Отто Фридрих Больнов - Философия экзистенциализма

• Название: Философия экзистенциализма
• Автор: Отто Фридрих Больнов
• Жанр: Философия
• ISBN: ISBN 5—8114—0120—5

Предлагаемая работа известного немецкого философа вполне  годится на роль визитной карточки мыслителя. Она знаменует собой начало развертывания его творчества, сохраняя при этом дистанцию от самых ранних произведений, не раз переиздавалась и обрела жизнь за рубежом. По отношению к экзистенциальной философии О. Ф. Больнов выступает и как систематизатор, и как модернизатор, и как "посвященный", не  желающий «скатываться к далекому от жизни объективизму» и  утверждающий, что «окончательное единство исходит все же из плоскости  экзистенциального». Для кого предназначена работа? В первую очередь речь, безусловно, идет об университетской среде и ученых. Настоящее издание, пусть и с небольшим запозданием, адресуется всем тем, кто специально  интересуется экзистенциальной философией и не откажет себе в удовольствии  ознакомиться с интерпретацией ее ключевых понятий в настоящем  переводе; наряду с этим данное сочинение может найти широкий отклик в студенческой аудитории и у всех тех, кто стремится разобраться в  концептуальных построениях этой известной философии — в силу  систематичности, сжатости, доходчивости его можно воспринимать в качестве учебника по одному из разделов западноевропейской мысли XX века.

---

     Итак, действие смерти состоит в том, что она постоянно выбивает человека из скорлупы его повседневной жизненной уверенности и наглядно демонстрирует ему сомнительность любых планов и предприятий какое-либо прочное состояние отсутствует, любая прочность есть голый обман. Смерть прежде всего ввергает жизнь в крайнюю незащищенность. Лишь посредством этого она высвобождает последнюю для задач подлинного существования. Это прежде всего ясно высказал Хайдеггер: "Опережающее высвобождение для собственной смерти избавляет от затерянности в подступающих как попало возможностях, однако таким образом, что это первоначально позволяет подлинно понять и выбрать возможности действительные, которые неминуемо предлежат прочим. Опережение открывает для существования в качестве исключительной возможности личную задачу и разрушает любое закостеневание в достигнутом каждый раз экзистенциальном существовании" (SuZ. 264) (117). Согласно двойному направлению, это означает: смерть прежде всего толкает человека к вопросу об абсолютно существенном. От него отпочковывается вопрос обо всем остальном существенном, что должен исполнить человек в жизни. Однако одновременно с этим смерть удерживает человека в жизненности (die Lebendigkeit) подлинного существования, в котором он постоянно превосходит упрочение и успокоение на некоторой уже достигнутой позиции. Любое упрямство, любая ложь, вообще любая форма поведения, посредством которой человек порой пытается уклониться от настоящего перетряхивания своей жизни, неминуемо оканчиваются для него провалом. Так, Ясперс говорит: "То, что остается перед лицом смерти существенным, выполнено в существование (II 223). Смерть становится окончательным критерием существования. И потому для экзистенциальной философии она не является темой наряду с другими, но оказывается тем окончательным решающим вопросом, исходя из которого должны определяться существенные систематические фундаментальные понятия временности и историчности. Если прежде в общем говорилось, что нахождение-в-пограничной-ситуации (das In-der-Grenzsituationstehn) и существование являются одним и тем же, то теперь это можно усилить: существование означает нахождение перед лицом смерти.

XII. ВРЕМЕННОСТЬ

1. ОБЪЕКТИВНОЕ И СУБЪЕКТИВНОЕ ВРЕМЯ

     В экзистенциально-философском обсуждении вопроса о смерти отчетливо выявилось, насколько решающим образом предстоящее лишь в будущем событие может оказаться действенным в качестве формирующей силы уже в настоящий момент. Будущее понимается здесь не как нечто еще не реальное и, стало быть, нереальное, что отстояло бы от единственно реального настоящего, но в качестве чего-то вполне действенного оно содержится уже в самом настоящем. Тем самым проблема времени неизбежно приобретает для экзистенциальной философии центральное значение. На основе своего особенного жизненного опыта экзистенциальная философия открывает новый, плодотворный подход к проблеме времени, посредством которого решительным образом продвигается в ее разрешении.

