Анджей Сапковский - История и фантастика

• Название: История и фантастика
• Автор: Анджей Сапковский
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Хранитель
• Жанр: Публицистика
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-17-041511-3

Все, что вы хотели узнать об Анджее Сапковском, но не знали, как спросить.

Откуда приходят к нему идеи для новых книг?

Какова роль истории в его произведениях?

Как зарождалась его сага о Ведьмаке?

Каковы его маленькие (и не очень) творческие секреты?

Что должен знать и уметь автор, желающий написать фэнтези?

Все это — и многое, многое другое — в потрясающем сборнике интервью Анджея Сапковского!

---

— Конечно, и даже собирался написать об этом, четко пояснить. Потом это намерение отбросил, предпочел оставить «в догадках». То же относится и к теме, действительно ли это «наша Земля». Но кто и когда сказал, что именно наша? А может — одна из абсолютно классических для фэнтези Never Never Land? Как, скажем, толкиновское Средиземье?

— К сожалению, я не помню, кто это сказал, поэтому передаю по памяти: по мнению того критика, драматургия и логика развития Ведьмачьего цикла слабеет от тома к тому, ибо вначале рисует анахроничного странствующего рыцаря Геральта, который за деньги приканчивает чудовищ, но из главы в главу делает это все менее охотно, поскольку теряет ощущение смысла и симпатию к людям. В то же время его глубоко укоренившаяся в высших сферах любовница Йеннифэр размещает его доходы в банках, чтобы он в старости не подох с голоду (хоть о верности нет ни слова), а их «приклеенная» дочка Цири делает карьеру юной звездочки в верхах черной магии и в среде мастеров меча, что, естественно, отодвигает Геральта на второй план. И в тот момент, когда Цири становится главной героиней, надо было что-то сделать с несчастным Геральтом, а стало быть, кто-то должен был затолкать его вилами в навоз, чтобы он наконец перестал в этой книге мучиться. Так заканчивается цикл… Словно разошелся по швам, словно динамическая система развития утратила силу. Что скажете о таком диагнозе?

— Глупее не придумаешь! Что же тут комментировать-то?

— В первых томах «Цикла Геральта» реальность достаточно ощутима и конкретна, в последующих все больше возрастает объем фантастического компонента, а мифические структуры и литературные отсылки одновременно с раскруткой цикла становятся все более изысканными и эрудированными. Это вроде бы указывает на то, что вы сами у себя учились, постоянно усложняли, а не запланировали все заранее…

— Что за смехотворное предположение, будто бы не запланировал? Неужели так уж трудно запланировать любопытно развивающуюся интригу?

— Но я говорю не о построении сюжетной линии, а о возрастающем наличии мистического элемента. Однако, если это было запланировано, то говорить не о чем. Просто принимаю к сведению. Критики, говоря о Ведьмачьем цикле, часто пользуются словами «конец света». Чтобы далеко не ходить: в «Политике» мы читаем — «Конец света Сапковского предваряет, как того требует традиция, всеобщий упадок, все портится, уничтожается и проституируется». А я хочу знать: то, что вы описываете, это «нормальное состояние» вашей квазисредневековой цивилизации или же исторический катаклизм? Спрашиваю потому, что интересно знать: поведение ваших героев — это выражение «имеющего места быть» парадоксального «нормального состояния» или же демонстрация позиции Лютера, который, будучи спрошен, что бы он сделал, узнав, что завтра наступит конец света, ответил: «Ничего, сажал бы яблони».

— Мои герои, в особенности один, главный и «знаменитый», не сажает яблони. Они сражаются. Даже тогда, когда у них нет шансов на победу. Хотя битва, похоже, уже проиграна, а результат предрешен, он и не сдаются и не отказываются от борьбы. Вот и весь сказ.

— В таком случае нам не о чем спорить, потому что я именно так понимаю позицию Лютера: надо действовать до конца и не поддаваться панике. Пророчество Итлины ясно говорит, что «Цири носит в себе пламя, которое уничтожит мир». Вы не упускаете случае подчеркнуть, что в вашей прозе все математически выверено, Тогда почему же с предварительно вбитого гвоздя не было снято ружье и не выстрелило? Ведь на протяжении всех томов идет битва за Цири, которая шикарно подходит на роль магического вундерваффе[174], поэтому, если она созрела и выжила, то, логически рассуждая, должен наступить конец света, верно? Но этого не происходит… почему? Потому что понадобилось бы описать нечто вроде взрыва водородной бомбы?

