Эдуард Зубов - Случайная любовь

• Название: Случайная любовь
• Автор: Эдуард Зубов
• Жанр: Современные любовные романы

Дорогой читатель! На Ваш суд представляется повесть «Случайная любовь», события в которой развиваются драматично. Написана повесть высокохудожественным языком, когда проза сливается в одно органическое неразделимое целое с поэзией и каждое слово западает в душу. Можно сказать, в произведении автору удалось решить главную задачу искусства: передаче в художественной форме жизни человеческого духа. Благодаря этому, при описании глубоко интимных сторон взаимоотношений героев удалось избежать пошлости и безнравственности, чем так пестрит современная литература, когда на первой странице встречаются он и она, а на второй – описываются постельные сцены. Сюжет повести захватывает читателя, читается она на одном дыхании.

---

Без тени смущения раздевшись, Юля достала из пакета настольное зеркальце и подала его Сереже.

– Подержите, – что-то ей мешало, обращаясь к нему, до конца перейти на «ты».

Юля сняла шляпку, небрежным жестом кинула её в траву и стала укладывать, используя заколки, темные волнистые волосы в высокую прическу, чтобы не замочить их во время купания. Юля смотрела в зеркальце и любовалась собой. В каждом её движении сквозило предельное удовлетворение. В этом любовании собой полностью проявлялись и детское её тщеславие, и надежды, и то чудесное качество, которое встречается только среди людей более естестественных – способность наслаждаться минутой.

Иногда она вдруг перехватывала его сияющий взгляд, замирала и неподвижная, с еще ниспадающими ей на плечи волосами, казалась похожей Сереже на весеннюю зарю. «Бесподобно. Она радуется уже одному тому, что она есть!» – подумал он.

– Вам не приходилось участвовать в конкурсе красоты? – спросил Сережа, не сводя с нее влюбленных глаз.

«Он еще делает комплименты! Он не опытен, но у него врожденное чувство такта общения с девочками», – подумала она.

– Нет. А почему вы спрашиваете?

– Вы бы заняли первое место.

– Я миниатюрная, а туда берут длинноногих.

– Тогда вам нужно было поступать в театральный, вы бы поступили.

– Почему?

– Вы так хорошо держитесь.

– И только…

– Вы бы смогли играть даже в чеховских пьесах.

– А в современных?

Об этом я и не говорю.

– Я уже слышала об этом. Что-то подобное мне говорили в школе.

– За вас играла бы ваша внешность. Вы занимаетесь аэробикой?

– Это чувствуется?

– Конечно. Вы, наверное, любите танцевать современные танцы, – спросил Сережа.

– Я этому одно время даже училась. А вы не танцуете…

– Откуда вы знаете?

– Я же сказала, что вы серьезный, а я легкомысленная.

– Я бы не сказал.

Юля оставила его замечание без внимания. Уложив волосы, она нагнулась, положила зеркальце в пакет и быстро повернула в его сторону голову, так прямо сидевшую на соблазнительной шейке. Если бы вчера этот поворот шеи и взгляд, каким она на него посмотрела, показался бы ему показным и легкомысленно-опереточным, то сегодня ему уже все нравилось в Юле.

– Я готова, идемте, – сказала она и, перехватив обожающий взгляд Сережи, подумала: «Все мальчики, когда влюбляются, похожи на страусов. Они закрывают глаза на то, что им не хочется видеть, но ведь это же не преимущество. Ими можно крутить и манипулировать».

Пропустив Юлю впереди себя, Сережа последовал за ней. Он, не глядя себе под ноги, не отрывал взгляда от её соблазнительного, зовущего к себе, возбуждающего тела. Оно сводило его с ума.

Они остановились у берега, поросшего кое-где тростником, под большим, бросающим на них тень, раскидистым деревом. Юля ждала, когда Сережа войдет в реку, а он, очарованный, продолжал смотреть на неё. А вокруг было тихо и кроме них – никого.

– Ты первый, – сказала Юля, желая, чтобы Сережа, проявляя к ней внимание, войдя в реку, подал ей руку, а она бы отказалась. Но он, чтобы снять внутреннее возбуждение и похвалиться, разбежался и, сильно оттолкнувшись от берега, по-спортивному, почти без брызг нырнул в воду. Проплыв метров пять, он вынырнул, и как бы спрашивая: «Ну, как?» – оглянулся.

– Сережа, вы хорошо ныряете, научите меня, – сказала не то в шутку, не то всерьез, кокетливо улыбаясь, Юля и подумала: «А он не такой уж ручной, как кажется, нужно его проучить, пусть помучается».

Показывая, как он хорошо плавает, Сережа поплыл на середину реки, но скоро одумался: как же он мог оставить девушку одну на берегу реки! Он развернулся и быстро, словно на соревнованиях, поплыл назад.

Юля обратила внимание, что у берега Сережа положил фанеру. По её губам пробежала легкая улыбка. Она попробовала ножкой, теплая ли водичка и, задирая кверху подбородок, скрестив на груди руки, бросилась в реку.

– Ой!

Её возглас радостно отозвался в сердце у Сережи, и он рассмеялся не потому, что было смешно, а от избытка чувств, от того, что был счастлив. Юля с удивлением посмотрела на него и тоже рассмеялась. Они поплыли на середину реки.