     И здесь вновь сказывается внутренняя замкнутость экзистенциальной философии, за счет которой любые ее отдельные стороны определяются исходя из единого центра. Первый шаг опять-таки делается на основе содержащегося в проблеме "субъективного мыслителя" основополагающего обратного соотнесения любых вопросов с их значением для переживающего человека. В вопросе о времени речь, в первую очередь, идет о человеческом к нему отношении, о тех формах, в каких время дано человеку сообразно переживанию. В этом смысле реально переживаемое субъективное время" отслаивается от измеримого часами физического, или "объективного времени". То, что переживаемое время отклоняется от "реального" объективного времени и в зависимости от вида испытываемого в том или ином случае переживания воспринимается то быстрее, то медленнее, так что радостные часы словно бы пролетают, в то время как в скуке минуты растягиваются до вечности, является настолько необычным фактом, что его до сих пор даже не могли вполне оценить. Впрочем, этот факт не рассматривался в его подлинном философском значении. При этом односторонним образом ориентировались на объективное время, в переживании же времени (das Zeiterleben) видели лишь отклонение от изначального времени (die Uhrzeit), выражение ущербности человеческого чувства времени (der Zeitsinn), полагая переживание времени как таковое философски несущественным. Потребовался лишь принципиальный поворот для того, чтобы увидеть, что вопрос о переживаемом времени ведет назад в глубинное ядро вопроса о самом человеке. И это явилось достижением исключительно экзистенциальной философии[43].

2. ВРЕМЕННАЯ СТРУКТУРА МГНОВЕНИЯ

     Первая часть пути вновь совпадает с философией жизни. Если для последней вопрос возникал преимущественно периферийным образом и - за исключением своехарактерной разработки Бергсона - далее не прослеживался, то тут все же неизбежно содержатся всеобщие фундаментальные черты, однако отныне эту совместную позицию целесообразно выявлять порознь, чтобы затем на таком фоне точнее выделить то, что возникает лишь на основе своеобразных предпосылок экзистенциальной философии.

     Общность философии жизни и экзистенциальной философии заключается в раскрытии временной структуры человека. Оказывается недостаточным понять отклонения переживаемого времени от изначального времени в качестве изменчивых колебаний размерности. Такой взгляд все еще остается в рамках представления о времени как развертывающемся одномерном континууме. В подобном понимании мгновение является лишенным протяжения сечением, которое отделяет еще не существующее будущее от более не существующего прошлого (118). Однако уже это положение целиком неверно. Анализ реально переживаемого никогда не способен выделить подобное непротяженное временное сечение. Если попытаться описать это чисто настоящее мгновение, то получается, что в него всегда и неизбежно входят такие составные части, которые отсылают нас за пределы мгновения в прошлое и в будущее. Когда человек планирует, надеется, опасается, ожидает, то во всем, так или иначе делающемся им в настоящем, уже содержится момент будущего. Когда человек вспоминает, то оказывается лицом к лицу с чем-то ставшим, в себе и вне себя, должен с этим разбираться, и здесь везде содержится уже момент прошлого. Стало быть, при ближайшем рассмотрении мгновение обнаруживает внутри самого себя богатую временную структуру. В силу этого факта становится шатким воспринимающееся в качестве чего-то само собой разумеющегося повседневное понимание будущего и прошлого, и потому возникает вопрос: чем вообще являются будущее и прошлое? Что вообще означает время для человека? В любом случае, будущее является не тем, что должно наступить однажды в какой-либо последующей временной точке, вследствие чего оно ничем не затрагивает человека в настоящем, но будущее изначально является направлением человеческого поведения. Будущее - это то, что оказывается действенным в надеждах и опасениях, планах и проектах, что в качестве формирующего фактора образует неотъемлемую часть настоящего. И точно так же прошлое: оно является не тем, что имело место однажды в какой-либо предыдущей временной точке и в настоящее мгновение человека более не касается, но тем, что в качестве формирования и определенности тянется из прошедшего в настоящее, определяя последнее как в хорошем, так и в плохом, как в плане несущей основы, так и в плане стесняющего предела. И наконец, настоящее, - это опять-таки не сама лишенная протяженности преходящая точка, а та связь, что объединяет все в очевидности настоящего (die Gegenwartigkeit).

     Таким образом, временное мгновение содержит в самом себе богатое подразделение, в котором соседствуют три отношения - к прошлому, к будущему и к настоящему. Это - то самое подразделение, которое развивал уже Августин в том известном месте своей "Исповеди", где он понимает три формы времени в качестве направлений человеческого сознания в настоящем: "Имеется три времени: настоящее применительно к настоящему, настоящее применительно к прошлому и настоящее применительно к будущему. В нашем духе они, вероятно, наличествуют в этом тройственном числе, но в отношении какого-либо другого места я беру их неверно. Применительно к прошедшему настоящее является воспоминанием, применительно к настоящему - представлением, применительно к будущему - ожиданием"[44]. Эти мысли, развивавшиеся Августином, конечно же, еще исключительно в рамках теоретического поведения, так что восприятие (contuitus) данных во плоти предметов представало у него в качестве характерного определения настоящего, распространяются теперь в философии жизни и в экзистенциальной философии на совокупное поведение человека и оказываются плодотворными для систематического анализа человеческой временности.