Борис Палант - Дура LEX

• Название: Дура LEX
• Автор: Борис Палант
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 9785170653485

Эта книга дает уникальный взгляд изнутри на профессию адвоката в Америке. Прочитав ее, читатель «побывает» в американских судах, тюрьмах и даже на криминальных разборках. Он узнает, как отбираются присяжные, что такое презумпция виновности, как проводится перекрестный допрос, что на самом деле означает выражение «адвокат дьявола» и как вести себя на допросе в ФБР. Вы окунетесь в мир людей, пытающихся всеми правдами и неправдами поменять свою жизнь, а такие попытки часто ведут к драме. Рассказы основаны на реальных событиях, написаны с «сухим» юмором. Автор книги — Борис Палант, нью-йоркский адвокат с четвертьвековым стажем, живущий в Америке с 1977 года. Он первый президент Американской ассоциации русскоязычных адвокатов, доктор юриспруденции и магистр искусств со специализацией в психолингвистике и семиотике, многолетний ведущий увлекательных радио- и телепередач на юридические темы.

---

В этой истории теперь были все ингредиенты — деньги, убийство, любовь. Но главный разговор — с Кислофф — был впереди. С ходу вывалить ему свои предположения или постараться заманить в ловушку? Я обратил очи к Элохейну, ища совета. Молчание. А потом вдруг сам себе сказал: «Не мошенничай с мошенником». Не то чтобы большая мудрость, может быть, даже совсем трюизм, но ведь сказал же я это сам себе. Решил проверить — не борись с борцом, не беги наперегонки с бегуном, не фехтуй с мушкетером. Вроде правильно — профессионалы тебя в своем виде спорта скорее всего одолеют. Для меня это означало, что Кислофф, будучи мошенником, быстро раскусит мое мошенничество. С другой стороны, любое мое честное заявление он воспримет как блеф. Но нет, все-таки не мошенничай с мошенником!

Телефон долго звонил в далеком Йоханнесбурге, давая мне собраться с мыслями. Наконец трубку подняли, и я попросил к телефону агента Кислофф. Назвал свое имя, сказал, что я адвокат и звоню из Нью-Йорка по делу страхового полиса Калугина.

— Агент Кислофф слушает.

Я представился.

— Чем могу помочь? — скорее формально, чем участливо, спросил Кислофф.

— Вы можете мне помочь, если немедленно рекомендуете мистеру Кларку из Нью-Йоркского офиса выплату полной суммы по страховому полису Валентину Калугину, брату убитого в Рязани Кирилла Калугина, — ровно миллион долларов.

— Я еще не закрыл этого дела, — спокойно сказал Кислофф. — Думаю, что в течение нескольких месяцев дело будет закрыто.

— Долго, мистер Кислофф, очень долго.

— Миллион долларов большая сумма, и нужно исключить все возможные ошибки. Для этого страховые компании и нанимают нас, следственных агентов.

— Мистер Кислофф, вы уполномочены говорить со мной по этому делу?

— В очень ограниченном формате.

— Давайте я расскажу, почему вы дадите рекомендацию выплатить страховку, но прежде я дам вам два часа на проверку, кто я и что я, — чтобы вы не думали, что вас шантажирует кто-то из Рязани. Вы сами найдете мой рабочий номер телефона и перезвоните мне в офис, и мы тогда поговорим.

— И вы уверены, что я проделаю это упражнение?

— Уверен.

— А если я откажусь?

— Если вы до сих пор не повесили трубку, не откажетесь. Но я назову вам одно имя — Светлана Ашарина.

В Йоханнесбурге бросили трубку на рычаг.

Прошло два часа — телефон молчал. Я сидел и смотрел на телефон, как проигравшийся гэмблер на однорукого бандита в казино. Затем дал инструкции секретарше, что если будут звонить из ЮАР, то сказать, что я занят и просил ни с кем не соединять. И вообще ни с кем из ЮАР меня не соединять, пока я не разрешу, а отвечать — занят, на встрече с клиентом, в суде, на совещании — что угодно, в зависимости от времени звонка.

Первый звонок из ЮАР был на следующий день, затем два звонка в один день, снова звонок на следующий день. Пятый звонок был уже на мой мобильный телефон.

— Это Николай Кислофф, — почему-то по-русски представился Кислофф. Можем сейчас поговорить?

— Я вас слушаю, Николай.

— Скажите, что вы имели в виду, когда назвали то имя, которое вы назвали?

— Николай, я могу вам перезвонить из офиса? Я сейчас веду машину.

— Нет, мы поговорим сейчас — в офисе легче записывать разговор. Я слышал, что у вас в штате Нью-Йорк дурацкий закон — если одна сторона в телефонном разговоре знает, что идет запись, этого достаточно, чтобы запись была допущена к рассмотрению в суде в качестве улики.

— Николай, скажите честно, вы встречались со Светланой во время второй поездки в Рязань в июне двухтысячного года?

— Нет, именно поэтому мне нужна была третья поездка. Светлана в июне двухтысячного года была в Москве, и я не смог ее найти. Она последняя, кто видел Кирилла Калугина живым, и нет ничего удивительного, что я захотел допросить ее подробнее.

