Марианна Баконина - Смерть на выбор

• Название: Смерть на выбор
• Автор: Марианна Баконина
• Издательство: Азбука, Терра
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 1997
• ISBN: 5-7684-0488-0

Достоверная информация — самый дорогой и порой самый опасный товар. В погоне за сенсацией или в поисках истины герой этой книги — журналисты и репортеры — вторгаются в сферы, где секреты ценятся дороже человеческой жизни. Выбор темы неслучаен для автора, ведь Марианна Баконина — популярная телеведущая петербургского Пятого канала.

На этот раз Марианна Баконина выступает как автор детективов. Вместе с героями «Апокрифического клада» читатель перенесется в знойную среднеазиатскую пустыню, в песках которой сокрыт древний клад — казна некогда влиятельного восточного ордена бекташи. Да и остальные повести, включенные в эту книгу, не оставят читателю возможности скучать.

---

— Или три. — Лизавету ни чуточки не удивлял тот факт, что видеозапись, за которой так охотились, выжила. Она работала в телебизнесе пять лет и знала — видео не горит. Научно-техническая революция превратила в обыденность подобное утверждение насчет рукописей. Воланду, чтобы возродить сгоревший манускрипт, нужны были дьявольские сила, воля и знания. Сейчас довольно компьютера, дискеты, видеомагнитофона и плейера, два удара по кнопкам — и единожды явленные миру сочинение, интервью, фильм, статья, роман или сонет будут растиражированы в неограниченном количестве. В конце двадцатого века трудно скрыть что-либо навек.

Полусонной Лизавете стало лень объяснять Саше Смирнову эту простенькую истину.

— Ладно, я еще покручу это все. И какие у тебя планы насчет интервью?

— Мне его дали при условии, что я быстренько подготовлю передачу.

— То есть как? Это очень опасно, лучше отдай ее мне.

— Ты решил заняться тележурналистикой?

— Глупости. В интервью наверняка важная информация, которая поможет найти убийцу.

— Несомненно.

— Это важно для следствия. Ты отдашь ее мне. По закону утаивание сведений… — Лизавета не дала ему договорить.

— Еще чего. У тебя это дело отобрали. Ты такой же частник, как и я. И не ссылайся на законы.

— Но я, по крайней мере, сумею разобраться что к чему. — Оперативник Смирнов вспомнил о своем призвании и профессии. Лизавета обиделась:

— Ты сумеешь. Это же ты получил досье на Балашова, ты выяснил, чем в последнее время занимался Кастальский, ты…

— Твоей заслуги тоже нет, тебе все это просто подсунули, принесли на блюдечке.

— Да, но именно мне.

— Но не тебя били по морде. Ты не представляешь, насколько опасная идет борьба. Я обязан тебя подстраховать.

— На милицейском языке это называется страховка, я бы выбрала термин — грабеж. — Полупроснувшаяся Лизавета спорила неазартно, вяло. Она знала, что ни под каким видом не отдаст Саше кассету. Ярко и убедительно доказывать это по телефону не хотелось. Саша же решил прибегнуть к типично ведомственной тактике — сначала выманить человека на личную встречу, а уж потом обработать.

— Ладно. Не будем препираться, увидеться все равно надо, там и поговорим.

Девушка согласилась. Это в милиции считают, что, если свидание назначено, оно непременно состоится. У женщин свой взгляд на договоренности с занудами. А за дни их знакомства Саша Смирнов зарекомендовал себя как парень настырный, честный и безмерно занудный. По крайней мере так казалось Лизавете теперь.

Она пристроила трубку телефона на место и уже почти погрузилась в блаженные грезы. Помешала бабушка. Мама Лизаветиной мамы, воспитанная в строгих правилах, до сих пор придерживалась распорядка дня, принятого некогда в Смольном институте благородных девиц. Следовательно, вставала рано. И крайне не одобряла внучку, которая по возможности спала до полудня, причем остановить бабушкино ворчание не помогали ни ссылки на ненормированный рабочий день и поздние эфиры, ни цитаты из «Евгения Онегина», подтверждающие, что и благородные люди частенько начинали день отнюдь не вместе с чухонскими молочницами.

— Доброе утро, молодец, что вовремя проснулась. — Бабушка приоткрыла дверь Лизаветиной комнаты. — Поможешь мне справиться с этим твоим агрегатом?

Лизавета попробовала прикинуться крепко спящей, нарвалась на короткое замечание: «Не притворяйся» — и смирилась с неизбежным. В конце концов, грядущий день забит делами, так пусть хватит времени на все.

Вообще-то Лизавете нравилось завтракать вместе с бабушкой. Та умела превратить заурядную утреннюю трапезу в аристократический церемониал.

Салфетки, льняные и с вышивкой. Корзинка с тончайшими ломтиками белого хлеба. Никаких новомодных теорий насчет благотворного влияния на организм хлеба ржаного, грубого и чуть ли не с солодом Лизаветина бабушка не признавала. Изящный фарфор, плоские чашки, белые с причудливой угловатой каймой, тарелки и блюдца той же породы. Масленка, серебряный нож нагрет, дабы завтракающий не мучился с застывшим в холодильнике маслом. Сыр, ветчина тоже нарезаны деликатно и живописно уложены на отдельных тарелочках. Разумеется, яйца и, разумеется, в специальных длинношеих фарфоровых подставках. Рядом — кофейник и чайник, чуть поодаль молочник и сахарница. Как в лучших домах Филадельфии и Лондона.

