Николай Костомаров - Кудеяр

• Название: Кудеяр
• Автор: Николай Костомаров
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1989
• ISBN: 5-212-00205-2

Роман о полулегендарном герое, разбойнике, написанный известным русским историком, раскрывает перед читателем величественные и трагические события отечественной истории середины XVI в. Далеко не все, о чем писал талантливый ученый, выступивший на этот раз как романист, наблюдалось в действительности. Но Костомаров прекрасно уловил многогранный и противоречивый характер жизни того времени — через образы самодержца Ивана Грозного и разбойника Кудеяра.

Для всех, интересующихся русской историей.

Текст печатается по изданию: Костомаров Н.И. Кудеяр. Спб., 1882.

---

— Что, товарищ, — спрашивал Урман у Кудеяра, — хорошо у нас поводится? Каково потерпел Окул! Были и такие, что потерпели похуже Окула. У нас ватага человек сот две. Пришло их немало из одной вотчины и рассказывают: опалился царь на боярина их; самого боярина казнил лютою смертью, а потом поехал царь с опричниною в боярское село: село окружили, а народу велели выходить вон с женами и детьми, и старыми и малыми. Опричники перво сожгли боярский двор, а дворню начали бить до смерти, мало не всех перебили, только разве какой успел убежать. Потом пошли по крестьянским дворам, все рубят: двери, столы, какая посудина была — все перебили, переломали; овец, лошадей, скот, птицу — все порубили, даже кошек и собак побили, а потом село зажгли и крестьянам сказали: "Идите куда хотите, хоть с голоду пропадайте; каков-де ваш боярин был, таковы и вы такие-сякие дети". Да еще царь не велел другим людям принимать их и кормить. И половина их околела, особливо малые да хворые. Оттого что в те поры был великий пост, время холодное; а прочие с голоду да холоду напали на одно село, берут насильно, что можно съесть и во что одеться: хозяева не дают своего добра, а те отнимают. Начали драться дубьем и кулаками и чем попало; опальные подолели и все село разграбили, и в такой задор вошли, что красного петуха по селу пустили и дотла сожгли. "Ка-ково, — кричат, — нам было от царя-государя, таково пусть и вам будет! Мы потерпели, так и вы заодно с нами потерпите". Тогда из того же разоренного села были такие, что к ним же пристали, прежде бились с ними за свое добро, а как у них все отняли и сожгли, так, значит, нет ничего и жалеть не о чем. Пошли на другое село боярское, да уж на опричное, приказчика убили, двор боярский сожгли, а с крестьянами биться стали; дело было горячее. Человек с сотню положили: кого тут же насмерть прихлолнули, кому руки и ноги подломили, глаза вышибли, а из того села многие утеклецы прибежали в город Серпухов, дали знать губному старосте, и губной староста приказал скликать уездных людей. Тогда опальные и к ним приставшие люди видят, что не сладить им силою, побежали лесами в украинные города и пристали к нам. Теперь мы сидим в землянках и тем и живем, что кого на дороге ограбим либо на двор опричный нападем. Прежде были чуть не голые и босые, а теперь и одеты, и сыты, и конны.

— Ну, не по в сяк час сыты, — сказал Окул. — Ино время голодная ватага с нас, атаманов, харчи спрашивает: "Корми братью, — говорят, — а то тебя съедим". Проезд был невелик в Литву от войны. А вот как теперь царь замирился с Литвою, стали торговые людишки ездить.

— И теперь двоих ждем, — сказал Урман. — Онамедни купец под огнем сказал: будет ехать из Киева купец, а с ним монах. Вот мы их и ждем.

— Так вы и монахам не спускаете? — спросил Кудеяр.

— Монахов? — прервал Окул. — Кого же нам и тормошить, как не монахов. У кого деньги, у кого всякое добро, как не у них.

— Вот, — сказал Урман, — тебя так не тронут, ты полоненник.

— У тебя, — сказал Окул, — кони чуть ноги волочат от ханских даров. Был бы не полоненник, так не проехал бы. А у нас такой зарок исстари ведется: полоненника, который из полона идет, нельзя тронуть, хоть он груды золота вези, — он божий человек. Коли полоненника ограбить или убить, то нам самим удачи не будет — так старые люди говорят. А монахов… что они? Вот, как бы монах или поп с ризой шел, с образами — ино дело.

— Погоди, — сказал Урман, — про то Бог весть, что впереди будет, может, и сам Кудеяр с нами заодно станет.

— Никогда с вами не стану, — возразил Кудеяр.

— А, чай, на нас пойдет, коли царь укажет? — спросил Окул.

— И на вас не дойду, царю служить, не буду. Возьму жену и пойду в свою землю.

— Право слово, не пойдешь на нас? — спросил Окул.

— Право слово, не пойду, оттого что служить царю не стану, — ответил Кудеяр.

— А ты думаешь тебя так с женой и отпустят подобру-поздорову? Когда придется бежать, к нам приходи. Мы тебя до границы проведем.

— Сам пройду, — сказал Кудеяр, — а вы сами зачем не уйдете в Литву?

— Боимся, — отвечал Окул, — царь напишет в Литву, что мы разбойники, а нас и выдадут как лихих людей.

