Елена Коренева - Идиотка

• Название: Идиотка
• Автор: Елена Коренева
• Издательство: ACT
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-010878-8

Книгу Елены Кореневой отличает от других актерских мемуаров особая эмоциональность, но вместе с тем — способность автора к тонкому анализу своих самых интимных переживаний. Если вы ищете подробности из личной жизни знаменитостей, вы найдете их здесь в избытке. Название книги «Идиотка» следует понимать не только как знак солидарности с героем Достоевского, но и как выстраданное жизненное кредо Елены Кореневой.

---

Теперь, в сложившихся обстоятельствах, мне хотелось постоянно проверять и определять пределы своей свободы, границы дозволенного. Ущемленная в своем праве на передвижение и независимость, я рвалась получить их там, где было возможно. И, увы, делала это не всегда вовремя.

Глава 48. Париж — коварный

Кевин на все лето оставался в Итаке — писал диссертацию. Я отпросилась в Париж. Он был против, пытался остановить меня, но потом скрепя сердце отпустил. Я прилетела в город любви, страсти… измены. Мне хотелось явиться к Уберу замужней женщиной. И я это сделала. Реванш! Он встретил меня в аэропорту и привез в квартиру своих родителей. Здесь я собиралась остановиться на пару-тройку недель, пока хозяева отдыхали на юге Франции. Убер знал заранее о моем приезде — собственно, он меня и пригласил. Я звонила ему из Итаки — хвасталась, что теперь тоже живу на Западе. И вот немного подержанная мечта осуществилась. В солнечный летний день я и Убер — некогда разлученные влюбленные — сидим вместе в парижском уличном кафе, глядя на воркующих голубей и булочников, на проходящих мимо в обнимку французов. Мы болтаем и поджидаем его приятельницу Катрин, она запаздывает, а Убер рассказывает мне о ней. Он встретил ее после своего возвращения из Москвы. Хотя она была сестрой его близкого друга, он никогда ее раньше не видел, так как она много лет жила со своим женихом на Гавайях. Вскоре после знакомства у них с Убером начался роман, а жених остался ни с чем. По словам Убера, теперь он испытывает к ней скорее дружеские чувства, тогда как она не оставляет его ни на час и очень ревнует.

Разговор зашел обо мне, моем браке и отъезде из страны. Я рассказываю, что после его возвращения в Париж у меня были неприятности с органами, а теперь меня не впускают обратно. Я возмущаюсь, говорю, что выехала по браку, а не по политическим соображениям, что все мои друзья, живущие за границей, успели за год-два по несколько раз навестить своих, и ничего. Убер заводится, начинает мне возражать: «Не обманывай себя, Ленушка (мне нравится его манера меня называть, делая ударение на втором слоге), ты выехала по политической, тебе было там плохо, тебя притесняли, ты хотела свободы, это тоже политическая причина, так что будь честнее!» В этот момент к нам подходит высокая женщина с коротко постриженными темными волосами и в очках — это Катрин. Мы поднимаемся и все вместе отправляемся дальше — в кафе, в ресторан, к друзьям, бродить по улицам и так далее. Катрин оглядывает меня, видит, что у меня под блузкой нет лифчика, и делает замечание: «Ишь ты как, без всего, а вот я не привлекаю к себе внимания таким способом, это не мой стиль!»

На балконе в ее квартире мы втроем загораем обнаженными. Она и Убер читают газету, я лежу на животе и разглядываю крышу соседнего дома. Убер косится на меня сквозь длинные ресницы и ухмыляется. Катрин это чувствует и начинает что-то очень быстро рассказывать ему по-французски — отвлекает внимание. Затем, улучив момент, зовет его в комнату. Они обнимаются и целуются, потом снова выходят на балкон, предлагают вызвать их подругу-парикмахера и всем вместе постричься. Приходит подруга-парикмахер, курит, пьет кофе, затем начинает стричь Катрин — еще короче, чем была. Доходит очередь и до меня. Убер принимает активное участие в выборе фасона моей стрижки, наконец останавливается на одной модели, и подруга начинает щелкать ножницами. Не без ощущения риска я отдаюсь целиком в руки французской парикмахерши, считая, что в Париже знают в этом толк Результат меня радует, я провожу рукой по затылку — там короткий ежик. Мальчик-гарсон, девочка-травести, Гаврош — любимый французами андрогинный стиль. Мы все вместе решаем спуститься вниз — попить кофе с мороженым.

Поздно вечером Убер отвозит меня домой в квартиру родителей, говорит, что вернется позже и чтобы я не боялась. Через некоторое время сквозь сон я слышу, как кто-то отпирает входную дверь. Он подходит к моей кровати, наклоняется и целует меня в щеку, гладит по голове, примостившись рядом, обнимает, прижимаясь все крепче… Раздается звонок телефона, он вскакивает, бежит, чертыхаясь: «Это Катрин! Merde!» Телефонный разговор сопровождается еще большей руганью Убера, заканчивается бросанием трубки и бесконечным перезваниванием Катрин. Так продолжается всю ночь. Наутро Убер извиняется за беспокойство, объясняет, что Катрин сходит с ума от ревности и будет так звонить все время, пока я здесь. Убер нервничает и странно дергается, я думаю, что это из-за нее. Он показывает мне ключ от квартиры, говорит: «Если захочешь есть, в шкафу есть кофе и булка. Вот тебе карта Парижа, изучай город», — и уходит.

