Нина Эптон - Любовь и испанцы

• Название: Любовь и испанцы
• Автор: Нина Эптон
• Издательство: Издательство «Урал Л.Т.Д.»
• Жанр: Культурология
• Год: 2001
• ISBN: 5-8029-0114-4

Российскому читателю предоставляется уникальная возможность познакомиться с серией книг Нины Эптон — английского литератора, искусствоведа, путешественницы,— посвященных любви во всех ее проявлениях и описывающих историю развития главнейшего из человеческих переживаний у трех различных народов — англичан, французов и испанцев — со времен средневековья до наших дней. Написанные ярким, живым языком, исполненные тонкого юмора и изобилующие занимательными сведениями из литературы и истории, эти книги несомненно доставят читателю много приятных минут.

---

Не слабость делает нежной галисийскую женщину. По части независимости и решительности она, как минимум, не уступает жительницам остальной территории страны, а то и превосходит их, а работать ей приходится тяжелей. Большинство иностранцев отмечали, что, как правило, у испанок, откуда бы родом они ни были, на вид больше мужества и силы характера, чем у мужчин. Может ли причина этого явления заключаться лишь в том, что испанки живут менее интенсивной, чем их мужья, половой жизнью, сберегая таким образом свою сексуальную энергию? А может быть, испанские матери чересчур опекают сыновей и делают их изнеженными? С другой стороны, не приводит ли слишком долгая зависимость от родителей к апатичности, порождающей, в свою очередь, истерию и инфантилизм?

Говорят, будто у испанцев тесно сплоченные семьи. Да, с виду испанская семья выглядит крепкой, если под этим понимать пассивное подчинение главе семейства и обусловленную в основном экономической ситуацией боязнь порвать с семьей и начать самостоятельную жизнь. Ну а что в результате? У сыновей нет ни независимости, ни инициативы, ни умения самостоятельно мыслить, ни стимула. Не видно, чтобы между отцами и сыновьями в Испании существовали более доверительные отношения, чем в любой другой стране. Непохоже также, чтобы семейная жизнь испанцев была очень содержательной — с ее вечной озабоченностью денежными проблемами (многие главы семейств вынуждены работать в двух-трех местах, чтобы свести концы с концами, и у них остается очень мало времени на общение со своими домашними), нескончаемой женской болтовней вместо толковых бесед, недостатком книг (которые очень дорого стоят) и врожденной испанской нелюбовью к интеллектуальным занятиям.

Душа дома — это мать, хотя мужчины и предпочитают проводить досуг в кафе и мужских казино или клубах (куда женщины теперь стали ходить чаще, чем раньше); на ней, то суровой, то ласковой, то печальной, то слишком радостной, не скупящейся ни на затрещины, ни на объятия,— на женщине фактически неуравновешенной, первобытной, но неотразимой и теплой, как утроба матери,— держится семья. Может быть — и даже наверняка — все вышесказанное и нельзя отнести ко всем семьям в Испании, но, полагаю, в основном описанная мной картина довольно точна и позволяет понять, откуда берут начало донжуанство и душевная апатия среднего испанца.

Глава вторая. Любовь на Севере

«Когда я иду в Ковагонду,— поется в популярном астурийском copla,— я иду к моей милой; и если для меня не найдется постели, то я буду спать с ней». Веселая дерзость этой песенки и ее претензия на свободу от общепринятых условностей, может, и соответствует тому, что происходит летом в barracas[102], но только не образу мыслей городских буржуа. Тем не менее, по словам дона Хосе, который ведет рубрику переписки с читателями в Espana Semanal\ самые запутанные любовные проблемы, с которыми ему приходилось иметь дело за все пятнадцать лет работы, содержались в письмах из Астурии и с севера Испании.

Отчего бы это? Одна простая причина, быть может, в том, что Астурия — более читающая и пишущая провинция, чем остальные, и следовательно, проблемы ее жителей чаще становятся известны. (Я уже упоминала о том, что среднему испанцу писать лень. Эта черта выводила из себя даже святых, например Тересу, которая в своих письмах часто упоминала о том, что друзья ленятся отвечать ей. «Будь у меня столько же свободного времени, сколько у вас,— писала она дону Рамиресу, жившему в Толедо,— я бы не медлила с ответами на письма, как это делаете вы», а его земляку, дону Диего Ортису, святая говорила: «Пишите мне чаще, это не будет пустой тратой времени». Обращаясь к матери Марии, настоятельнице монастыря святого Иосифа в Севилье, к которой святая была чрезвычайно привязана, Тереса раздраженно восклицала: «Вы так медлите с ответами на мои письма, что это выводит меня из себя».) Тем не менее, обычаи средневековья до сих пор живы и в современных городах — таких, как Хихон, молодой житель которого написал в редакцию газеты, желая узнать, имеет ли юридическую силу данное перед святым образом устное обещание жениться. Видимо, обычаю давать подобные обеты все еще следуют многие молодые пары по всей стране. Это пережиток «браков на словах», доставлявших столько хлопот святой церкви вплоть до девятнадцатого столетия. Такой ритуал был тайным и назывался apalabrarse[103]. В 1828 году архиепископ Сантьяго-де-Компостела писал: «Установлено, что большинство легатов архиепископской епархии убеждены, будто простое обещание жениться, данное на словах, равносильно вступлению в законный брак»; далее следовали жалобы на то, сколь «многие юные девицы вступают в недозволенные отношения, соблазнившись этими устными клятвами и полагая, вместе со своими семьями, что ничего противозаконного не совершают».