Юля изредка отфыркивалась, и было слышно её шумное глубокое дыхание. А Сережа, чувствуя себя как рыба в воде, то, сильно угребнувшись руками, вырывался вперед, то отставал, то подныривал под Юлю и, любуясь, рассматривал насколько это было под водой возможно, красивое девичье тело.

Достигнув середины реки, они развернулись и поплыли по еле уловимому течению.

– Хотите, я достану здесь дно? – спросил Сережа и, не дожидаясь ответа, нырнул.

Прошла минута, которая для Юли показалась очень долгой, прежде чем Сережа вынырнул и бросил вперед себя прихваченный со дна ил.

– Пожалуйста, не ныряйте, – с тревогой в голосе сказала Юля, обратив внимание, как часто дышит Сережа, и на бледность его лица. – У вас будет судорога, и вы утонете. Здесь же очень глубоко.

– Вода на дне как лед, – отдышавшись, заметил Сережа. – Метра четыре глубины, не меньше.

– Ну вот, видите, и я не уверенно держусь на воде, – заметила Юля и повернула к берегу.

Они плыли теперь голова к голове. Иногда при гребке пальцы их рук соприкасались, и в этих соприкосновениях для Сережи было какое-то очарование.

– Сегодня вода прохладнее, – заметила она.

– Её перемешал небольшой ветерок, – сказал Сережа, набрал полный рот воды и выпустил струей перед собой.

– Заразиться не боитесь? – спросила Юля?

– Чем?

– Хотя бы холерой. В Волге постоянно находят вибрионы.

– Я же не заглатываю.

– Все равно.

– Здесь топко, – сказал Сережа, первый подплыл к берегу и встал на дно. Он протянул Юле руку, чтобы вывести её на берег.

– Я сама, – ответила она и, разгребая перед собой покрытую мелкими водорослями цветущую воду, ухватилась за тростник.

Сережа не сводил с нее взгляда. Вчера он целовал её руки, а сегодня мечтал, что будет целовать другие части красивого тела.

Юля вылезла на берег. Её ноги были испачканы илом.

– Побрызгай, – попросила она, встала у самого берега на траву и наградила его взглядом, в котором смешивались кокетство с ребяческой шаловливостью.

– Все, молодец, – похвалила его Юля, отошла от берега и стала собирать ромашки.

Сережа продолжал смотреть на нее так пристально, что это не только тешило самолюбие, но и, забавляя, веселило её.

Когда же она смотрела на него, а это бывало редко и так, что он этого не замечал, взгляд у неё казался безмятежным.

«Какое счастье, что у нас есть хотя бы это преимущество перед парнями: мы всегда знаем, когда они на нас смотрят, и умеем смотреть на них так, что они об этом и не подозревают», – подумала она.

А Сереже казалось, что Юля увлеклась и не замечает его, но это было не так. Юля чувствовала, что приобретает над ним какую-то особую, тихую власть; ей уже было не важно, говорит ли он, смотрит ли на неё или нет. Её инстинкт, прорываясь сквозь его скорлупу, чуял учащенное биение его пульса, знал, что сладкий яд проник в его кровь. И ощущение этой девичьей власти над ним, как никогда, пьянило её.

– Там дальше есть луг, где растут не только ромашки, – сказал Сережа.

– А я люблю ромашки, – заметила Юля. – Но, если не далеко, то идемте. Еще я люблю васильки.

– А я кроме ромашек ни в чем не разбираюсь, – заметил Сережа.

– И ничего удивительного. У вас в деревне на огородах сажают только картошку. Я прошла улицей и около некоторых домов не увидела даже сада, а цветников нет практически ни у кого.

– Не зря же говорят: «Деревня!» – согласился Сережа.

Они пошли вдоль реки по нескошенной траве, и Сережа с удовлетворением подумал, что хорошо еще, что сюда не успели пригнать пастись скот, а то бы буренки все поели и вытоптали до травинки.

Юля, нагнувшись, сорвала ромашку и, что-то загадав, стала обрывать один лепесток за другим.

– Ну, что, получилось? – спросил Сережа, когда был сорван последний лепесток.

Я сбилась со счета, – не без лукавства ответила она.

– Как сбились?

– Если много будете знать, то знаете, что с вами будет? – в свою очередь спросила она. – Здесь так колется.

– Точечный массаж. Полезно для здоровья. Лев Толстой каждое лето ходил по усадьбе босиком.

– Откуда вы знаете?

– Нам училка по литературе в школе говорила. Ступайте, как я, по не скошенной траве. А то опять стерня в ногу попадет.

Когда они проходили мимо высушенного душистого, уложенного в небольшую копешку, сена, Сережа подумал, какое было бы счастье сейчас предаться на сене любовной игре, но сегодня, ему казалось, Юля была не в игривом настроении.

– Сережа, вы идите, пожалуйста, впереди, выбирайте дорогу, – попросила она, лишив его возможности любоваться своим телом. – Там, куда мы идем, случайно не скошено?

– Сейчас увидим. Нужно пройти метров двести. Вон, видите дубы?

– Мы идем туда?

– Когда мы учились в школе, приходили сюда всем классом собирать желуди.