Мария Райкина - Москва закулисная - 2

• Название: Москва закулисная - 2
• Автор: Мария Райкина
• Жанр: Русская классическая проза

---

- Вам не кажется, что из-за ложного страха или нежелания ри-сковать вы обрекли себя на роль одного амплуа - голубой героини?

- Вообще-то амплуа голубой героини меня не угнетало. "Это единственное, что я умею, - думала я. - Что-то спеть, где-то в кого-то влюбиться, чуть-чуть пострадать".

Но... то ли у меня лицо такое, то ли голос такой, то ли меня все так воспринимали: "Ой, Верочка Васильева! Ой, какая милая!" И вот такой Верочкой Васильевой в лучшем случае я себя считала. Но потом поняла, что на этом как-то застопорилась: с возрастом этих милых девочек не будет, а что же я буду делать? И в этом смысле наш театр плох: более яркие, комедийные девушки находили свое место, а я со своей лирикой и чистым голосочком оставалась в своей нише. Мне повезло, что Георгий Павлович Менглет поставил "Ложь для узкого круга" и дал мне роль отвратительной женщины. Я благодаря его помощи сыграла хорошо. И поверила немножко, что я не просто голубая девушка, а что-то могу еще.

- Вот ведь парадокс: вы в жизни всегда улыбаетесь, а говорят, на сцене чрезвычайно строги.

- На сцене я очень строгая. Расколы, приколы - меня это очень выбивает. Не понимаю, когда перед выходом рассказывают анекдоты. У меня к сцене, знаете, отношение такое старомодное, как в девятнадцатом веке.

- А у вас есть театральное прозвище? Наверное, нет, если вы не признаете шуток.

- Признаю, но только в жизни. А что до прозвища - вот Олечка Аросева зовет меня Кузьмой. Так и говорит: "Ну, Кузьма, ты давай чего-нибудь подбавь жизненного, а то так нельзя". Иногда Кузечкой меня зовут. Муж, например. А я его Ушком зову (фамилия супруга Ушаков. - М.Р.). Но младшее поколение в театре - Верой Кузьминичной называют.

- Ну что, подбавим жизненного? То есть свадьбы. Я имею в виду ваш эпохальный спектакль, "Свадьба с приданым", который впоследствии стал фильмом.

- Успех у "Свадьбы с приданым" был огромный. Спектакль прошел девятьсот раз. И когда мы пели песни, в зрительном зале подпевали. "На крылечке твоем..." Абсолютное счастье.

- Но в отличие от сцены, где любовь двоих закаляется в битве за урожай, в жизни был любовный треугольник: актриса Васильева - режиссер Борис Равенских актер Владимир Ушаков.

- Во время репетиций, я помню, Борис Иванович кричал на меня: "Ве-ра! Ну нельзя же быть такой во всем амебой. Она добивается. Она злится". Он нервничал, что у меня не выходит. А Владимир Петрович Ушаков, игравший Максима, вошел уже в почти готовый спектакль. Он был женат, потом они разошлись, но не я была причиной развода. И еще будучи женатым, как он потом рассказывал, он в меня влюбился. Когда его ввели в спектакль вместо другого артиста, Леши Егорова (прекрасный, но очень пил), то всю свою влюбленность он в роль вложил. А я в это время, как вы знаете, была влюблена в другого.

- Но если режиссер влюблен в актрису, все знают - он сделает ей классную роль. Как повлияли ваши взаимоотношения с режиссером Равенских на ваш успех?

- И он был влюблен, и я. Так что все рождалось очень взаимно, в страстном желании сделать прекрасное. Конечно, от режиссера все зависит. Как подать актрису - важно с первой же секунды. Вот как он мечтал, чтобы я вошла на сцену: белый полушубочек, беленькие валенки, кремовый платочек, подошла к печке! Или - вышла в розовом платье, скромная, с платочком. И мать спрашивает: "Согласна ли ты, Ольга?", и она говорит: "Я согласна". Сама скромность. А там, где я борюсь за урожай, - сапоги, кожаная куртка, красная кофточка. Так что он даже зрительный образ до деталей продумывал и много рассказывал, показывал. Абсолютное счастье.

- Скажите правду - зачем вы от такого счастья ушли?

- А он был женат. Вы знаете, мне очень нравилась его жена - знаменитая актриса Лилия Гриценко, которая потом так трагично в одиночестве умерла. Мы не были знакомы близко, но я понимала ее значение.

Если бы он захотел, я, наверное, была бы его женой. Но так сложилась жизнь, что потом он ушел в другой театр, у него были другие интересы. И, как вы правильно сказали, когда что-то ставишь, то обязательно влюбляешься... Поэтому мы расстались.

