Владимир Мавродин - Очерки истории Левобережной Украины (с древнейших времен до второй половины XIV века)

• Название: Очерки истории Левобережной Украины (с древнейших времен до второй половины XIV века)
• Автор: Владимир Мавродин
• Издательство: «Наука»
• Жанр: История
• Год: 2002
• ISBN: 5-02-026834-8

Данная работа преследует своей целью обрисовать историю одной из частей Украины, а именно Днепровского Левобережья, с древнейших времен и до второй половины XIV в., т. е. до захвата Левобережной Украины Литвой.

… я попытался поставить и в какой-то мере подойти к разрешению ряда вопросов (например, о древнейшем населении Днепровского Левобережья и о его связи со славянами, об этногенезе славян, о разложении первобытнообщинного строя и развитии феодализма, о роли Хазарского каганата и тюрко-яфетических племен лесостепной полосы и степей Причерноморья в жизни и быте населения Левобережья, о формировании украинской народности на территории древней Северской земли, о наиболее слабо изученном времени татарского владычества на Украине и др.), не затронутых или неправильно разрешенных моими предшественниками: П. Голубовским, Д. Багалеем, В. Ляскоронским, М. Грушевским, Р. Зотовым и др.

---

В холодную зиму 1284 г., 13 января, татары подошли к Ворголу. Олег с женой и детьми заблаговременно бежал к Тулабуге, а Святослав — в Воронежские леса.[1143] Татары не смогли догнать князей, но зато они захватили рыльских бояр, бежавших вслед за князем к Тулабуге, и в том числе 13 «старейших бояр». Татары заняли всю территорию княжеств Рыльского, Воргольского и Липецкого, набрали множество пленных, скота и всякого имущества и все это свезли в Ахматовы слободы. Интересно указание летописи, что пленные бояре были закованы в «железах немецких по два». Откуда эти «железа немецкие»?

Когда татары кончили погром княжеств Олега и Святослава, к военачальникам их были приведены «гости нарочитые», «немецкие» и «цареградские», гак же «покованные в железа немецкие», как и бояре. Военачальники, узнав, что это — «гости», приказали немедленно их расковать, разыскать все их имущество и товары, отобранные при набеге, и ничем им не вредить. Отпуская купцов им советовали запомнить все, что они видели, и всем говорить, что ждет всех, не подчиняющихся баскаку. Воскресенская летопись говорит не о купцах, а о каких-то «переходниках», собиравших милостыню и которым якобы татары предложили славословить свою силу. Купцы эти были скорее всего из Крыма, где русские купцы жили в генуэзских колониях рядом с «латинами» («франкскими» купцами), «фрязями», которых в общем именовали «немцами», и греками.[1144]

Наличие в Курском княжении купцов свидетельствует о непрекращавшейся торговле. Очевидно, было с кем торговать и было чем торговать. Татары не препятствовали этой торговле, как это видно из их поступка по отношению к захваченным «гостям». Торговые связи не прекращались, несмотря на всю тяжесть татарского владычества. В данном случае татары использовали гостей для пропаганды своего могущества. Но не только поэтому пощадили они купцов. От торговли выигрывали и татарские власти, собиравшие с купцов особые налоги.

Отпустив иноземных купцов, торговавших в Курском княжении и пострадавших от борьбы князей с татарами, Темир отдал пленных бояр Ахмату, а сам вернулся с «полоном и богатством» к Ногаю. Ахмат, перебив бояр, ушел вслед за ним, опасаясь мести со стороны Олега и Святослава. В слободах своих он оставил татарские чамбулы и своих двух братьев, поручив последним управление слободами и их охрану, а население Курского княжения обложил ясаком и заставил платить дани и пошлины. Весной снова вспыхнула борьба. Узнав, что братья Ахмата едут из одной слободы в другую в сопровождении татар и 35 русских воинов, служивших у них, Святослав Липецкий, «сдумав» со своими боярами и дружиной и не посоветовавшись с Олегом, ударил на них. Полегло 25 русских и два татарина, но братья Ахмата бежали в слободу и подняли слобожан. Между ними и Святославом произошла битва — «мнози от обоих избиени быша». Летописец осуждает поведение Святослава, который не «сотвори совета» с Олегом, не послушался его, даже не считал ошибкой свой несвоевременный налет. Святослав чувствовал себя героем, победителем, мнил себя непобедимым. Его излишняя горячность и стремление к самостоятельности были чреваты большими последствиями.

Братья Ахмата бежали к Курску, а вслед за ними направились к Курску и слобожане. Очевидно, город Курск был достаточно хорошо укреплен, а неукрепленные слободы Ахмата, несмотря на свою величину («якоже грады великие»), ни в какое сравнение с Курском не шли, а между тем с минуты на минуту можно было ожидать нового налета Святослава. Ахмат прислал к нему посла, предлагая смириться, но Святослав убил гонца.

