Эмманюэль Левинас - Время и другой

• Название: Время и другой
• Автор: Эмманюэль Левинас
• Жанр: Философия

Впервые на русском языке публикуются две работы выдающегося французскою философа Эммануэля Левинаса (1906-1996), творчество которою посвящено задаче гуманизации современной философской мысли

---

6

 «Гипостазис» в настоящем переводе соответствует в оригинале существительному l'hypostase. Перевод этого слова вызвал при обсуждении горячие споры. Дело в том, что во французском оно однозначно соответствует греческому hypostasis, встречающемуся, главным образом, в текстах по патристике и переводимому как «ипостась». Однако в философском язвже известно понятие гипостазирование, произведенное от того же слова. Что касается работы Левинаса, то для того, чтобы предупредить соблазн отождествления его помятия hypostasis с богословским понятием ипостаси, был выбран вариант перевода - «гипостазис». Подробнее о понятии гипостазиса у Левинаса см. ниже, а также в примеч. 15, где затрагивается вопрос о его соотношении с ипостасью в Православии.

7

 Левинас, вероятно, имеет в виду обсуждаемую Хайдеггером в Бытии и времени (SZ, I, 3, 89-90) проблему, возникшую из-за двусмысленности понятия субстанции в философской традиции Средневековья и у Декарта. Так, у Декарта нечто, существующее само по себе, это субстанция. При этом иногда «субстанция» означает Бытие сущности как субстанции, субстанциональность, в другой раз оно обозначает само существующее - субстанцию. Недоразумение, которое при этом возникает, связано с тем, что и Богу, и сотворенным вещам приписывается существование и, таким образом, субстанциональность. При этом у схоластов, понимавших, что существование Бога и сотворенного не может быть одинаковым, о Бытии сотворенного говорилось по аналогии, в отношении к Бытию Бога. Декарт же уже утверждает бесконечное различие в роде их Бытия. Но полагая это и избегая говорить о нем, он одновременно полагал, что Бытие само по себе не действует на нас и недоступно нам. Подобно этому Кант говорит о Бытии, что это не реальный предикат. А раз Бытие недоступно как существующее, оно выражается через атрибуты, которые сами есть. Такими атрибутами Декарт полагает мышление для мыслящей субстанции и протяженность для протяженной. Таким образом, замечает Хайдеггер, смысл Бытия не только оказался затемненным, но и утвержден как то, что не может быть прояснено, и косвенно представлен через субстанциональные свойства, относящиеся преимущественным образом к данной субстанции. В этом способе определения субстанции через субстанциональную сущность лежит причина, почему понятие субстанции определяется двумя способами. То, что здесь имеется в виду, это субстанциональность, и она понимается в понятиях характеристики субстанции, характеристики, которая сама есть сущее или существующее.

Бог, полагаемый Декартом как субстанция, то есть как существующее, имеющее совершенное или полное существование, приобретает в контексте вышесказанною характер чисто онтологического понятия.

8

 В самом деле, во вступлении к Бытию и времени читаем: «Бытие - это всегда бытие существующего» (SZ, 1,9). В то же время Хайдеггер отличает Dasein как особое существующее или сущее, характеризуемое Бытием-в-мире, Бытие которого в «каждом случае мое» (ist je meines), от других существующих или сущих, которые могут быть в наличии или присутствии-под-рукой для Dasein’а. Что касается понятия Jemeinigkeit, которое можно перевести как «Мойность», то оно, очевидно, приложимо лишь к Бытию Dasein’а. Ср. у Хайдеггера (SZ, I, 1,42): «Поскольку Dasein (Присутствие) имеет в каждом случае мойность (то есть в каждом случае мое), мы должны всегда использовать личное местоимение, когда обращаемся к нему...»

9

9. «Имеется» в настоящем переводе соответствует в оригинале обороту il у а, без которого во французском невозможно сказать о наличии чего-либо. Например, il у a des pierres ici (букв.: здесь имеются камни). В русском языке, где есть назывные предложения, этот оборот при переводе обычно опускается. Мы скажем: здесь камни, однако наличие - подразумевается.

10

«Неусыпность» и «бдение» в настоящем переводе соответствуют в оригинале существительному la vigilance, буквально означающему «бдительность». Однако бдительность в русском языке характеризует лишь то, что проявляет стоящий на страже, а не указывает на состояние бдения, как во французском. Поэтому пришлось при переводе использовать «неусыпность» и «бдение». К сожалению, при этом отчасти пропадает смысловой оттенок этого слова, характеризующий бессонницу как невозможность избавиться от какой-то напряженности, аффецированность невозможностью уйти от интенциональности сознания.