— Подтверждается старая, как мир, истина: чтобы узнать намерения автора, неплохо бы прочитать книгу. А в книге написано: во-первых, Цири несет своему миру ужасную гибель — в результате ее путешествия «по тому свету» на этот попадает убийственная зараза, о жутком пандемическом характере которой можно догадаться по тексту книги. Во-вторых, ясно говорится, что полная гибель описываемого в романе мира неизбежна, катаклизм оледенения уничтожит все, но случится это через три тысячи лет. Ну что ж, предсказания — вещь путаная. С их помощью боги насмехаются над людьми. Филипп Македонский… Простите. О нем я уже говорил.

—  Подозреваю, что наиболее любознательных читателей «Ведьмака» должны мучить вопросы, есть ли у этой — на первый взгляд — головоломки для эрудитов, которую образует взаимопроникновение реалий романной действительности и мира артуровских легенд (особенно в двух последних томах), второе дно, скрывающее какой-то поддающийся прочтению принцип, то есть является ли она шифром с осмысленным решением, или же вы попросту балуетесь скрещиванием двух этих космосов, зная, что эффектом такой манипуляции является намек на какой-то рафинированный, скрытый порядок, который никто не сможет проверить. В мире существует множество произведений, намекающих на наличие подспудных интерпретационных коридоров а-ля «Улисс» Джойса, но спустя годы оказывается, что никто их не обнаружил. Может, их никогда и не было, а может, никому не повезло на них наткнуться, что выходит одно на одно. А что вы скажете о вашем цикле романов? Есть ли у вас доказательство, которое убедило бы скептиков в том, что существуют ключи, с помощью которых дотошный изыскатель в состоянии открыть туннели?

— Отказываюсь отвечать. Ни слова пояснений. Я не хочу портить себе игру. Меня слишком радуют мины исследователей, годами ищущих в моем творчестве ключи и подземные коридоры. Слишком тоскливая перспектива читать произведение, которое эти коридоры вскроет и покажет. И отыщет параллели с Джойсом.

— Вы не облегчаете задачи, тем более если знаешь, что вы любите такие шуточки. Примерам могут служить поэтические вставки в «Ведьмаке». Многие из них я знаю, по не все и не совсем в том варианте или переводе, поэтому полюбопытствую: какие из них подлинные, а какие придуманы вами.

— Что касается поэтических вставок, то чаще всего это пародия, иногда цитаты и невероятно редко что-то моего авторства. Я даже подумывал, не дать ли в конце книги дополнение и не перечислить ли всех, к кому я обращался и у кого «позаимствовал» замыслы, однако издатель убедил меня этого не делать.

— Кажется, в студенческие годы вы пописывали любовные стихи и даже контрабандой протащили несколько фраз в песни бардов. В каком месте? Пожалуйста, скажите. Стыдитесь ли вы сегодня своего тогдашнего стихотворства или совсем наоборот?

— Несколько баллад Лютика — мои давние студенческие стихи. То, что я решился поместить их в книгу, говорит само за себя. Однако это вовсе не означает, что я очень-то ими горжусь.

— Ну хорошо, но в журнале фэнтези «Золотой дракон» от декабря 1994 года можно найти рассказ под вашим именем, представляющий собой нечто вроде расширенного окончания пятого тома «Ведьмака». Почему его нет в книге?

— А зачем ему там быть? Названный рассказ — речь идет о «Что-то кончается, что-то начинается» — был шуткой, шалостью. Я написал его по просьбе одного из клубов любителей фантастики, он должен был «украсить» информационный бюллетень, брошюрку, которые клубы обычно издают по случаю организации конвентов. Рассказ был написан незадолго до издания первого тома саги. Конечно, кое-что было введено в его фабулярный скелет — кое-что, повторяю, — но он отнюдь не должен был стать альтернативным окончанием последнего тома.

— Некоторые, несомненно, попались на крючок.

— Действительно, многие читатели поверили слуху, будто «Что-то кончается…» — настоящий эпилог цикла, а тот, «официальный», опубликованный, я изменил в пику читателям, которых — по врожденному коварству, известному многим, — решил лишить хеппи-энда. Некий пыжащийся казаться критиком субъект счел еще большим коварством и прямо-таки авторской подлостью факт, что я якобы раскрыл читателям эпилог цикла еще прежде, чем издал первый том, выдал, кто убийца, и сказал, что это был лакей. «Только такой негодяй, как Сапковский, — громыхал пытающийся казаться критиком тип, — способен на такую наглость». А я лопался от смеха, уже не в силах разъяснять, что шутка шуткой, но настоящего окончания цикла читателям придется ждать еще долго.

— В «Красном карлике» когда-то был опубликован рассказ с информацией от редакции, что он — вступление к вашему роману. Это тоже была дезинформация?