Б. Дэвидсон: «Приморские города Африки по красоте и удобствам не отличались от большинства приморских городов Европы или Индии. Так же гордо стояли они на берегу сверкающего океана, так же высоки были их дома, так же прочны стены, так же вымощены камнем были их набережные. Вершины холмов были застроены крепостями и дворцами. Казалось, города эти достаточно сильны, чтобы сохраниться навечно. И тем не менее от них ничего не осталось. Почти все они исчезли с лица земли. Лишь немногие ученые знают сейчас об их существовании. Их руины, затерянные в прибрежных джунглях или среди пустынных холмов, — лишь предмет загадок для любителей древности»[48].

3. Социально-экономический строй государственных образований к югу от Сахары

В доколониальную эпоху, закончившуюся в разных областях в разное время, в пределах периода от португальских захватов, т. е. от XV–XVI вв., и до территориального раздела Африки империалистами в XX в., многие ее народы достигли относительно высокой ступени развития, не уступая в этом жителям других регионов. К югу от Сахары тогда сложилось много значительных государственных объединений. Их первый взлет приходится на XIII–XVI вв. Следующим этапом, как говорится ниже (глава IV, 2), явилось возникновение в XVIII и начале XIX в. в глубинных районах Африки ряда новых государственных образований. По уровню материального производства, общественной и государственной организации, развития культуры они имели много общего и по существу, и по форме с ранними государствами эпохи первоначального подъема, но их отличали новые явления социально-экономической и политической жизни.

До сих пор еще бытуют буржуазные теории, утверждающие, что к югу от Сахары даже после образования ранних государств якобы веками длился застой. Авторы этих теорий не только отрицают гибельные последствия европейской колонизации и трансатлантической работорговли, начало которым положил приход португальцев, но и заявляют, что обществам Тропической Африки «была чужда какая-либо внутренняя динамика», что они никак не могли выйти за рамки патриархально-родовых отношений. Последние исследования, проливающие свет на объективный ход развития народов Африки, опровергают эти буржуазно-апологетические построения. История многих народов Африки, которые перешагнули рубеж неолита и с I тысячелетия н. э. создавали основанные на эксплуатации и ранней классовой дифференциации крупные государства, развивалась по восходящей линии.

Однако прогресс был прерван, часто из-за воздействия «извне», т. е. прежде всего из-за европейской колонизации, начавшейся с конца XV в., но иногда и в силу внутренних социальных причин. И тем не менее между древним государством Гана, где еще были очень сильны пережитки первобытнообщинного строя, и Сонгай, Эфиопией, а главное — государствами фульбе и тукулёров, возникшими в XVIII или начале XIX в., лежат важные этапы развития, о которых нельзя не сказать.