11

Описание бессонницы Левинасом нам кажется интересно сравнить со стихами Пушкина, написанными во время бессонницы, а, может быть, прямо возвести к ним. Ср. до этого в характеристике «имеется»: шепот тишины и «скучный шепот», значения которого доискивается в своих стихах Пушкин.

12

Строго говоря, такого высказывания Кратила в диалоге Платона нет, хотя в греческой философской традиции ему действительно приписываются такие слова. См, Аристотель. Метафизика

13

Тема «абсурда и самоубийства» в работе Левинаса, вероятно, восходит к А. Камю, к его Мифу о Сизифе, где самоубийство объявляется единственной по-настоящему серьезной философской проблемой и где ставится вопрос «действительно ли требует абсурдность жизни, чтобы от нее бежали к самоубийству или надежде?» (См. Камю А. Бунтующий человек. М., 1990. С. 24-27). Но если для Камю констатируемая им абсурдность жизни в итоге объясняется смертью, конечностью человека, а принятие на себя абсурда означает принятие этой конечности и отказ от самоубийства, то для Левинаса абсурдна не жизнь, а самоубийство, а проблема человека состоит в его бессмертии,

14

Говоря о неразрывной связанности сознания и бессознательного, проявляющейся в феноменах сна и активной работой сознания, в диаде душа-тело, Левинас пишет: «Сознание выступает против "имеется” своею способностью забывать и прерывать его, своею способностью спать. У сознания всегда есть возможность бегства в сон, в бес-сознательное. Бес-сознательное как сон - это не новая жизнь, совершающаяся по этой, это участие в жизни через неучастие, через элементарный акт отдыха. Разворачивающаяся в мир мысль всегда сохраняет возможность вернуться, свернуться в “здесь”, от которого она себя никогда не отделяет. Голову, в которой начиняются все мысли, всегда можно уронить на плечо, заснуть... Спать - значит подвешивать физическую и психическую активность, но для этого надо иметь точку подвеса - место. Чтобы заснуть, надо лечь, то есть ограничить существование местом, положением. Сознание, таким образом, выходит из покоя, из положения, из этого уникального отношения с местом. Положение, таким образом, не добавляется к сознанию как действие, на которое оно решается; оно выходит из этого положения... ‘'Здесь”, принадлежащее сознанию, место его сна, его бегства в себя принципиально отличается от Da, входящего в хайдеггеровское Dasein, Последнее уже подразумевает мир. “Здесь”, с которого начинаем мы, “здесь” положения предшествует всякому акту понимания, всякому горизонту и времени. Это сам факт того, что сознание - это происхождение, что оно начинает с себя, что оно есть существующее. В самой своей жизни как сознании оно всегда происходит из своего положения, из предсуществующего “отношения” с основанием, местом, которое во сне оно обнимает, исключая все прочее. ...Место, таким образом, до того как быть геометрическим местом и прежде чем быть конкретным окружением хайдеггеровского мира, является основанием. Это ни в коей мере не вещь - не только потому, что в нем обитает душа, но потому, что его бытие принадлежит к порядку события, а не сущностей. Оно не полагается, оно - положение» (Левинас. 46 г.).

15

Понятие гипостазиса у Левинаса, очевидно, связано с событием диады сознание-бессознательное, то есть событием сознания, которое всегда появляется вместе со своим основанием, В этом смысле важными представляются такие значения греческого слова «ипостасис», как основание, фундамент, основа, как и внутренняя форма слова, указывающая на постановку и стояние. С другой стороны, Левинас приходит к этому понятию из следующей полемики с феноменологией: «Господство, которое осуществляет существующее над существованием, осуществляется им в мгновение (в неделимом aтоме, индивиде мгновения), которое феноменология полагает как нечто нерасщепляемое. Но можно спросить, просто ли дана эта приверженность существующих Бытию в мгновение (instant)? Не совершается ли она самой постановкой мгновения? Не является ли мгновение тем самым событием, через которое в чистом акте полагается существующее существительное, которое овладевает этим Бытием?» (Левинас. 46 г.). Таким образом, по поводу мгновения настоящего (в латыни «instans») Левинас вопрошает о постановке этого мгновения, постановке настоящего. Греческое «ипостасис», вероятно, возникает из решения этой проблематики.