Григорий Градовский - Война в Малой Азии в 1877 году: очерки очевидца.

• Название: Война в Малой Азии в 1877 году: очерки очевидца.
• Автор: Григорий Градовский
• Издательство: Государственная публичная историческая библиотека России
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-85209-224-3

Автор переиздаваемых очерков — известный российский журналист и общественный деятель Григорий Константинович Градовский (1842–1915), который сотрудничал и публиковался преимущественно в либерально-буржуазных изданиях. В журналистике 70-х и 80-х годов он был одним из наиболее темпераментных журналистов умеренно-прогрессивного лагеря, и статьи его часто подвергались цензурным гонениям. В период Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. Г.К.Градовский был военным корреспондентом газеты «Голос» в Закавказье и Болгарии.

Настоящие заметки очевидца и участника военных действий дают возможность нашему современнику прочесть о виденном и пережитом в течение четырех месяцев, проведенных автором на малоазиатском театре войны.

---

Осадная артиллерия и парк наконец прибыли в лагерь. Доставлено было всего 110 или 115 орудий, из которых большую часть составляли 24-фунтовые нарезные, заряжающиеся с казенной части пушки и 6-дюймовые мортиры. Выстроившись в два ряда, осадные орудия заняли довольно обширное пространство и представляли очень внушительный вид. Армяне и турки соседних сел с любопытством на них посматривали; другие были уже близко знакомы с ними, так как везли их из Александрополя и Кюрюк-Дара. По той же причине знали они хорошо и приблизительное количество доставленных в лагерь снарядов. Теперь значительное число арб согнано было для доставки орудий и снарядов на место будущих батарей. Соседнее население видело также, как изготовлялись платформы под орудия и штурмовые лестницы из дерева, проданного и доставленного из соседних деревень. Указываю на все эти факты, чтобы засвидетельствовать, что не от корреспондентов и не из газет неприятель узнает необходимые ему сведения; он не настолько прост, чтоб дней двадцать ожидать петербургских или лондонских газет и из просмотра их черпать указания для своих действий; те временные успехи, которые турки имели, приобретены ими не на основании преследований газет и корреспондентов. С другой стороны, я не знаю и никто и ни разу не указал случая, который доказывал бы, что мы воспользовались хотя одними разоблачением или нескромностью европейской печати насчет турецких позиций, планов и сил. Во время осадных действий под Карсом я и некоторые другие корреспонденты постоянно следили за ходом работ и часто посещали самые батареи, однако, от того никакого вреда не произошло. Мы воздерживались от описания многих фактов, относящихся к ходу осады, и публика о них до сих пор не ведает: но туркам ничто не мешало своевременно знать эти факты лучше нас всех. Мало того, мне не раз случалось удостовериться, что на лагерном базаре самые важные секреты узнавались всегда раньше, часто за несколько дней, нежели они делались достоянием корреспондентов и даже начальников отдельных частей. Все это очень понятно; мы жили и действовали не в безлюдной степи, а среди населенной страны; население это имеет глаза и уши, с которыми, к сожалению, нельзя поступить, как с корреспонденцией или газетной статьей.

Первая осадная батарея сооружена была ночью, 29 мая, впереди лагеря генерала Ореуса. Она была в четыре орудия и предназначалась не для действия против турецких укреплений, а для обстреливания тех мест, где предположено было соорудить уже настоящие осадные батареи. С той же целью построены были в следующую ночь две батареи на правом берегу Карс-чая, на небольшой возвышенности, именуемой Кабах-тана.

Карские укрепления остались почти на тех же местах, где они существовали и в 1855 г. Без сомнения, внешность и сила редутов и укреплений значительно изменились и представляли теперь несравненно больше затруднений для нападающего. Так, например, более доступные тогда Шорахские высоты и Чахмахская возвышенность имели теперь очень грозный вид. Карсские укрепления, как известно, славятся тем, что они сооружены на возвышенностях, представляющих как бы естественные форты; осаждающему же негде поставить батарей, которые командовали бы над укреплениями крепости и могли производить сколько-нибудь действительный огонь. Идти на штурм приходится по открытой местности, а эскаладу делать по страшной крутизне, которая и без искусственных препятствий представляет много затруднений. При нынешнем беспощадном ружейном огне трудно даже вообразить, какая сверхъестественная сила могла бы помочь штурмующему проникнуть в подобные укрепления.

Между тем, повторяю, мы заготовили уже штурмовые лестницы и готовились справиться с Карсом в течение нескольких дней. Юго-восточная сторона Карса более доступна; здесь оборона только искусственная, естественных препятствий нет. Форт Хафиз-паша расположен на равнине; но допустив, что эта часть укреплений была бы взята, мы очутились бы тогда под страшным огнем с Карадага и Араба, которые, вместе с цитаделью, возвышаются над городом и юго-восточными укреплениями. Удержаться тут было бы трудно. У нас предположено было соорудить до семи батарей против шорахских укреплений: Техмас, Тип-тапеси и Лаз-тапеси; главным же образом сосредоточить огонь на северных укреплениях, против Мухлиса и особенно против Араба или «арабки», как его прозвали солдаты, и Карадага.

