Эмиль Золя - Собрание сочинений. Т.26. Из сборников: «Поход», «Новый поход», «Истина шествует», «Смесь». Письма

• Название: Собрание сочинений. Т.26. Из сборников: «Поход», «Новый поход», «Истина шествует», «Смесь». Письма
• Автор: Эмиль Золя
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Критика
• Год: 1967

В двадцать шестой том Собрания сочинений Эмиля Золя (1840–1902) вошли материалы из сборников «Поход», «Новый поход», «Истина шествует», а также письма.

Под общей редакцией И. Анисимова, Д. Обломиевского, А. Пузикова.

---

После выхода сборника «Поход» в жизни Золя происходят события, оказавшие на него серьезное воздействие. Создавая роман «Жерминаль», он посещает собрания организованных рабочих, слушает выступление П. Лафарга и Ш. Лонге, узнает о существовании «Международного товарищества рабочих» и о деятельности Маркса, а в 1886 году встречается с Жюлем Гедом. При подготовке романа «Земля» писатель вновь сталкивается с проблемами социализма, и это заставляет его сделать важное признание своему голландскому другу Ван Сантен Кольфу: «Хочу заняться вопросом социальной природы собственности… За какое исследование я теперь ни берусь, я неизменно наталкиваюсь на социализм». Так творческая работа Золя, кропотливое собирание материалов для «Ругон-Маккаров», поиски справедливости и истины, привели его естественным образом к социализму. Правда, социалистический идеал Золя был туманен и расплывчат — он увлекся идеями Фурье и научный социализм так и не стал его мировоззрением, но Золя шел к нему, все более и более сближаясь с французскими социалистами (в частности, с Ж. Жоресом). «Старый республиканец и в будущем, вероятно, социалист», — так писал о себе Золя в одной из статей «Нового похода».

В девяностых годах Золя мог только убедиться в правоте своих оценок буржуазной политической кухни. Францию едва миновала гроза нового государственного переворота, который готовил генерал Буланже, завоевавший симпатии французского обывателя своей демагогической политикой. В начале последнего десятилетия века Францию потрясло известие о «Панамском скандале» — крупной авантюре, в которой оказались замешаны подкупленные депутаты и даже министры. Частая смена кабинетов стала обычным делом в правительственных кругах, шовинистические настроения, все возрастающее влияние клерикалов открывали путь реакции к ключевым позициям в государстве. Республика находилась в опасности, и Золя вновь берется за перо. С конца 1895 года до середины 1896 года он публикует в газете «Фигаро» статьи, получившие название «Новый поход». Золя озабочен судьбой республики, настроениями молодежи, упадком в искусстве, ростом антисемитизма, усилившимся влиянием церкви. Увы! Золя признает, что «с провозглашением республики бедствия не кончаются», но он решительно выступает на ее защиту, ибо воспитание истинных республиканцев дело трудное и на это уходят годы («Добродетель Республики»). Именно потому так и озабочен Золя судьбами молодежи, от которой зависит будущее. В статье «Одинокий», посвященной творчеству Поля Верлена, Золя с удивлением отмечает, что вокруг имени этого поэта на глазах творится легенда, и творит эту легенду молодежь. Золя не против Верлена, не против его поэзии, он даже хвалит его, но с оговоркой: «Стихи рождались у него, как груши… он никогда ни к чему не стремился». И Золя с грустью отмечает увлечение современной молодежи свихнувшимися, обездоленными, не осуществившими до конца своих возможностей поэтами. Его тревожит духовное развитие молодого поколения, которое пренебрегает здоровыми источниками жизни и поэзии.

Статья Золя вызвала бурные отклики. Поклонники Верлена, декадентствующая молодежь обрушила на стареющего писателя самые унизительные оскорбления. Золя ответил прекрасной статьей «К молодежи». Воздав хвалу молодости, он вновь вернулся к литературным вкусам своих младших современников, выбирающих себе учителей среди «писателей отщепенцев, витающих в заоблачных туманах мистики». Но… «народы умирают, если они перестают любить жизнь, одурманенные таинствами мистерии». И Золя приходит к выводу, что его и эту молодежь разделяет именно отношение к жизни — «я стремлюсь к свету и истине, а вы барахтаетесь во тьме». Что же такое жизнь и подлинное творчество? В следующие слова Золя как бы вкладывает весь свой жизненный и художнический опыт, последние свои раздумья над великими проблемами века: «Я испытываю жгучий интерес к нашей демократии, раздираемой противоречиями, стремящейся разрешить трагический вопрос о правах трудящихся; к демократии, людские страдания которой, доблесть, жалость, милосердие — переливаются через край, так что ни один великий художник, описывая их, не может истощить своего таланта».

