Робер Параго - Макалу. Западное ребро.

• Название: Макалу. Западное ребро.
• Автор: Робер Параго
• Издательство: Мысль
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1977

Книга посвящена экспедиции Французского альпинистского клуба, цель которой была ― восхождение на одну из высочайших гор земли ― Макалу, причем восхождение было совершено по чрезвычайно сложному маршруту ― Западному ребру.

 В книге читатель найдет не только описание повседневной жизни горовосходителей, в ней дается суровая картина высокогорья, образы жизни и обычай местных жителей. Поскольку высокогорные районы довольно редко посещаются учеными, то каждая экспедиция в такие районы обязательно дает что-то новое для высокогорной географии. Несомненно, такой вклад внесла и экспедиция на Макалу.

---

Спускаемся на бивак в лагерь IV. Впервые мы так долго остаемся на подобной высоте. Два дня и две ночи, без кислорода, выше 7350 м. Мы сталкиваемся с повой проблемой. Будут ли у нас завтра силы для продолжения обработки пути (опять работа!) или нам придется в полном изнеможении, шатаясь, спускаться?

Лагерь IV, 1 мая. Праздник труда! Мы неплохо выспались, так как ветер был значительно слабее, чем в предыдущую ночь. Мы хорошо отдохнули, настроение бодрое. Как и вчера, спускаемся к складу за снаряжением, затем вновь поднимаемся и добираемся до наивысшей достигнутой ранее точки.

Перед нами появляются великолепные плиты. Бернар просит пустить его первым, и я с удовольствием принимаю на себя сегодня скромную и неблагодарную роль второго в связке. Действительно, если в Альпах роль лидера и ведомого отличается мало, в Гималаях дело обстоит иначе. Пока ведущий лезет с рюкзачком в 10-12 килограммов, второй зачастую прогуливается с 22 килограммами на спине. По мере подъема ноша ведущего уменьшается, так как он бьет крючья и навешивает веревку, у второго груз почти нетронутый. Пока Бернар, сняв кошки, видимо, наслаждается на этих плитах, я думаю о том, что он, право, идеальный ведомый. Всегда стремящийся нагрузиться до максимума, чтобы облегчить своего лидера; безропотно выносящий бесконечные ожидания, когда постепенно превращаешься в ледышку, в то время как первый согревается работой. Был бы я столь же терпеливым на его месте? Может быть, я немного эгоист? Конечно, эти длительные ожидания дают время для размышлений, чем я сейчас и занят, по какая слабая компенсация!

Самое главное-это хорошее взаимопонимание, а между Бернаром и мной оно поразительно, тем более что я с ним познакомился лишь за месяц до отъезда экспедиции и это наше первое совместное восхождение. Между прочим, я не могу себе представить, как можно полностью оценить глубокие радости, рождаемые альпинизмом, кроме тех, что носят исключительно физический, скажем, спортивный характер, без такого взаимопонимания. Я не способен совершать восхождения с первым попавшимся, даже если он обладает хорошей техникой. Я могу лазать лишь с людьми, которые мне нравятся, которых я понимаю и которые понимают меня. Таков именно Мелле; таков в еще большей степени Люсьен Берардини, мой товарищ, мой друг по Уаскарану. Наши с ним отношения-это не просто отношения между альпинистами, между людьми действия, это общность на всех этапах жизни.

Такова дружба двух товарищей по связке, выражающаяся как в жестах, кажущихся на первый взгляд несущественными, так и в решающих моментах действия. Дружба, которая заставляет вас освобождать товарища от скучных ежедневных обязанностей. «Я сделаю... Нет, я... Давай я займусь готовкой...» Не нужно даже ничего говорить. Драгоценная дружба, которая облегчает любую тяжелую работу, ибо экспедиция-это не только удовольствие, это также тяжелые работы, повседневная жизнь, все то, в результате чего горы больше, чем спорт, это образ совместной жизни. Именно по этой причине «сходимость» в связках, а следовательно, согласие между членами команды, имеет в экспедициях такое большое значение. Мы не являемся исключением из правил. И нам здорово повезло, что после неизбежной «притирки» на старте, несущественных столкновений некоторых характеров мы пришли теперь к такому хорошему согласию. Повезло также и мне, что, будучи разлученным с Люсьеном Берардини обстоятельствами восхождения и нашими обязанностями, я встретил в лице Бернара Мелле желанного друга.

Пока я философствую, Бернар равномерно преодолевает плиты. Далеко внизу к лагерю III поднимается колонна. Делаю несколько снимков. И вот наступает минута, когда приходится остановиться, так как снаряжение кончилось; в частности, нет более уголковых крючьев, необходимых для широких трещин. Ну что же, кругом! Без сожаления, так как за эти два дня мы сделали большой шаг вперед.

Мы прошли первую треть большого красного взлета, а главное, из верхней достигнутой нами на плитах точки мы смогли увидеть возможность преодоления свечки, подавляющей нас своей высотой. Нам показалось, в самом деле, что за правым склоном башни прячется нечто вроде желоба, по которому можно будет подняться свободным лазаньем, следовательно, сэкономить силы и выиграть время. Кроме того, теперь нам стало ясно, что мы полностью акклиматизировались.