Большая часть батарей предполагалась на правой стороне Карс-чая. Из этого видно, что предполагалось штурмовать Араб и Карадаг; против всех западных укреплений и Мухлиса действовать только демонстративно, для отвлечения сил гарнизона, а южную и восточную стороны оставить совершенно свободными. Этим надеялись устроить туркам «золотой мост» как в Ардагане. Рассчитывали, что после занятия нами хотя одного сильного укрепления, гарнизон, побуждаемый страхом и волнениями карсских жителей, убежит по оставленному ему широкому пути к Саганлугу. Тут уж его доконала бы наша кавалерия, стоявшая на юго-западе, возле Аравартана.

В ночь со 2 на 3 июня решено было разом соорудить и вооружить все батареи, как с северной стороны, так и против Шорахских высот. Первая задача выпадала на войска генерала Девеля, а вторая — на эриванский отряд генерала Геймана. Вечером, в один час, войска обоих лагерей должны были двинуться с орудиями на назначенные места и построить в течение ночи батареи с таким расчетом, чтоб с рассветом по всей линии могла загораться канонада. В первоначальном плане произошло только следующее изменение: признано, что иметь только одну бригаду в Мацре, против Араба и Карадага, особенно ввиду штурма, было бы слишком недостаточно; поэтому вторая бригада 39-й дивизии была возвращена из Мелик-кева, а вместе с тем некому уже было сооружать и прикрывать батареи против Мухлиса, на левом берегу Карс-чая, отделенного от правого огромным оврагом и очень крутыми спусками. Поэтому предположение соорудить здесь несколько батарей было отменено, а прежде устроенные батареи, впереди лагеря генерала Ореуса, — сняты.

2 июня целый день в лагере замечалась лихорадочная деятельность. Войска готовились к усиленной ночной работе, снабжались пищей и шанцевым инструментом. Артиллерийские снаряды укладывались на арбы и вывозились на местность впереди лагеря; туда же направлялись и осадные орудия. Полевые батареи готовились поддержать, в случае нужды, своим огнем сооружение батарей. Часам к семи вечера все уже было на месте, в довольно просторной ложбине, версты полторы впереди лагеря. До Карса было до восьми верст: батареи предполагалось соорудить на расстоянии 1500—1700 сажен от укреплений; таким образом, ночью нужно было продвинуться вперед верст на пять. Желая быть свидетелем всей этой сложной работы, я сел на коня и выехал из лагеря. В ложбине, о которой я упомянул, арбы со снарядами стояли еще в беспорядочной куче: осадные орудия выстраивались по четыре; раздавались командные слова, суетились артиллерийские офицеры, каждый около своих пушек. Впереди своих четырех орудий, уже изготовленных к походу, сидел на коне, насупившись и закутавшись в бурку, мой добрый знакомец Р. Я подъехал, чтоб пожать ему руку и пожелать успеха.

— Приезжайте же завтра на мою батарею, — говорит он.

— Непременно приду...

— Что ж, по уговору, шампанское будет? — спрашивает другой артиллерист.

— Прежде-то подбейте орудия Арабки.

— Да уж это, как Бог свят!

Мы простились, и я еду дальше. Войска выстраиваются по числу батарей; назначенные для земляных работ части, кроме воинского вооружения, снабжены кирками, топорами, досками для платформ. У каждого солдата я замечаю несколько полотняных мешков. Один из этих мешков мне показывают. Полотно довольно тонкое: длина мешка около аршина, ширина наполовину меньше. Их набьют землей, составят из них стенки и пересыпят еще слоем земли, а сверху дерну положат, чтоб неприятелю не был заметен профиль батареи. Впереди этих рабочих команд стоят войска, которые будут прикрывать работы, выдвинувшись вперед. Если турки вздумают сделать вылазку, эти войска должны энергично отбросить их. Подавать сигналы, даже курить не велено; идти приказано в полнейшей тишине, чтоб турки не заметили. Команды и распоряжения будут передаваться словесно, через ординарцев и адъютантов.

Еще часа два до начала движения. Ожидать скучно. Впереди раздаются выстрелы с наших подготовительных батарей на Кабах-тале. Завтра часть этих орудий снимется, так как надобности в них уж не будет. Я поехал на Кабах-тапу. Турки стреляют лениво; когда мы молчим, и они бездействуют: мы начинаем палить, и они отвечают. Неприятельские снаряды падают или впереди батареи, или позади ее. На Арабке есть пушка, которая иногда возьмет да и выкинет такую штуку, что снаряд летит с версту и далее за наши батареи. У нас таких дальних орудий нет. Самое безопасное, сравнительно, место по бокам батареи, где обыкновенно и располагается прикрытие. Не дурно также и на самой батарее, позади бруствера. Как только сигнальщик закричит «Граната!» или «Опять пустил, ваше благородие!», обыкновенно раздается команда «садись», и прислуга орудий лениво, не торопясь, усаживается около бруствера. Сердито жужжа и сверля воздух, перелетает снаряд через головы, ударяется в землю и взрывается, подымая коричневый столб дыма и пыли. Опять раздается команда «К орудиям!», и наши спешат возвратить гостинец. «Первое пли!» или «Второе пли!» кричит офицер, проверив наводчика, и батарея вздрагивает от оглушительного выстрела 24-фунтовой пушки или шестидюймовой мортиры.