Райво Штулберг - Химеры просыпаются ночью

• Название: Химеры просыпаются ночью
• Автор: Райво Штулберг
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

Зона, выбросы, Монолит, аномалии, твари, зомби, артефакты, хабар, сталкеры.

---

Потом мы вместе разбирались с руководством к проявке. Заперлись в ванной с выключенным светом и, упорно сопя, в полной темноте долго пытались намотать на катушку отщелканную пленку. Потом отец сбегал на кухню и принес теплой воды. Мы развели проявитель с фиксажем в каких-то маминых банках, я тоненькой струйкой наливал в бачок. А потом осторожно крутил по стрелке на крышке бачка рукоятку.

Затем фиксаж. Он был какой-то солоноватый (я не преминул попробовать на вкус) и имел необычный запах — будто чего-то закисшего.

Сливали фиксаж в раковину и промывали под краном. Все по инструкции. Что-то черное хлопьями выливалось вместе с водой.

С дрожащими от волнения руками я отвинтил скользкую крышку бачка.

— Ну, давай, что там? — отец тоже был в нетерпении.

И… результат потряс меня. Он был именно потрясающим — по своей ужасности. Пленка, почти абсолютно черная, прилипала витками к самой же себе, кусками лежала отслоившаяся эмульсия… Перовое, что тогда подумал, было: я же обещал друзьям, что подарю им фотографии…

— Ну что же, первый блин — он, как известно, — комом, — невозмутимо изрек отец и похлопал меня по плечу.

А мне было обидно. Как же так: ведь все строго по инструкции…

Думаю, мы тогда влили слишком теплую воду, а я чересчур быстро вращал катушку бачка. К тому же, не хватило опыта наматывания пленки. Позже, потренировавшись на диафильмах, я довольно шустро справлялся с этой задачей. Да и градусник мы приобрели — так что воду стали вливать именно такой температуры, какая требовалась по инструкции.

Все же несколько кадров совершенно чудесным образом выжило. Я с удивлением смотрел на творение своих рук: черные лица, обрамленные белой каймой волос, белые рты и глаза.

— Это так и должно быть, — успокоил отец. — Это ведь негатив. А когда будем печатать, то получим позитив, белое станет черным и наоборот. И получится настоящая фотография.

И мы решили отщелкать еще одну пленку, а потом уж пойти в магазин за увеличителем. Весь остаток дня я с друзьями шатался по городу, выискивая сюжеты для фотографий. Сюжеты как-то не выискивались, так что порой в кадр попадали просто случайные прохожие, машины, собаки, перебегающие дорогу, дома… Я внимательно мерил глазами расстояние до предмета и ставил «метраж» на объективе. И мне казалось, что все прохожие смотрят на меня с уважением: вот идет фотограф.

Домой я летел, окрыленный предвкушением проявки. Но у отца разболелась голова, и он весь вечер пролежал на диване с мокрым полотенцем на лбу. От нечего делать, я стал внимательнее перечитывать книжку по фотографии. Было интересно перечитать про «проводку», я решил, что при ближайшей возможности обязательно попробую так поснимать. Правда, сбивали с толку непонятные цифры. Выдержка… диафрагма… Как все это запомнить? И вообще, зачем запоминать, когда есть, скажем, на объективе солнышко — вот и крути до солнышка.

А еще там были фотоаппараты на картинках — большие, серьезные, со множеством ручек и видоискателем посередине. Встречались даже с двумя объективами. Чтобы сразу две фотографии делать — решил я. И мне даже сделалось неловко что ли — за свою маленькую Смену. Но внутри нее лежала отснятая пленка, с готовыми и самыми настоящими кадрами, которые скоро станут фотографиями, их можно будет показать восхищенным и завидующим друзьям. Почему-то казалось, что мои снимки получатся нисколько не хуже тех, которые я рассматривал в книге. С каким же нетерпением я ожидал окончания вечера, когда у отца перестанет болеть голова! Помню, как то сидел на диване за книгой, то слонялся по комнате, как говорится, не находя себе места.

Но рано или поздно все заканчивается. Конечно, закончился и тот вечер. И наступил сегодняшний. И я сижу в той же самой комнате, освещенной то же самой лампой, что и в тот далекий теплый и уютный вечер. Но как же все изменилось! Почему так все изменяется? Почему, почему я не могу больше прижаться к пушистому свитеру отца, зато начал ненавидеть мать? Почему, почему, почему все произошло именно так? Мы же хорошие люди, мы добрые. Так отчего же все так неустроенно у нас сложилось?!

Мы снова заперлись в ванной. Я дрожащими руками наливал теплый проявитель в бачок, а потом осторожно-осторожно крутил…

— Шабаш! — сказал отец, взглянув на часы, и я аккуратно слил проявитель в раковину.

— Что же, вот это уже недурно, — объявил он, глядя на пленку, на которой уже вполне отчетливо вырисовывались силуэты домов, деревьев и чернолицых людей.

— А когда печатать будем а, пап?

— Ну вот скоро и будем.