В это время послышался топот лошадей.

— Приехали, — закричал Окул, — наша добыча приехала!

В избу вошло трое человек. Один низенький, горбатый, одет был в монашеское платье. Концы клобука, подвязанные под бороду, скрывали черты лица его. Другой был высокого роста, с продолговатым лбом, длинным носом и пугливыми глазами. Третий был работник. Хозяин-купец, давши работнику приказание насчет лошадей, сел на лавку и, снявши мешок, положил возле себя, бросая кругом тревожные взгляды. Хозяйка предложила приезжим поужинать и поставила перед ними мису постных щей и ячменную кашу, так как была пятница. Купец достал из мешка водки, выпил вместе с монахом и, ободрившись, стал заговаривать с присутствующими.

— Откуда едете? — спросил купец.

— Мы чужеземцы, — сказал Урман, — из цезарской земли едем в Москву по торговым делам.

— Чай, не в первый раз у нас, — спросил купец, — когда по-нашему говорить умеете.

— Живали подолгу, — сказал Урман и добавил, указывая на Окула, — русский человек, наш приятель.

Купец ободрился, начал говорить о торговле; вмешался в разговор монах и повел речь о киевских святых: оказалось, что он ездил с купцом на богомолье.

— Говорят, у вас под Белевом нечисто, — спросил купец хозяина, — ребята пошаливают?

— Все это люди врут, — отвечал хозяин, — было прежде немного… да губной староста переловил лихих людей и посадил в тюрьму. Теперь, благодарить Бога, хоть ночью один поезжай, никто пальцем не тронет.

— Тут, говорили, шалит какой-то Окул.

— Окул? — возразил Окул. — Уже недели две, как его повесили в Белеве.

— Слава тебе, Господи! — сказал купец и перекрестился.

— Мы не боимся и света ждать не станем, — сказал Окул. — Теперь прохладно, лошадям легче ехать.

— Наши лошади утомились, — сказал купец. — Мы дождемся света. Да и вам чего спешить. Честный отче нам бы немного почитал: у него книжка есть, такая книжка умная, так в ней все хорошо написано, что, как слушаешь, так слеза тебя прошибает.

— Нет, благодарим на добром слове, — сказал Окул. — Нам надобно спешить.

Он вышел из избы, а Урман по-татарски позвал в сени Кудеяра.

— Слушай, Кудеяр, — сказал Окул, — ты полоненник, путь тебе чист, но хлеба от нас не отбивай. Проезжим об нас не говори и в наше дело не мешайся, а не то — не прогневайся!

— Ты хочешь, чтобы я с вами был заодно, — сказал Кудеяр, — да еще пугать меня думаешь!

— Други, слушайте, — сказал Урман, — ты, Окул, Кудеяру не перечь, а то у него сила такова, что он нас обоих в бараний рог согнет. А ты, Кудеяр, тоже рассуди. Купец и монах тебе не братья, не кумовья, у тебя свое горе, тебе надобно жену достать, а как ты ее достанешь, Бог весть. Может, и мы тебе погодимся.

Кудеяр насупился, помолчал и спросил:

— Вы их хотите загубить?

— Нет, нет, — сказал Окул, — мы напрасно людей не бьем; мы его только облегчим маленько.

— Ну, делайте как знаете, — сказал Кудеяр, — мое дело — сторона.

— Ну, смотри и помни, — сказал Окул, — за это мы у тебя в долгу не будем и, когда нужно, отплатим тебе всяким добром.

Кудеяр воротился в избу. Купец и монах, поужинавши, легли спать, а Кудеяр, полежавши немного, встал, рассчитался с хозяином, потом заплатил своему провожатому, все время не отходившему от лошадей, и отпустил его, сказавши, что теперь сам доедет до Белева, затем, оседлав и навьючив лошадей, пустился в путь по лесной дороге.

Проехавши верст десять и спускаясь в долину, он увидал огни: то был горящий костер, возле которого сидела толпа разбойников. Увидя проезжего, она бросилась на него с диким криком.

— Не тронь, — раздался знакомый Кудеяру голос Урмана, — это едет тот полоненник, что я вам говорил об нем.

— Когда полоненник, — закричали из толпы, — то милости просим к нам хлеба-соли есть и винца выпить.

Напрасно Кудеяр отговаривался. Атаманы клялись ему отцом, матерью, что никто у него не возьмет нитки. Он сошел с коня и выпил предложенную ими чару вина.

— Слушайте, братцы, — сказал Урман, — это наш давний друг, старый товарищ; коли будет ему какова нужда, мы все ему в помочь будем, для того что он обещал нам на нас не ходить по царскому указу и царю не служить. Согласны ли на то, братцы?

— Согласны, согласны, — закричала толпа.

— Зачем тебе ездить к царю, — сказал один разбойник, — узнай только, где твоя жена. Мы ее достанем тебе и проводим обоих вас в Литву.

— А где мне узнать про то? — спросил Кудеяр.

— В Белеве должны знать, — сказал Окул. — Ты вот что, брат, поезжай в Белев да узнай, куда услали жену твою, а потом к нам приезжай — так мы вместе с тобою отыщем жену тебе.