Элиза Ожешко - В провинции

• Название: В провинции
• Автор: Элиза Ожешко
• Издательство: Вече, Рипол
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1993
• ISBN: 5-7141-0155-3

В очередной том серии «Каприз» включены лучшие любовные романы известной польской писательницы Элизы Ожешко (1842–1910) «Последняя любовь» и «В провинции». В них автором талантливо и увлекательно воссоздаются жизненные испытания героев, главным стремлением которых выступает жажда настоящего любовного чувства.

---

Последним выражением он тоже был обязан частому общению с пани Карлич. Обольстительная вдовушка любила его повторять в минуты своих мимолетных увлечений. Александр, услышав французскую фразу, спросил, что она значит. «Что хочу, то и делаю, а там будь что будет», — перевела это по-своему черноокая красавица.

— Жениться? — повторил Александр. — А моя драгоценная свобода? А радости холостяцкой жизни? Я еще так молод… Да, но ничего другого не придумаешь. Винцуня прелестна, и Топольскому я ее не отдам! Ни за что не отдам, честное слово!

Он еще долго так расхаживал и размышлял, наконец подошел к столику, на котором стояла неизменная бутылка с его излюбленным вином, и, щелкнув пальцами, решительно произнес:

— Женюсь!

После чего налил себе бокал вина, опрокинул его одним духом, погасил свечу и заснул как убитый.

IX. Бал у арендатора

Близился полдень; в адампольской усадьбе и на окрестных полях давно царило оживленное движение, супруги Снопинские с раннего утра были погружены в хозяйственные хлопоты, а Александр еще сидел у себя в комнате перед зеркалом, занятый своим туалетом. После вчерашнего визита в Неменку он заспался и, должно быть, во сне видел Винцуню, — подкручивая перед зеркалом усики и приглаживая волосы, он с шаловливой улыбкой раз-другой тихонько произнес ее имя. Поглощенный, видимо, какой-то мыслью, он минутами совершенно забывал о неоконченном туалете, машинально глядел на свое отражение в зеркале и, то улыбаясь, то отрицательно качая головой, все мотал да мотал что-то на свой холеный ус.

В комнате звякнули ключи, и молодой человек увидел стоявшую за его спиной мать. Он обернулся и нежно поцеловал ей руку.

— Хорошо, что вы пришли, мама, — сказал он. — Я хочу с вами поговорить.

— А что случилось, Олесик? — спросила Снопинская, усаживаясь напротив него.

— Жениться думаю, — ответил сын кратко и вразумительно.

Снопинская даже руками всплеснула, то ли от испуга, то ли от радости.

— На ком же, дитя мое?

— На Винцуне Неменской.

— Так ведь она уже помолвлена, Олесик!

— В том-то, маменька, и загвоздка. Нравиться я ей нравлюсь, в этом нет сомнений, я ее натурально, тоже люблю, иначе к чему бы и жениться. Но она помолвлена, и ее терзают угрызения совести, стало быть, надо так сделать, чтобы она о них забыла. Ей-Богу, ну скажите сами, справедливо ли, чтобы такое прелестное создание приносило себя в жертву этому шляхтишке Топольскому?

Снопинская задумалась.

— Что верно, то верно, Олесик, — сказала она, помолчав, — ты ей больше подходишь, чем Топольский. Я вот смотрела на вас в прошлое воскресенье, когда вы шли из костела через кладбище, и как раз подумала: что за славная парочка! И не я одна, другие тоже так говорили.

Александр с довольным видом подкрутил усы; Снопинская продолжала:

— К тому же это недурная партия, у панны Неменской свой фольварк и, говорят, благоустроенный. Правда, есть там и теткина часть, но отец откупил бы ее для тебя и, наверное, ничего не имел бы против этого брака. Но как сделать, чтобы она отказала Топольскому?

— Об этом, маменька, я и хотел с вами поговорить. Мы должны дать бал.

— Бал? — воскликнула Снопинская, складывая руки. — Иисусе, Мария! Зачем?

— Мы должны дать бал, — веско повторил Александр, — и бал настоящий. Это произведет на нее нужное впечатление. Я шепну ей, что бал устраивается в ее честь, блеск ослепит ее, шум оглушит, — танцы, возбужденье, головокруженье, знаете, как это у барышень, — а я тем временем объяснюсь и ручаюсь вам, маменька, что она уедет отсюда, влюбившись по уши, и, когда я на следующий день приеду в Неменку, примет мое предложение, а Топольскому откажет.

— И чего только эта головушка не придумает! — сказала Снопинская, с восхищением глядя на сына. — Может, ты и прав… да только как быть? Я отродясь балов не давала, а сказать по правде, и не бывала на них, и понятия не имею, что там да как на этих балах.

— Об этом, маменька, не беспокойтесь, я все беру на себя. Найму поваров и лакеев, из тех, что оставлены в графском особняке на случай приезда графини, займусь и освещением, и приемом гостей, — я-то, слава Богу, не на одном балу побывал, у пани Карлич и у других, знаю, как это делается.

Снопинская задумчиво позвякивала ключами.