— Нет, Николай, вы меня обманываете. Вы бы хотели допросить ее подробнее, если бы представляли интересы Валентина, а не страховой компании. Во время вашего первого визита она показала, что не смогла опознать Кирилла в трупе, найденном возле машины. Какой для вас смысл был в более пристрастном допросе Светланы? Не верю я вам, Николай.

— Ну как хотите. Компания со мной почему-то согласилась.

— Не удивляюсь. Агент рекомендует дополнительный допрос свидетеля. Компания не станет вдумываться, зачем он нужен, потому что никакой менеджер не предположит, что такой допрос может только повредить компании. Раз агент предлагает — значит, это в интересах компании. Утвердить. Точка.

— Но вы, я вижу, считаете иначе. Зачем же, по-вашему, я рекомендовал третью поездку? Чтобы просто встретиться со Светой?

— Ага.

— Почему вы считаете, что после нашего разговора я рекомендую выплату по страховому полису?

— Потому что я растолкую Кларку, что вы устроили себе эту поездку не в интересах компании, а в своих собственных. И не только Кларку, но и Дисциплинарной комиссии по страхованию, генеральному прокурору, главному прокурору штата Нью-Йорк и всем, кому сочту нужным. И это в дополнение к иску на три миллиона долларов за сознательную и предумышленную задержку выплаты по страховому полису, несмотря на наличие полного доказательства смерти застрахованного Кирилла Калугина.

— То есть вы хотите сказать, что я решил просто съездить в Рязань за счет компании? Это смешно, я получаю в год больше ста тысяч долларов.

— Вот этот аргумент вы и выдвинете в суде. Не сомневаюсь, что присяжные вам поверят. Как будто не было случаев, когда миллионеры прокалывались на сущем дерьме. Кстати, средняя зарплата попадающихся на краже вещей из универмагов превышает двадцать пять тысяч долларов в год. Крадет, Николай, не нищий, а гнилой.

— Не понял. Что вы сказали?

— Гнилой. Это сленг, спросите у Светы — она объяснит. А вам предстоит интересный год, Николай. До скорой встречи в Нью-Йорке. В суде.

Николай Кислофф больше не звонил, да и необходимости в его звонках не было, так как через день мне позвонил мистер Кларк и сообщил, что высылает чек на сумму в один миллион шестьдесят девять тысяч долларов — сумма полиса плюс набежавший процент. Мой гонорар, соответственно, составил сто шесть тысяч девятьсот долларов.

Прощаясь со мной, мистер Кларк сказал:

— И все-таки не нравится мне эта история. Не доверяю я русским, хоть ты тресни.

Учитывая, что южноафриканский агент страховой компании Николай Кислофф тоже, судя по всему, этнический русский, я не мог с ним не согласиться.

* * *

Наступил сентябрь — самый священный месяц у евреев. В первую же сентябрьскую пятницу ко мне в офис пришел Залман. Он принес толстый альбом с фотографиями — молельный дом Хабад-хаус, еврейские праздники — Рош-Ашана, Йом-Киппур, Суккот, Ханука, Пурим. На фотографиях много евреев из бывшего Союза — их я узнаю сразу. Залман лучезарно улыбается и рассказывает о своих достижениях. Его рассказ не очень меня волнует, хотя мне приятно, что у Залмана все получается. Он сыплет цифрами — столько-то было привлечено евреев в первый месяц, столько-то во второй, столько-то детей изучают Тору. Я вспоминаю, как, будучи аспирантом в университете в Буффало, ходил по пятницам в Хабадский центр на Мэйн-стрит есть фаршированную рыбу. Не потому, что соскучился по деликатесу, а просто денег почти не было, а обеды хасиды устраивали бесплатные. В Буффало ко мне тоже по пятницам приходил хасид. Звали его Цви. У него были длинные кудрявые пейсы и очки с толстыми стеклами. Он немного сутулился. Однажды на праздновании Пурима хасиды попросили Цви показать свою силу и ловкость. Не снимая лапсердака и не сходя с места, Цви сделал обратное сальто. Потом поправил на голове ермолку и отжался несколько раз на указательных пальцах. Кто-то из присутствующих мне сказал, что Цви воевал во Вьетнаме, служил в каких-то элитных частях.

Залман перевернул последнюю страницу альбома и сказал:

— Мы сейчас арендуем помещение, а у нас должно быть свое собственное. Твоя помощь нужна как никогда. Мы собираемся купить дом на большом участке, сделать площадку для детей, молельную комнату, зал для празднований, кухню. Нужны деньги.

Я ответил Залману, что пойду посовещаюсь со своим партнером.

Я зашел в соседнюю комнату к Валерию и сказал, что хотел бы выписать чек на тысячу долларов.

— Ты же знаешь, что у нас сейчас негусто, — свел брови Валера.

— Знаю, но в прошлом году я дал ему тысячу, и он бросил на прощание: «Пусть эти деньги вернутся тебе стократно».

— Ну, вернулись?

— Ты же знаешь, что да — дело Калугиных. За несколько часов работы, в основном состоящей из раздумий, одной встречи и нескольких телефонных разговоров, мы получили больше ста тысяч долларов.

— Ну, тогда дай ему штуку.

Я вернулся к себе и уже начал выписывать чек, когда по интеркому позвонил Валера и прошипел: