Борис Палант - Дура LEX

• Название: Дура LEX
• Автор: Борис Палант
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 9785170653485

Эта книга дает уникальный взгляд изнутри на профессию адвоката в Америке. Прочитав ее, читатель «побывает» в американских судах, тюрьмах и даже на криминальных разборках. Он узнает, как отбираются присяжные, что такое презумпция виновности, как проводится перекрестный допрос, что на самом деле означает выражение «адвокат дьявола» и как вести себя на допросе в ФБР. Вы окунетесь в мир людей, пытающихся всеми правдами и неправдами поменять свою жизнь, а такие попытки часто ведут к драме. Рассказы основаны на реальных событиях, написаны с «сухим» юмором. Автор книги — Борис Палант, нью-йоркский адвокат с четвертьвековым стажем, живущий в Америке с 1977 года. Он первый президент Американской ассоциации русскоязычных адвокатов, доктор юриспруденции и магистр искусств со специализацией в психолингвистике и семиотике, многолетний ведущий увлекательных радио- и телепередач на юридические темы.

---

Борис Палант Дура LEX

Dura lex sed lex.[1]

Автор выражает благодарность:

Валерию Тодоровскому за то, что побудил меня писать.

Георгию Вайнеру и Сергею Устинову за их мудрые советы.

Александру Галину за «разбор полетов» во время наших долгих прогулок вдоль Гудзона. Ларисе Казарян за тактичную и профессиональную редакторскую работу.

Вместо предисловия

В Америке каждый адвокат является обладателем титула «эсквайр», и это абсолютно оправдано. Сейчас объясню, почему. В Англии эсквайр — нижний дворянский титул, к аристократии эсквайры не принадлежали. Вообще слово имеет латинское происхождение: scutarius на латыни означает «щитоносец», и обычно эсквайр прислуживал рыцарю в качестве оруженосца. Если хозяин-рыцарь терял в бою щит или пику, эсквайр подносил ему новые; если хозяина тяжело ранили или убивали, оруженосец должен был продолжать сражение вместо него. Постепенно рыцари поняли, что гораздо выгоднее вместо себя сразу посылать в бой эсквайра — зачем ждать, когда ранят или убьют? Эсквайр, таким образом, это тот, кто ведет бой за кого-то или от имени кого-то, и родство миссий средневекового эсквайра и современного адвоката очевидно — и тот и другой должны защищать.

Эсквайрами нас никто, кроме как в шутку, не величает, да и вообще в Америке дворянские титулы, к сожалению, запрещены. Три буквы «Esq.», следующие за фамилией, означают, что обладатель «титула» является членом коллегии адвокатов какого-то штата. Адвокат, лицензированный в одном штате, практиковать в другом штате, за некоторыми исключениями, права не имеет. Поэтому я эсквайр только в штате Нью-Йорк, а в штате Нью-Джерси, где живу, я обыкновенный гражданин.

Ранним утром я бреду от стоянки машин к офису. Сыро, моросит. На углу Дуэйн-стрит и Бродвея вижу грека, продающего сосиски. На нем толстая фуфайка. За четверть века в нижнем Манхэттене сменились почти все бизнесы, остались только грек да я. Мы приветствуем друг друга. Пока он выдавливает на мою сосиску кетчуп и горчицу и накладывает длинной вилкой капусту и лук (лук, конечно, не всегда), мы перебрасываемся парой слов.

— Холодно? — спрашиваю я в январе.

— Холодно, — отвечает грек, разравнивая капусту на сосиске. На его руках шерстяные перчатки без пальцев.

— Жарко? — спрашиваю я в июле.

— Очень, — говорит грек, вытирая пот со лба. Весь день ему стоять на нью-йоркском зное, от которого его никак не спасает выцветший зонтик с нарисованной на нем сосиской и надписью «Sabrett».

Иммиграционная служба США на противоположной стороне Бродвея. Как приятно выходить из этого здания, выиграв дело.

— Ну что, стоим? — весело спрашиваю грека.

— Стоим, — говорит грек, выдавливая кетчуп на горячую сосиску.

Я улыбаюсь греку. Я не только выиграл дело, но и заработал кучу денег. Мысленно прикидываю, сколько надо продать сосисок и банок с колой, чтобы получить такую сумму, и снова улыбаюсь несчастному греку. Он, дурак, улыбается в ответ.

Но бывают дни, когда я думаю: «Лучше бы мне быть водопроводчиком». Один такой день — и радости от десяти, нет — от ста побед как не бывало. Лень, глупость, не повезло — какая разница, проиграл и хочу быть водопроводчиком, сосисочником, кем угодно, но только не адвокатом, только что испортившим жизнь своему клиенту. Как я завидую тогда беззаботному греку, от которого не зависит ничья жизнь, который никак не может нагадить человеку, разве что продать ему отравленную сосиску. Хорошо ему выдавливать кетчуп из красной банки и горчицу из желтой, насвистывая какую-то чепуху. Весь день он может думать о чем хочет или вообще ни о чем не думать. А мне надо готовиться к следующему поединку — очередной рыцарь посылает меня в бой.

В книге вы не найдете рассказов о «звездных» часах моей карьеры. Обеды в английских клубах, секретные встречи с членами европейских королевских фамилий, частные самолеты и яхты — все это я оставляю за скобками. Во-первых, не могу нарушить конфиденциальность, во-вторых, не хочу вылезать за счет знаменитостей, превратившись в сплетника.

Правда ли все, что я написал? Если скажу, что правда, то рискую подвергнуться суровым санкциям вплоть до ареста, суда и лишения адвокатской лицензии — ведь в некоторых рассказах защитник явно нарушает закон. Но в данном случае я выбрал стезю не адвоката, а всего-навсего писателя, а посему относитесь к рассказам как к художественному вымыслу, что в данном случае означает: не было, но запросто могло быть, или: было, но не со мной.

Борис Палант, Esq.

Наумчик

Эльвира

Наум был моим первым большим клиентом. Меня приняли в Адвокатскую коллегию штата Нью-Йорк в феврале 1984 года, а в октябре я уже открыл свой собственный офис. Подснял у одного адвоката комнату, в которой с трудом помещались два стула и стол. Договорился, что внесу плату через месяц, дал объявление в «Новое русское слово», где платить надо было тоже через месяц, и стал ждать клиентов. Уходя вечером из офиса домой, переводил звонки на домашний телефон. Мобильных телефонов тогда не было, да и компьютеры были у очень немногих. Дома, отвечая на звонок, я всегда говорил: «Юридический офис», — поскольку не знал, друг звонит или клиент.

В одно октябрьское воскресенье около девяти часов вечера зазвонил телефон, и я как всегда ответил: «Юридический офис».

— Меня зовут Наум, — сказал мужской голос. — Меня с подругой задержали позавчера на американо-канадской границе…

— Где подруга?

— В Шамплейне. Там иммиграционная тюрьма… Вызволить бы ее оттуда надо…

— Когда будете готовы туда ехать?

— Сейчас, — не раздумывая, ответил Наум.

— Да ведь дело к ночи идет.

— Называйте цену — я плачу.

Мне еще никто не говорил этих волшебных слов. Набравшись духу, я сказал:

— Эта поездка будет вам стоить тысячу долларов, а если надо будет еще туда ездить, то вы будете платить тысячу долларов за каждую поездку.

— Хорошо. Где вас подобрать?

Я назвал адрес, и минут через сорок снизу позвонили. В машине было двое: Наум — высокий, грузный, лет шестидесяти, с очень крупными еврейскими чертами лица, и Гена — усатый парень лет тридцати пяти. Гена сидел за рулем. Машина была маленькая «Ниссан Сентра».

Мы переехали Вашингтонский мост и выскочили на Палисэйдс Парквэй. Мы ехали в Шамплейн, на север. Моросил дождь. Все курили. Наум рассказывал мне, что произошло позавчера на границе.

* * *

Когда дела забросили Наума в Грецию, в Афинах жило очень мало русских. Через одного из них он познакомился с молодой русской женщиной по имени Эльвира, которая недавно вышла замуж за пожилого греческого коммуниста и переехала на постоянное место жительство в Афины.

Пока грек-коммунист подтачивал устои капитализма, Наум и Эльвира гуляли по уютным афинским улочкам, заходя в таверны пропустить по стаканчику вина. Наум рассказывал Эльвире о себе и об Америке. Он все больше влюблялся в молодую красивую Эльвиру, а Эльвира, слушая рассказы Наума, в Америку. Наступил день, когда Наум, объяснившись Эльвире в любви, предложил ей бежать в Америку, где он, состоятельный бизнесмен, позаботится о ней. Эльвира ответила, что Наум ей тоже небезразличен.

На следующий день Эльвира попыталась получить американскую визу, но ей это не удалось. В американском консульстве сказали, что визу ей надо получать в стране своего гражданства, то есть в СССР. Кто-то из местных знакомых Наума посоветовал пойти в канадское консульство, что Эльвира и сделала. Канадцы и впрямь оказались мягче своих соседей по континенту и тут же поставили туристическую визу в ее советский паспорт.

Бежать решили ночью, пока муж-коммунист спит. Очевидно, муж был не бедный человек — жили он с Эльвирой в двухэтажном особняке. Перед рассветом Наум пробрался в сад и расположился под балконом. По сигналу, поданному Наумом, Эльвира прыгнула с балкона прямо ему в руки. Шестидесятилетний Наум выдержал удар достойно — он несколько раз складывал руки в люльку, показывая, как он ловил Эльвиру. Через несколько часов влюбленные уже сидели в самолете на Монреаль, поскольку Наум заранее забронировал авиабилеты.

«Ниссан Сентра» уже давно пересек границу штата Нью-Джерси и двигался на северо-запад, к Олбани. Холодало с каждой милей. В дороге Наум ничего не рассказывал ни о своем бизнесе, ни о том, какие дела привели его в Грецию. Зато рассказал, что во время войны был майором в разведке. Он говорил о боевых операциях, в которых участвовал, и как все его слушались в батальоне.

Прибыв с Эльвирой в Монреаль, Наум озаботился все той же проблемой: как все-таки переправить подругу в Америку? Ничего не придумав, Наум решил, что ключ к решению задачи лежит не в Канаде, а в Америке. Поселив Эльвиру в скромном монреальском отеле, он улетел в Нью-Йорк, пообещав вернуться через пару дней.