Кстати, молодой человек, писавший насчет обручения перед святым образом, желал также знать, можно ли верить гороскопам, которые публикуют массовые издания.

На севере Испании я столкнулась еще с одним случаем зависимости от родителей. Тридцатилетний парень был обручен с девушкой вот уже восемь лет. Были ли причиной его затянувшейся помолвки экономические трудности, как в большинстве подобных случаев, о которых мне доводилось слышать? Он грустно покачал головой: «В течение этих восьми лет я часто и всерьез думал о том, чтобы жениться, но мои родители не одобряют эту идею. Они отказались помогать мне, хотя для них это было бы вовсе не разорительно. Я работаю в семейном бизнесе, и они предпочитают платить мне маленькую зарплату, меньше, чем любому работнику со стороны, в то время как дольше меня на работе никто не засиживается. Это действительно проблема, и я не знаю, что делать. Думаю, мне следует принять какое-либо решение: или жениться на моей novia, или оставить ее и посвятить жизнь родителям». У меня невольно вырвалось: «Но ведь вам, после восьми лет помолвки, разумеется, известно, любите вы свою novia или нет? Неужели вы теперь способны всерьез думать о том, чтобы порвать с ней?» Молодой человек, весьма обеспокоенный, вновь повторил: «Это — проблема».

Другого рода проблема была у баскского бизнесмена двадцати шести лет, который выглядел преуспевающим и независимым от родителей. Он имел любовницу старше себя, с которой после того, как с ее помощью устроился в жизни, готов был расстаться, найдя себе молодую и «невинную» novia. Ситуация, как он объяснил мне за чашкой кофе в местном клубе, была вдвойне сложной. «С моей любовницей,— сказал он,— мы стали близки, еще когда я был подростком. Вы знаете, сколь многим я ей обязан? Она, практически, воспитала меня и дала мне материальные возможности для преуспеяния. Без нее я не смог бы стать тем, кто я сейчас. У нее всегда был чрезвычайно трезвый взгляд на наши отношения. Она никогда не надеялась, что мы надолго останемся вместе. Так я думал, пока не встретил мою novia, Кармен. На самом деле, моя любовница всегда советовала мне присмотреть себе девушку, жениться на ней, остепениться и стать отцом семейства. Ну вот я и последовал совету, но еще не набрался смелости, чтобы ее об этом известить. Полагаю, что она кое о чем догадывается. У женщин ведь чутье на такие вещи, не так ли? Недавно я застал ее одну — она плакала. Мне придется все рассказать, и, думаю, будет лучше, если я расскажу это и Кармен — ведь она обязательно узнает. Щекотливая ситуация, не правда ли?»

Недалеко от Наварры я познакомилась еще с одним из множества тех молодых испанцев, которые имеют проблемы с родителями по части финансов. Парень рассказал мне, что сыновей у них в семье двое, и он — младший. Со старшим родители ведут себя, как с единственным наследником, дали ему хорошее образование и помогают делать карьеру на медицинском поприще, тогда как младший, которому позволили закончить только начальную школу, вынужден довольствоваться незавидной должностью на сельской почте, где у него нет никаких перспектив и зарплаты вряд ли хватит на то, чтобы обзавестись семьей. «Родители могли бы немного помогать мне, если бы захотели,— говорил молодой человек.— Ведь правда, это нечестно?» — «Что же вы не заявите о своих правах,— спросила я,— или не уедете куда-нибудь попытать счастья?» Парень улыбался, потягивая кока-колу. Внезапно мне пришло в голову, что ему, быть может, не так-то легко тратить свои заработанные тяжелым трудом деньги даже на такие «несерьезные» напитки, и смутилась. Но с этим ничего нельзя было поделать. Сказать, что я сама за себя уплачу, означало бы жестоко оскорбить собеседника. Эта проблема возникала, даже если я сидела в кафе с женщиной,— официанты все равно были неумолимы. «Ведь вы же иностранка — разве нет? — могли они отреагировать в ответ на мои попытки расплатиться тайком от друзей.— Значит, платить должны не вы, а мы — таков обычай в нашей стране».

Традиция! И именно традиция заставляла нерешительно улыбаться молодого человека, сидевшего напротив меня. «Вы советуете мне высказать родителям все, что я о них думаю, или уехать отсюда? — сказал он.— Это весьма разумно, но трудно,— труднее, чем вы думаете. Для вас, англичан, это легко: вы приучены бунтовать против родителей и жить самостоятельно. Да и возможностей у вас больше. А у нас одного диплома мало, нужны еще связи. Как раз в это все и упирается. Что толку, если я уеду в другой город, где меня никто не знает и я никого не знаю? Мне придется жить так же бедно (если не хуже), как я живу сейчас».