А Владимир Петрович добивался меня своей любовью и нежно-стью. Между соперниками обошлось без драк. К сожалению. Он ухаживал за мной года два, что не так уж мало по нашей жизни. Я чувствовала - он хочет, чтобы я стала его женой, что он полон нежности, бережности ко мне. Я это ценила. Первые годы мой муж относился ко мне с невероятной нежностью, оберегал от домашнего хозяйства. Даже когда мы жили в общежитии, он нанимал мне домработницу, чтобы я не готовила. Это было очень смешно, потому что она всех раздражала - грязнила, а не порядок наводила. Татьяна Ивановна Пельтцер обычно кричала: "Вера, иди убирай за своей прислугой". Ну а потом... С годами все отношения становятся не такими сладкими, нежными. Я к нему бережно отношусь. Но... В театре, конечно, все эмоциональнее.

Никуда от своей биографии не денешься. Когда сейчас переиздали мою книгу, мой муж сказал: "Я не буду ее читать, ты там опять пишешь про Бориса Ивановича (Равенских. - М.Р.)".

- Он до сих пор ревнует?

- Он в какой-то степени считает, что я вышла за него замуж не по любви. И не по расчету, а потому, что я не могла жить. Я очень любила Бориса Ивановича. Я знаю, что, если бы его сослали, я поехала бы за ним. Но знаю и другое: если бы стала его женой, я, наверное, погибла бы. Когда он ставил, он всегда влюблялся. Пока он меня любил, я была спокойна, а когда ушел в другой театр, я почувствовала - что-то не так, и не знала, как мне жить. Это было сорок пять лет назад, но эти воспоминания долго мучили меня, и Володя прикладывал много усилий, чтобы я адаптировалась. В общем, я и адаптировалась.

Мы расстались с Равенских ведь не потому, что все стало плохо, а как раз на гребне наших отношений. И для него было полной неожиданностью, что я вышла замуж. Такой удар кинжалом получил.

- А вы коварная.

- Кто из женщин не коварный?

- От голубых простых девушек вы как-то лихо перешли к особам голубых кровей - графиням, королевам... Вам, девушке простого происхождения, сложно это было или нет?

- Нет, как только я надеваю старинное платье, я хорошо себя чувствую. И хотя я из простой семьи, я очень много читала театральных книг, мемуаров и воображала свою жизнь в театре - как Комиссаржевская, Ермолова... все такое старинное, все в длинных платьях... Детские мечты стали проявляться в более зрелом возрасте.

Вот "Женитьба Фигаро". Когда Слава Зайцев принес костюмы и я после примерки почувствовала себя очаровательной в костюме, мне уже играть было не трудно. Андрюша был великолепен. Я играла в мягкой манере и была грустна ровно настолько, насколько это может быть в комедии. Если бы мне доставались такие роли, я бы играла их с удовольствием.

Если я играю французскую графиню, я начинаю думать, какие у нее должны быть юбочки, кружева, панталончики и чулочки. Помню, когда мы со Славой Зайцевым мерили декольте, то он спрашивал: "А еще можно открыть?" А я отвечала: "Если будет чуть-чуть видна ямочка между грудей - это будет очаровательно". Ни больше, ни меньше. Мы как о неодушевленном предмете говорили о моем теле.

А сколько я исходила магазинов в Москве, чтобы найти грацию для "Блажи". Нашла - тонкую, изящную и самую дорогую. Казалось бы, зачем? Но мне хочется ощущать себя той самой женщиной, которая любит и хочет, чтобы ее любили. Поэтому к костюму я отношусь очень серьезно.

- Но разве вам не хочется рискнуть и обмануть зрителя? В конце концов, актер обязан переодеваться.

- А у меня была такая роль, как Воительница (Малый драматический театр, спектакль "Воительница". - М.Р.). Но ведь это режиссер Львов-Анохин, который поверил, что именно я могу эту роль сыграть. Я была счастлива. Вот только потом такого рода ролей как-то не появлялось. А, кстати сказать, роли, которые я играла в последние годы, были вовсе не голубыми, а психологически усложненными - Кручинина ("Без вины виноватые", Орловский драмтеатр. - М.Р.), Ранев-ская ("Вишневый сад", Тверской драмтеатр. - М.Р.).

- Но эти роли - не из "Сатиры". Я хотела спросить - вам не кажется, что вы промахнулись с театром?

- Да... Я попала, по-моему, не в тот театр. Но я не могу роптать, потому что здесь прошла моя жизнь, и достаточно хорошо. Глупо было бы говорить: "Ах, если бы я была в Малом!" А кто знает, может быть, мне там не дали бы ни одной роли. Поэтому я говорю спасибо этому театру, но здесь я не могла и не могу найти для себя, как драматической актрисы, место. Когда оно находится и роль получается удачно, я счастливо живу лет пять. Потом идут долгие годы ожидания. Но я гуляла от Театра Сатиры...

- Но не до такой же степени...

- Именно до такой. И в Орле, и в Твери я по десять лет работала - это же настоящие глубокие романы. В этом был определенный риск: я не была уверена, что справлюсь с классическими ролями. Это риск, но риск-мечта.

- В фильме "Бабочка-бабочка" - пожалуй, единственный такого рода опыт у вас, где вы женщина-вамп, любящая повторять: "Мужчины мне дарили алмазы..." Кстати, вам дарили алмазы?