— А давай сегодня, а?..

— Нет, сегодня уже поздно в магазин идти. А вот в понедельник как раз…

Я приуныл. В самом деле, сегодня суббота, а фотомагазин откроется лишь в понедельник. Придется ждать сегодня и еще завтра. Долгих два дня! Впрочем, ничего иного все равно не оставалось.

К счастью, у меня была моя книга. И снова я рассматривал фотографии, картинки с фотоаппаратами, перечитывал о процессе проявки пленки и печати на бумаге…

И наконец, случился тот день, когда мы с отцом двинулись в магазин. Ноги сами несли в отдел фототоваров, где на полках ютились красные пачки фотобумаги, а в витринах были разложены аккуратные пакетики с проявителями и фиксажами. Словом, настоящий праздник! А потом разводили на кухне фиксаж, я протирал красный фонарь. Стоял особенный запах — химикалий и новеньких покупок.

— Один, два… — начал считать отец, когда досчитал до десяти, быстро захлопнул красную шторку на увеличителе.

Я заворожено смотрел, как медленно проступают в красном свете — но уже не странные пленочные силуэты, а самые настоящие лица, деревья…

— Пап, ты гений… — прошептал я, и правда чувствуя гордость и за себя, и за своего отца.

Куда, ох куда все ушло? Почему хорошие вещи не могут продолжаться так долго, пока не надоест, зато от плохих будет еще тошнить и тошнить? Когда заканчиваются каникулы — всегда грустно. В последний каникулярный вечер я долго хожу по комнате, не решаясь лечь в постель. Это будто граница, разделяющая время «до» и «после». Положишь голову на подушку — и ты уже в школьном времени, хотя ровно за секунду до того ты был еще внутри таких счастливых и свободных каникул. Хотя ведь дело не в подушке. Можно не спать всю ночь, но каникулы все равно закончатся в семь утра и нужно будет одеваться, и идти в школу.

Но это ровным счетом ничего по сравнению с тем, что порой заканчиваются отношения между близкими людьми. Но они заканчиваются не мгновенно, когда голова опустится на подушку, но медленно-медленно события подводят нас к этому. И можно сотни раз что-то изменить и исправить. Но, видимо, все-таки существует некий рубеж, по преодолению которого разрыв неизбежен. Возможно, даже всего только одно событие, мелкое и ничтожное, такое, как неосторожно брошенный взгляд…

Как много каждый день вертится событий и как угадать то, которое будет решающим?

Наверное, где-то в параллельном измерении существую другой я, у которого сейчас все прекрасно, он сидит с семьей на кухне, пьет чай и рассказывает о прошедшем дне в школе, как это было в прежние времена. И все оттого, что был сделан какой-то мной выбор, совершен другой поступок, который не привел к краху. Но что это за поступок? Это может быть даже простой щелчок пальцами. Вот я совершил этот щелчок — и все, и это существование пошло по другому пути, нежели могло пойти, не сделав я этого. Но тогда сколько же вариантов и реальностей существует?

Я и правда поднял правую руку, внимательно взглянул на пальцы. Щелкну — и окажусь в одном варианте развития событий, не щелкну — продолжу свой путь в настоящем. Но в настоящем плохо, значит, надо переходить на другие рельсы. И я щелкнул. Ничего не произошло. Но сколько же тогда таких переходов мы совершаем каждую секунду и даже не задумываемся об этом…

Тогда мне эти мысли показались интересными и не лишенными здравого смысла. В самом деле: кто может что-то определенное сказать об устройстве пространства и реальности? Но в том, что мы все существуем параллельно, — в этом я не сомневался. Эх, уйти бы вдруг туда, в то измерение, где все у нас прекрасно, где все мы делаем правильные поступки и щелчки совершаем вовремя! Наверняка имеется и какая-то идеальная «ветка событий» (я именно так и назвал — «ветка событий»), эталонная, по которой Судьба или Бог сверяют все прочие ветки. Но тогда есть и противоположная — самая роковая и самая сложная. И другой я, параллельный себе, тоже живу там, и ему сейчас гораздо хуже. У него могут отобрать дом, умереть родители, он может попасть в колонию для несовершеннолетних… Да мало ли что.

А потом мне пришла в голову другая мысль. Наверное, мы все уже жили здесь. Просто когда наступил Конец света, потом все началось заново. И атомы сложились в том же самом порядке, и снова рождался я, и еще много раз буду рождаться. И все это уже на самом деле было, все знакомо, все уже прожито и не раз. Конечно, откуда тогда взяться всем этим «дежа ву»? Порой сидишь в комнате, свет от заходящего солнца падает в окно. И вдруг становится ясно, что однажды ты сидел вот точно так же, и тогда начинаешь усиленно вспоминать, что же будет потом. Но это ощущение быстро пропадает, растворяется в объемном пространстве настоящего. А иногда и вспоминаешь. Что напишешь эту контрольную, которой боялся много недель; что так ничего путного и не получится со Светкой; или что компьютер все-таки купят, но очень не скоро, и он будет не так уж нужен.