Мишель Моран - Дочь Клеопатры

• Название: Дочь Клеопатры
• Автор: Мишель Моран
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-63872-7

У египетской царицы Клеопатры и римского военачальника Марка Антония было трое детей: близнецы Александр и Селена, а также маленький Птолемей.

После смерти родителей сиротки в цепях были отправлены в Рим, чтобы участвовать в триумфе молодого императора Октавиана Августа.

Им предстоит жить при самом великолепном (и самом опасном) дворе в истории человечества. Но жизнь в этой золотой клетке будет полна не только суровых испытаний и лишений, но и настоящей яркой любви. Под покровительством Октавии, сестры императора, Селена и ее брат вместе совершат полное опасностей путешествие из детства в мир взрослых.

От автора мирового бестселлера «Нефертити».

---

— Орел — символ наших легионов. Получается, якобы Рим обагрен кровью своих рабов. Вольноотпущенные считают этого человека ужасно храбрым. Только не вздумайте упоминать его прозвище при Октавиане: дядя убежден, что оно возвеличивает дело мятежника.

— Если сенаторы до сих пор не взбунтовались, — задумчиво проговорила я, — чем же он провинился перед законом?

— Например, тем, что тайно освобождает гладиаторов прямо с арен. И помогает бежать мужьям и женам, разлученным в рабстве.

— Бежать? Куда? — выпалил Александр.

— Должно быть, на родину. Несколько месяцев назад на Фламиниевой дороге поймали беглых рабов-галлов. При них нашли достаточно золота, чтобы вернуться домой.

Я покосилась на брата. Тот прочитал мою мысль — и строго покачал головой. Но разве у нас еще оставалась другая надежда? Если Красный Орел помогает галлам устроить побег, что ему стоит помочь нам вернуться в Египет? Брат не хуже меня слышал предупреждение Октавиана: «Девушка хороша. Через пару лет, когда понадобится утихомирить одного из сенаторов, она как раз войдет в нужный возраст, чтобы составить чье-нибудь счастье. Мальчишкам еще не исполнилось и пятнадцати. Не будем их трогать — и люди сочтут меня милосердным». А что потом, когда не надо будет казаться милосердным? Когда Александр войдет в совершеннолетний возраст и его сочтут опасным?

Тем временем племянник Цезаря продолжал:

— Все-таки есть в его поступках нечто благородное. Ведь если бы не каприз Фортуны, мы тоже не родились бы на Палатине. Жили бы где-нибудь в Субуре, спали бы с крысами и попрошайничали на улицах. Или, подобно Галлии, нас бы продали в рабство.

Александр подался вперед:

— А разве она родилась свободной?

— Конечно. Ее отец — Верцингеторикс.

— Галльская царевна! — ахнула я.

Марцелл кивнул.

— Маленькой девочкой она прибыла в Рим в цепях. Через несколько лет ее отца провезли напоказ во время триумфа Цезаря, а потом казнили. — Увидев мой взгляд, он поспешил добавить: — С египетской царицей так бы не поступили. Верцингеторикс был предводителем галлов и варваром. Мама рассказывала, что Галлия первое время не знала ни греческого, ни латыни.

— Значит, ей уже далеко за двадцать.

— Да, около тридцати.

Мой брат помолчал, а потом спросил:

— Почему твой дядя не превратил нас в рабов?

— В ваших жилах — кровь Александра Македонского. Ваш отец был римским гражданином.

— А отец Юбы не был, — заметила я.

— Это верно. Он происходит из рода воина Массиниссы. Думаю, дядя ужасно рад, что не сделал его рабом. При Акции Юба спас ему жизнь — в те долгие дни перед великой битвой, пока мы не знали, кто победит.

В те долгие дни перед битвой, пока мы надеялись, что Египет будет спасен.

В комнате повисло неловкое молчание.

Марцелл прокашлялся.

— Видел твой александрийский пейзаж. Ты очень одаренная девушка.

— Посмотрел бы ты на ее другие рисунки, — вставил Александр. — Покажи ему, Селена.

Я скрестила руки на груди.

— У нее есть альбом из кожи, — пояснил мой брат. — Такого ты даже в руках не держал. Ну давай, сестричка, — вкрадчиво попросил он.

Под взглядом золотоволосого Аполлона я подошла к сундуку, стоявшему в углу комнаты, и достала подарок матери. Марцелл округлил глаза при виде альбома и восхищенно выдохнул:

— Что это?

— Телячья кожа, — сказал Александр.

— Все сделано из нее? — изумился юноша, листая страницы. Трудно сказать, что именно произвело на него подобное впечатление: сами рисунки или то, на чем они были выполнены. — Я и вправду ни разу такого не видел, — признался он. — Где ты это взяла?

— Из пергамской библиотеки, в Акрополе, — ответил мой брат.

— А, величайшая библиотека в мире!

— Вторая по величине, — поправил его Александр. — Когда наш род перестал снабжать Пергам папирусом, тамошние жители научились выделывать книги из кожи телят.

— Книги… — благоговейно повторил Марцелл.

— В Пергаме их двести тысяч, и все достались нашей матери в дар от папы. Она читала их — по одной за ночь.