— Ох, сынок, — промолвила она, помолчав, — ведь это же будет страшно дорого стоить.

— Неужто деньги вам дороже моего счастья? — жалобно спросил Александр, ласкаясь к матери.

— Сам знаешь, Олесик, что ради твоего счастья я хоть в огонь кинуться готова, только видишь ли… отец…

— Отец! — подхватил Александр. — Да, с ним дело будет потрудней. Но если мы, маменька, возьмемся за него вдвоем, все обойдется. Я знаю, отец хочет, чтобы я женился, вот я ему и скажу, или на Винцуне, или ни на ком и никогда, и даже, представьте себе, не совру, я об этой девушке день и ночь думаю, вижу ее во сне и наяву. Наконец — и это тоже примите во внимание, — я возьму за ней недурное приданое.

— Недурное, недурное, — подтвердила мать. — Говорят, Топольский так толково наладил хозяйство, что Неменка дает столько же дохода, сколько наш Адамполь, хоть она и в пять раз меньше его.

— Вот видите, маменька! А когда Неменка будет моя, я так все налажу, что куда там Топольскому, я ведь, женившись, и за хозяйство возьмусь, да не на шутку.

— Ладно, ладно, Олесик. Я сегодня же поговорю обо всем с отцом. А когда этот бал-то надо устроить?

— Лучше всего в день святой Анны, ваши именины, маменька, будут отличным поводом для празднества. Но перед этим, маменька, вам нужно съездить к соседям с визитами: сперва в Неменку, потом к пани Карлич, потом…

— Я — с визитами! — воскликнула испуганная Снопинская. — Побойся Бога, это еще зачем?

— Затем, что без этого и они к нам не приедут.

— Но уж к пани Карлич я не поеду, это такая дама…

— Нельзя, маменька, неприлично, я там часто бываю. Да и что значит «такая дама» — среди всех наших дам она самая богатая и своим посещением окажет честь нашему дому.

— Олесик, родненький, но мне это так трудно… Я не привыкла…

— Маменька, миленькая, золотая, ну сделайте это ради меня, ради моего счастья! — нежно упрашивал Олесик, ласкаясь к матери и целуя ее руки.

— Да уж сделаю, котик, сделаю, куда хочешь поеду, лишь бы тебе было хорошо. Вот только бы с отцом сладить, — отвечала Снопинская, целуя сына.

Вскоре после того, как между матерью и сыном произошел этот разговор, послышались изумленные и испуганные восклицания старого Снопинского, которого атаковали сразу с двух сторон.

— Бал! Бал! Да что это вам взбрело в голову? Тут жатва в разгаре, а они — балы задавать! С ума сошли оба, что ли? Послушай, Анулька, ты, наверно, сама не знаешь, что говоришь, а этот шут вообще ни о чем не думает, он тут скоро все вверх дном перевернет!

— Я, папенька, буду очень несчастлив, если вы не исполните моей просьбы, — смиренно проговорил Александр с печальной миной.

— Несчастлив! Несчастлив! — повторял пан Ежи, меж тем как его вечно озабоченный взгляд в смятении блуждал по комнате. — И чем же, черт возьми, этот проклятый бал так тебя осчастливит?

— Он даст мне в жены женщину, без которой я жить не могу, — еще печальнее ответил юноша.

Александр знал слабое место отца; пан Ежи сопротивлялся, кричал, но видно было, что он смягчился. Тут Александр упал перед ним на колени и стал целовать ему руки и ноги.

— Папенька, мой милый, мой дорогой папенька, — говорил он, — вы так добры, неужели не захотите оказать мне эту последнюю милость? Я знаю, вы и так на меня истратились, вы лучший отец на свете, сжальтесь же надо мной еще раз, еще один-единственный раз…

В свою очередь, Снопинская, опираясь на спинку стула, на котором сидел муж, и роняя слезы на его лысину, говорила, всхлипывая:

— Уступи, Ежи, ведь это тебя просит твое единственное дитя! Не будь тираном! Неужели уж и мои просьбы для тебя ничего не значат? А помнишь, как ты, бывало, говорил, когда мы еще только поженились: «О чем бы ты, Анусенька, ни попросила, все для тебя сделаю!» Так-то ты исполняешь свои обещания! Наверно, потому, что старая я стала и некрасивая, а попроси тебя какая-нибудь смазливая бабенка, мигом бы сделал. Ох я несчастная! Вот моя награда за двадцать пять лет честной супружеской жизни. Смотри, твое дитя чуть не со слезами просит… единственный сын… В могилу ты денег с собой не унесешь… Да и возместит он тебе этот расход, из приданого, как женится…

Пан Ежи хмурился, морщился, затыкал уши пальцами, ворчал: «В разгар жатвы! С ума сошли! В разгар жатвы!» — но в конце концов сказал сыну, все еще стоявшему на коленях:

— Ну хватит, Олесь, вставай! Надо отдать тебе должное, просить ты умеешь. А ты, Анулька, чего плачешь Знаешь? ведь, что я не могу смотреть на твои слезы. Ладно, пусть будет по-вашему! Только слушай, Олесь, если после этого бала ты не женишься на панне Неменской…