Я осматриваю квартиру. Высокие потолки, длинный коридор, множество комнат. Отец Убера тоже врач, он имеет большую клиентуру и живет в доме на острове Сен-Луи. Я подхожу к окну и долго смотрю на Сену, словно на ожившую картинку, которую часто видела в Москве в словарях, энциклопедиях, на открытках — отражение собора Парижской Богоматери в серебристой воде. Красиво — и в том, что я оказалась здесь, есть некая магия. Только я не думала, что мне будет так одиноко… Я чувствую, что Убер мне дорог, я люблю его, а еще больше — свою память о нас обоих, но теперь все по-другому… и зачем я здесь? Впрочем, я чего-то как будто жду. Я знаю, чего: я испытываю судьбу. Мне становится голодно, я захожу на кухню и заглядываю в холодильник — он пуст. В шкафу лежит батон белого хлеба, я отламываю кусок и жую. А потом отправляюсь гулять по Парижу. Дохожу до собора Парижской Богоматери. Мне навстречу идет уличный фотограф с камерой-полароидом. Он улыбается — у него красивая улыбка и густые черные кудри по плечи. Фотоаппарат щелкает — выползает снимок. Я смеюсь, мне приятно внимание постороннего. «Возьми, это тебе». Он протягивает фотографию. Я беру ее и разглядываю. «Спасибо!» — говорю я ему по-английски, и мне становится легко на душе «Ты мне должна деньги, — начинает объяснять он мне тоже по-английски, — это за деньги!» Мне становится неприятно, я понимаю, что это его способ зарабатывать, и он просто поймал меня. «Нет, я не заплачу, я не хотела, чтобы ты меня снимал, — объясняю я ему, — это нечестно». Он злится: «Я потратил на тебя пленку, отдавай фотографию!» Я протягиваю ему карточку, он берет ее и кричит мне вслед: «Я тебя проклинаю, у тебя будет все черно, все!» Я бегу от него, но его слова засядут у меня в голове: а что если он цыган и сглазил меня, у него такие черные глаза! Эту случайную дурацкую историю я буду вспоминать еще не раз, приезжая в Париж. Здесь у меня всегда будет что-то странным образом не ладиться, и я буду испытывать сильные страсти и терзания, словно кто-то втыкает в меня иглы, одну за другой. «Это фотограф с черными глазами, — буду полушутя повторять я себе, — и жена Андрона Вивиан — только ей я могла так сильно досадить, что за это меня терзает ее родной город…»

От собора Парижской Богоматери я направилась к Лувру. Он показался таким большим, что я решила сначала присесть и попить кофе в скверике неподалеку. Наверное, у меня было типично туристское выражение лица, так как сидящий за соседним столиком забавного вида молодой человек обратился ко мне с вопросом: «Вы туристка? Хотите пойти в Лувр, посмотреть на картины? Сейчас допьете кофе и отправитесь на экскурсию?» Я закивала: «Да, очень хотелось бы, вот только допью кофе…» Он усмехнулся: «Что, никогда раньше не были в Лувре?» Я опять закивала, стыдясь своей необразованности: «Да, к сожалению, никогда раньше не была в Лувре, первый раз, но не последний!» Он понимающе покачал головой и добавил: «А я так попью кофе, а потом пойду пройдусь». Мы помолчали, потягивая каждый из своей чашки. Мне было приятно, что со мной общается посторонний в кафе и делает это по-свойски, как знакомый. «Вот они — парижане, такие свободные, со всеми знакомятся на улице, — подумала я и спросила соседа: — А вы из Парижа?» Он утвердительно кивнул и как-то скептически усмехнулся. Я решила продолжить беседу: «Ну конечно, вам не надо идти в Лувр, вы его знаете как свои пять пальцев, а я — приезжая». Он допил последний глоток, поставил чашку и, развернувшись ко мне всем телом, весело затараторил: «А я там не был никогда и не пойду! Не верите, а это правда. Не понимаю, зачем ходить в музеи, да и вам не советую — скучно, лучше погулять, посидеть на свежем воздухе». Затем он бросил мелочь на стол, улыбнулся мне и с кивком, означающим «пока», удалился.

Вечером Убер расспросил меня, как я провела день, сделал какое-то замечание насчет шкафа, который я не закрыла как следует, затем пустился в пространные рассуждения о путешествии по миру и пользе самостоятельного изучения нового города, каким для меня в данном случае был Париж, подчеркнув, что я должна быть более самостоятельна. Он дал понять, что сознательно бросил меня «плавать» в одиночку, так как я уже не в Москве и должна привыкать обходиться без посторонней помощи. «Ты слишком избалована, наверное, тебе во всем помогает твой муж, — добавил мне он, — в Америке надо быть более жесткой и решительной». Он пригласил меня поужинать вместе с ним и Катрин в ресторане. По дороге он объяснил, что купил недавно квартиру — деньги на нее заработал за два года службы в загородной клинике — теперь там надо многое перестраивать, делать ремонт, поэтому он живет у родителей и не может показать мне пока свой дом. Но вот мы подхватили Катрин, которая в вечернем свете казалась более загадочной и интригующей, чем днем. В ресторане я заказала огромную тарелку зеленого салата, чем вызвала усмешку Убера: очень по-американски, — а Катрин попросила устриц и белого вина — «Наверное, очень по-французски», — подумала я. Перед тем как ей принесли заказ, она раскрыла свою сумочку и, протянув руку под столом, что-то то ли взяла, то ли передала Уберу, затем поднялась с места и вышла. Ее некоторое время не было, а когда она вернулась и села, Убер внимательно посмотрел ей в лицо. Она ответила ему тем же, потом вынула сигарету из пачки, прикурила и, взглянув куда-то вдаль, мечтательно заметила: «Я так люблю завтракать в „Ла Куполь“, давай сходим, мы там давно не были».