Чем больше я думаю, тем больше убеждаюсь, что трудности подходов, потерянное (или считавшееся нами потерянным) время сослужили большую пользу для нашей акклиматизации. Такая постепенная акклиматизация является в экспедициях наиболее важным фактором, от которого в конечном итоге зависит успех или неудача.

Опыт предыдущих экспедиций выработал целесообразную методику. Вначале, до 3000-4500 м, подъем должен быть равномерным. Затем, начиная с этой высоты, применяется так называемая тактика «зубьев пилы»[5], которую можно кратко охарактеризовать следующим образом: каждый раз, как восходитель достигает некоторой высоты, он должен обязательно спуститься возможно ниже. Именно чередование таких пиков по высоте и отдыха на более низких высотах улучшает физиологическое состояние и позволяет при каждом новом подъеме достигать большей высоты и пребывать на ней более длительное время. Действительно, во время подходов мы равномерно поднялись от отметки 400 м (Тумлингтар) до отметки 2500 м (Бунгин). Начиная с этого места, из-за отказа 300 носильщиков идти с нами дальше мы были вынуждены делать последовательные «челноки», которые и явились «зубьями пилы».

Устроившись в Базовом лагере на высоте 4800 м, экспедиция 1955 г. была вынуждена для акклиматизации тренироваться в течение двух недель на окрестных вершинах. Из того же Базового лагеря наша команда, к тому времени уже акклиматизированная, смогла немедленно развернуть организацию лагерей I и II на высотах 5300 и 5800 м. Сегодня мы с Бернаром с рюкзаками за спиной на высоте 7500 м преодолели участки четвертой и пятой категории трудности, причем «пыхтели» ненамного больше, чем в Альпах. Правда, эта скала, великолепный прочный красный гранит, вызывает доверие. Маленькие явно выраженные зацепки очень удобны, так же как трещины, свободные ото льда.

Раскинув руки в стороны (согласно хорошо усвоенной технике), мы скользим по перилам. В лагере IV мы встречаем только что пришедших Пайо, Моска и Берардини. Лагерь III. Я выпиваю чашку чаю. Мелле, уставший, остается здесь. Я предпочитаю спуститься до лагеря II, где я лучше смогу отдохнуть. Меня встречает Робер Параго; доволен, вижу по глазам, достижениями сегодняшнего дня. Симпатичный Робер, который так хорошо умеет выразить вам благодарность, не говоря спасибо, всем управлять, ни во что как будто не вмешиваясь, не повышая никогда голоса, сглаживать все трудности и легко поддерживать атмосферу доверия, обеспечивающую успех экспедиций. Один лишь господь может оценить, сколь велика его заслуга. Она выражается в непрестанных днем и ночью заботах (которые мы хорошо понимаем, хотя ни слова об этом не говорим), в остром чувстве ответственности, характеризующем истинного руководителя, и от которой я, простой член экспедиции, к моей великой радости, освобожден! 

НЕВЕСЕЛАЯ ПРОЗА

Достигнутая сегодня высота и ожидающие нас новые препятствия показывают, что вскоре нам придется обратиться к кислороду. Пока мы готовим редукторы и маски, Параго сообщает нам последние новости экспедиции.

― Представляешь, когда шерпы сегодня ушли в лагерь III, недурные открылись сюрпризы! Я обнаружил, что вместо нормального веса рюкзаков в 15-18 кг на деле было не более б! А мы, сагибы, волокли 10-12! Третий раз я в Гималаях, и я не узнаю людей. Какая разница с нашими шерпами на Жанну!

― Чем ты объясняешь эту разницу?

― Я думаю, что это вопрос происхождения и в конце концов политики.

― Политики?..

― Ну да! Те, на Жанну, были из Дарджилинга, из Индии. Есть крупные селения шерпов, например Соло Кхумба в Непале.

― Наши тоже из Соло Кхумба, ты прекрасно знаешь сам но у них нет опыта!

― Непальцы, в самом деле. Я это знаю, и я не забыл, какие, напасти нам пришлось пережить, когда Пари и я, приехав сюда в январе в качестве передовой группы, устанавливали контакты с непальскими властями, устраивали всякие административные и таможенные дела и одновременно вербовали шерпов. Непальское королевство, чтобы содействовать занятости своего населения, запрещает нанимать шерпов где бы то ни было, кроме Намче-базара и ущелий Соло Кхумбу. Для нас не может быть и речи о том, чтобы черпать свои кадры из района Дарджилинга, откуда вышли знаменитые Тенсинги, Вонгди и Гиальцены, или из питомцев высокогорной школы, снабжающей инструкторами индийскую армию.

― Ты считаешь, Робер, что такое ухудшение непоправимо?

― Вот не знаю. Англичане уже с первых попыток покорения Эвереста начали обучать шерпов из Дарджилинга. Конечно, никак нельзя сравнить наших ребят с истронгменами Меллори и Нортона.