В это время возвратился от Тулабуги Олег. Он прочел Святославу настоящее нравоучение, упрекал его в том, что он запятнал их имена, что разбой есть разбой и одинаково расценивается христианами на Руси и мусульманами в Орде. Олег указал при этом, что татары отомстят за все, и советовал Святославу явиться в Орду с повинной. Этот своеобразный предшественник Калиты получил должную отповедь от Святослава. Святослав предложил Олегу не вмешиваться не в свое дело и указывал, что, громя баскаковы слободы, он «не человека есми обидел, но зверя», что он и впредь будет бороться с «погаными кровопивцами». Олег убеждал Святослава действовать с ним сообща, упрекал его за то, что он не хочет с ним советоваться и руководится исключительно собственной волей и советами своих бояр и дружины, что своими «разбойными» действиями он навлек гнев татар, тогда как им следовало бы обоим идти к Тулабуге, и тот, несомненно, принял бы в споре с Ахматом их сторону, а вот теперь, не желая идти «смиряться» ни к Тулабуге, ни к Ногаю, он вызовет «справедливый» гнев татар.

Видя, что на Святослава слова не действуют, Олег отправился к Тулабуге с жалобой уже на Святослава. Хан разрешил ему расправиться со Святославом и дал татарский отряд. Святослав был убит. Ему наследовал брат Александр, который решил бить Олега его же оружием. Александр поехал к Тулабуге с богатыми дарами и добился у него разрешения расправиться с Олегом. Хану было решительно все равно, с кем иметь дело, лишь бы были богатые дары, и он дал Александру отряд татар для борьбы с Олегом Рыльским. Александр действовал энергично, он убил не только Олега, но и его сыновей — Давида и Семена.[1145]

События 1283–1284 гг. в Курском княжении проливают свет на формы татарского владычества, на положение населения в татарские времена и на политику князей по отношению к завоевателям. Никоновская летопись дает наиболее яркую картину в эпизоде борьбы с баскаком Ахматом. Вообще — это единственный исторический факт времен владычества татаро-монголов на территории Северской земли, более или менее детально описанный летописью, и понятно, почему мы остановились на нем так подробно. Грабеж, самоуправство, жестокая расправа за всякую попытку протеста и обнищание населения, как следствие подобного положения дел, — характерны для хозяйничанья баскаков. Баскаки создают себе опорные пункты в виде слобод, вербуют население, селят купцов, ремесленников, создают отряды телохранителей, которые являются одновременно и управителями, и грабителями в «вотчине» баскака. Такие «слободы» — новое бедствие для народа. Слобожане — опора баскака, его воины, слуги, помогающие ему грабить окрестное население.

Однако жизнь не замирает. Население даже торгует, поддерживая старые связи с Византией и Западной Европой. Угнетение и грабеж населения вызывают рост недовольства. Жители Посемья разбегаются по лесам, прячутся в чащах, оврагах, скрываются, выходя лишь на «ухожаи».

Хозяйничанье баскака задевает и интересы князей, но каждый из них по-своему пытается бороться с этим злом. Олег идет по пути низкопоклонства, не надеясь на свои силы. Он требует единения князей, старается угоднической политикой снискать себе симпатии в Орде, требует повиновения хану и ждет от него милостей, задаривая его и клянясь в верности. Другой тип князя — Святослав. Он идет открыто против татар. Не останавливаясь перед внезапными нападениями и налетами, он переоценивает свои силы. Первый незначительный успех вскружил его слабую голову — он готов один драться со всей «татарской силой». Находя в своей борьбе против «поганых кровопивцев» отклик среди народных масс, бояр и дружинников, он в то же время не может остаться победителем. Нет еще всенародного движения против татар. Выступление Святослава изолированно.

Страх, что поступки Святослава вызовут карательную экспедицию татар, заставляет Олега, не ожидая татар, самому начать борьбу с «разбойным» князем. Хан вмешивается в усобицу и помогает и той и другой стороне. Его отношения к князьям определяются размерами их подношений. Княжая усобица ему даже выгодна. Действия Олега — проявление политики нерешительного, осторожного князя, страшно боящегося татар.

Разумная в конечном итоге, но не всеми разделяемая и одобряемая политика Святослава иная — она отражает стихийное недовольство татарами. Святослав громит татар, не забывая и своих личных выгод. Он борется с татарами, не учитывая неблагоприятного для него соотношения сил, и, естественно, обречен на поражение. Золотая Орда еще сильна, и пройдут столетия, прежде чем будет окончательно ликвидировано татарское иго. Нужна еще целая полоса антитатарских народных движений, нужно, чтобы сложилось русское национальное государство, — и только тогда станет возможным свержение ига. А пока всякие попытки стихийного протеста против завоевателей обречены на неудачу. Выступление Святослава, несомненно находившее сочувственный отклик в народных массах, тоже оказалось безрезультатным. Подобные разрозненные выступления легко подавлялись или самими татарами, или же соседними князьями (вроде Олега Рыльского), желавшими показать свою верность хану.

На этом прерываются известия о Рыльске, Ворголе и Липецке. Рыльск снова упоминается в древнейших документах лишь в литовские времена, а Воргол и Липецк совсем сходят с исторической сцены. Есть одно сообщение о рыльском князе Василии Шемяке, княжившем в Рыльске в 1295 г. Но достоверность этого известия и самого источника (речь идет о «Сказании о чуде знамения божьей матери, иконе называемой курскою») сомнительна, а Василий Шемяка XIII в., по-видимому, тождественен с Василием Шемякой XVI в., и позднейший документ перенес некоторые события княжения последнего в XIII в.[1146]