Золя повсюду замечает следы упадка: «Конец века ознаменован всеобщими лихорадочными поисками оригинальности и подчиняется, как никогда, требованиям моды». Посетив очередной Салон живописи он приходит в ужас, увидев конечные итоги того нового направления в живописи, которое он в прошлом защищал. «Когда новаторство попадает в лапы к моде, оно становится чудовищным, утрачивает элементарный здравый смысл». В Салоне Золя увидел полотна, которые «как будто подверглись длительной стирке», «преднамеренную бледную немочь» и рядом с ними другие «шедевры» нового искусства, где «лица — всего лишь пятна; деревья, дома, материки, моря — все пятна». Обо всем этом Золя говорит не как художественный критик, а как человек, взволнованный деградацией духовной жизни, всеобщим упадком — в искусстве, в политике, в общественных нравах.

Еще не зная, что вскоре ему предстоит вмешаться в дело, порожденное шовинизмом и антисемитизмом, но как бы предугадывая это, Золя пишет статью «В защиту евреев». «Уже несколько лет я со все возрастающим удивлением и отвращением наблюдаю кампанию против евреев». Еврейский вопрос — это вместе с тем вопрос расовых отношений. Культ расы, расовая непримиримость «возвращают нас к первобытным временам, к тем временам, когда наши предки, жившие в лесах и пещерах, убивали друг друга лишь только потому, что у них были разные голоса и волосы».

На статьях «Нового похода» лежит печать лирической грусти. Золя часто возвращается к дням своей молодости, вспоминает разные эпизоды из своей жизни. Он опечален тем, что многие из его надежд не сбылись, что пришла незаметно старость. Но голос его по-прежнему тверд, а суждения зрелы, как никогда.

Дело Дрейфуса вторглось в жизнь Золя совсем неожиданно, но в том, что он им заинтересовался, была своя закономерность. Создавая свои произведения, Золя изучал жизнь, а жизнь, в свою очередь, учила его. Через изучение жизни он пришел к социализму, та же жизнь подсказала ему, что одна кабинетная работа не в состоянии изменить положение вещей в мире. Современное общество требует от человека активности, действия. Дело Дрейфуса заставило Золя выйти из тиши своего кабинета, оторвало от дорогого сердцу Медана, от столь привычного, годами сложившегося, распорядка жизни. Началось это с ноября 1897 года, когда журналист Бернар Лазар и другие лица представили Золя документы, относящиеся к делу капитана Альфреда Дрейфуса, осужденного еще в 1894 году. Золя очень пригодился опыт работы по собиранию материалов для «Ругон-Маккаров» и «Трех городов». Нитку за ниткой распутывал он это «странное дело». И хотя судебные заседания проходили при закрытых дверях (речь шла о шпионаже в пользу Германии), а в распоряжении Золя были только второстепенные документы, он пришел к выводу: Дрейфус не виновен! После этого Золя уже не мог оставаться в стороне, не мог молчать и 13 января 1898 года опубликовал в газете «Орор» открытое письмо к президенту республики Феликсу Фору — «Я обвиняю!». Этот замечательный документ навсегда вошел в историю.

Изложив суть дела и приведя аргументы в подтверждение невиновности Дрейфуса, Золя обвинил подполковников, генералов, экспертов, Военное ведомство и, наконец, военный суд — всех, кто был причастен к «Делу», в юридическом преступлении. В конце письма Золя говорил: «Я незнаком с людьми, которых я обвиняю, я даже никогда их не видел, у меня нет против них ни злопамятства, ни личной ненависти. Они являются для меня олицетворением социального зла. Я совершаю сейчас революционный акт, направленный к тому, чтобы приблизить торжество правды и справедливости».

Золя, как известно, был привлечен к уголовной ответственности и осужден на год тюремного заключения. Тайно эмигрировав в Англию, он избежал незаслуженного наказания, но борьбу не прекратил. В 1899 году Золя вернулся в Париж и к этому же времени правительство Франции вернуло Дрейфуса с Чертова острова, где он отбывал каторгу. Золя победил.

Дело Дрейфуса не затронуло и не могло затронуть основ буржуазного общества, но оно провело черту между силами реакции и прогресса, обнажило уродливые формы буржуазной демократии. Имя Золя было на устах всех честных людей. «Золя вырос на целых три аршина, — писал А. П. Чехов, — от его протестующих писем точно свежим ветром повеяло, и каждый француз почувствовал, что, слава богу, есть еще справедливость на свете и что, если осудят невиновного, есть кому вступиться».

Золя публикует в газетах «Фигаро» и «Орор», а также отдельными брошюрами статьи и письма, прямо или косвенно относящиеся к «Делу Дрейфуса». Собранные вместе, они составили книгу — «Истина шествует» (1901). Кроме упомянутого письма к президенту Феликсу Фору, наиболее примечательны: «Письмо юным», «Мой отец», «Письмо Франции». Статьи эти Золя писал в трудные для него дни клеветы и преследований, оставшись один, с немногими друзьями. Тем разительнее то мужество, которое так ярко проявилось в каждой строке его публичных выступлений.