От тех, кто собирался присоединиться к утренней трапезе, бабушка требовала соблюдения приличий — за стол садились умытыми, причесанными и в утреннем неглиже.

Обеды и ужины обставлялись не столь торжественно. Бабушка уверяла, что ее пристрастие именно к завтракам объясняется тем, что, как начнешь день, таким он и будет. Лизавета подозревала другое. Дело в том, что через битвы, утраты и лишения двух революций и трех войн бабушка умудрилась протащить фамильный сервиз для завтрака, саксонский и бывший очень дорогим еще в тысяча восемьсот девяносто восьмом году, когда дедушка Леля, именно так она называла собственного отца Алексея Владимировича, привез его в подарок своей молодой жене. Прочие вещи и вещички, украшавшие семейные будни генерал-майора, Лизаветиного прадеда, были проданы, брошены при многочисленных переездах и эвакуациях или просто разбились. Утренний сервиз уцелел, можно сказать, выжил. И помогал бабушке жить, не теряя собственного достоинства и воспоминаний. Самых безоблачных, детских.

Лизавета вышла на кухню в огромной шелковой мужской рубашке, ее бабушка с некоторым скрипом согласилась считать неглиже. Сама же она всегда надевала темно-зеленый капот, вид женской одежды, вымерший в конце тридцатых.

— Доброе утро. — Лизавета занялась кофеваркой.

— Что тебе — кофе, чай?

— Молока. — Запрограммировав умное кофейное устройство, девушка пристроилась за столом. Далее следовало вести беседу легкую и непринужденную, о погоде или о литературных новинках. В крайнем случае о последних удивительных известиях.

— Видела белку-воднолыжницу? Мы вчера показывали. По «Рейтеру» пришла.

— Да, милая, и не только вы, все программы. Удивительный зверек.

— И воды не боится.

Прелесть светских разговоров заключается в том, что они не мешают думать о своем. Посему, перебрасываясь изысканными фразами, Лизавета планировала день. Причем начать его должно было с мести.

Правда, как это обычно бывает, пострадает невиновный.

Без четверти девять Лизавета телефонным звонком разбудила другого Сашу, Байкова. Теперь он должен был в очередной раз убедиться, что в подлунном мире нет гармонии и не будет. Впрочем, он в этом убедился еще до Лизаветиного звонка.

— Привет! Знаешь кто мне сейчас звонил?

Саше Байкову, человеку по-настоящему доброму, — крайне редкое качество в современном суровом мире — мог звонить кто угодно. Очередной аферист, считающий себя гением видеоклипа, — с предложением еще раз бесплатно снять видеоверсию отличной песни, которую исполняет никому неведомая группа, не имеющая имени и спонсора, но уже созревшая для премии «Грэмми» и МТВ. Могла позвонить попавшая в беду девица, срочно нуждающаяся в деньгах или в рыцаре, который даст по морде подлецу, сделавшему ей ребенка. Могли позвонить телевизионные халтурщики, подрядившиеся снимать кино об арбузоводческом колхозе под Астраханью и им уже надо ехать, а нанятый оператор внезапно запил. Поэтому Лизавета честно ответила.

— Не знаю. Но если ты занят — это плохо.

— Да нет, не занят. Просто размышляю — плакать или смеяться. У меня угнали машину.

— Ох! Что ты! — Девушка искренне огорчилась. Автомобили были Сашиной страстью и жизнью. Без них он не мог дышать. Первая развалюшка появилась у него лет семь назад. Ее он сделал просто из металлолома. Но любил. Позже появилась машинка поновее. Потом почти новая. А месяца два назад Саша Байков разжился новым авто. Это была «Лада» — «восьмерка». Экспортная и рыжая. Две недели он задыхался от радости и гордости. Потерять ее — это, конечно, удар.

— Представляешь несмотря на все капканы и даже компьютерную блокировку, утащили прямо от дома. А сегодня звонок. Спрашивают: «Хочешь заработать две тонны баксов?» Кто ж не хочет. Интересуюсь, как именно. «Назови, говорят, шифр от блокировки. Наши ребята возятся — они все равно вычислят, но чего возиться? И тебе хорошо».

— Что ты им ответил?

— Сказал, что подумаю. А что еще можно сделать в такой ситуации? В милиции мне прямо признались — шансы найти равны нулю. Вот угонщики мне нравятся — веселые ребята и нежадные. Машину я застраховал. Их две тонны плюс страховка — как раз хватит на другую. Только без сигнализации.

— Сигнализацию-то поставишь?

— А как же — выгодная вещь. Впрочем, Бог с ним. У тебя что стряслось?

Саша не мог долго рассуждать о своих горестях и проблемах. Он родился, чтобы помогать людям. Своеобразный Ланселот двадцатого века.