Брат посмотрел на меня, и я догадалась: он вспоминает седьмой день рождения, когда нам позволили выбрать себе что-нибудь из пергамской библиотеки. Александру понравилась книга о лошадях, а мне приглянулся чистый альбом для рисунков…

Я отвела глаза, и племянник Цезаря тихо проговорил:

— Клеопатра была необыкновенной женщиной.

— Да, — в тон ему отозвался мой брат.

В коридоре послышались негромкие шаги. Наш гость поднялся.

— Это мама, — сказал он, возвращая альбом.

Дверь отворилась. В проеме возникло лицо Октавии рядом с масляным светильником.

— Марцелл, что ты делаешь? — резко спросила она.

— Иду спать, — озорно ухмыльнулся он и, чмокнув мать в щеку, пообещал нам: — Утром увидимся.

Октавия дождалась его ухода и неторопливо поставила светильник на стол.

Мы забрались на кушетки. Что дальше? Несмотря на жару, я натянула на себя тонкое льняное одеяло. Сестра Цезаря подошла и села на край моей кушетки. Вдохнув, я уловила слабый лавандовый аромат, исходивший от ее кожи. Мама душилась только жасмином.

— Как прошел день? — спросила Октавия.

Недоуменно переглянувшись с братом, я честно призналась:

— Утомительно.

— Завтра будет еще тяжелее, — предупредила она. — Я помогу вам подготовиться для триумфального шествия. Правда, оно продлится всего один день.

— Я думала, три.

— Верно, но ваше участие потребуется только завтра. Утром к вам в комнату принесут наряды. Вы в них оденетесь и проедете вслед за Цезарем на деревянном плотике. Да, от цепей отказаться не получилось, но вот заковывать вам шеи я не позволю. Это для рабов.

— А потом? — ровным голосом спросил Александр.

— Вернетесь на триумфальный пир. Он будет куда богаче сегодняшнего. Жаль только, что завтра вы много чего насмотритесь. Такого, из-за чего можете сильно расстроиться.

— В нас будут плевать на улицах? — прошептала я.

— Не знаю. Вообще-то плебеи рвут и мечут от злости. Они готовы поверить всему, что слышали о ваших родителях.

— Например? — не отступала я.

Октавия передернула плечами.

— Ну, что ваш отец, пока был в Египте, одевался в хитон, позабыв свою тогу.

Я вскинула подбородок.

— Это правда.

— Чему еще они верят? — спросил Александр.

— Якобы Антоний велел почитать себя как Диониса, носил его тирс и короновался венком из плюща.

Перед моими глазами возник отец в золотых и красных одеждах, вздымающий вместо меча стебель фенхеля — в точности как описала сестра Цезаря.

— Это тоже правда.

Октавия подалась вперед.

— А он в самом деле велел отчеканить римскую монету с изображением вашей матери?

— Ну да. Три года назад, — произнес Александр. — Разве это ужасно?

Она не ответила. Тогда я дерзко поинтересовалась:

— Больше они ничему не верят?

Помедлив, Октавия проговорила:

— Ходили разные слухи о пиршествах на реке…

— Верно, — искренне выпалил Александр. — У мамы с папой было свое общество. — «Собрание Неподражаемых в Жизни».

— Чем же оно занималось? — затаив дыхание, осведомилась Октавия.

— Пировало на кораблях, обсуждая вопросы литературы с великими философами со всего света.

— Потом его переименовали в «Орден Неразлучных в Смерти», — прибавила я. — После того, как отец проиграл сражение при Акции. Однако теперь все в прошлом… Как и наши мама с папой.

Вечерняя гостья чуть откинулась назад и недоверчиво смотрела то на меня, то на брата. Казалось, она никак не могла представить себе, что мы говорим об одном и том же мужчине.

— Ну и… много времени он проводил с вашей мамой?

У меня запылали щеки. Так вот в чем дело: Октавия до сих пор его любит.

— Да, — еле слышно сказал Александр.

— Значит, не слишком часто бывал со своими людьми? — обратилась она ко мне.

— Не слишком… — Я устыдилась и отвела глаза. — Вы рады, что его больше нет?

— Никогда никому не желала гибели, — произнесла Октавия. — Конечно, когда Антоний оставил меня, это было ужасно. О нашем разрыве узнал весь Рим.

Я попыталась представить, что ей пришлось пережить после того, как папа прилюдно ушел к другой. Мои сводные сестры, Антония с Тонией, даже и не успели его узнать. Они были очень маленькими, когда отец окончательно переселился в Александрию.

— Мой брат желал ему смерти, — призналась Октавия. — Но я… — Она запнулась, потом продолжила: — В Риме не отыскалось бы женщины, которая не любила бы Марка Антония.

— А теперь его ненавидят, — заметила я.

Сестра Цезаря встала с кушетки и нежно погладила мою щеку тыльной стороной ладони.

— Люди решили, что он позабыл свой народ, чтобы сделаться греком. Но это прошлое. Гораздо важнее — завтрашний день. Наберитесь мужества, и все в конце концов будет хорошо.