Эмиль Золя - Собрание сочинений. Т.26. Из сборников: «Поход», «Новый поход», «Истина шествует», «Смесь». Письма

• Название: Собрание сочинений. Т.26. Из сборников: «Поход», «Новый поход», «Истина шествует», «Смесь». Письма
• Автор: Эмиль Золя
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Критика
• Год: 1967

В двадцать шестой том Собрания сочинений Эмиля Золя (1840–1902) вошли материалы из сборников «Поход», «Новый поход», «Истина шествует», а также письма.

Под общей редакцией И. Анисимова, Д. Обломиевского, А. Пузикова.

---

Ж. ВАН САНТЕН КОЛЬФУ (Отрывки)

5 марта 1888 г.

……………………………………………

Тот же туман в моих воспоминаниях по поводу Вашего вопроса о «Нана». Быть может, сказать, что гниющее тело Нана — это агонизирующая Франция времен Второй империи — значит уж слишком увлечься символикой. Но, видимо, я хотел чего-то в этом роде…

……………………………………………

Как я Вам благодарен за присланный Вами интересный перевод! Г-н Альбердинг Тим недавно вместе со своим очерком прислал мне письмо. Но, не зная голландского, я и не подозревал, что в этой статье содержатся столь преувеличенные похвалы по моему адресу. Поверьте, я не со всеми согласен. Тем не менее я глубоко тронут, так как чувствую искренность его восторгов. Вы не могли бы доставить мне большего удовольствия, чем если бы перевели для меня эти преисполненные симпатии страницы. Еще раз, еще раз благодарю! Когда чувствуешь вокруг себя столько врагов, так приятно знать, что у тебя есть друзья!..

Что сказать Вам о самом произведении? Я над ним работаю, я тщательно его отделываю, и оно меня мучает, потому что требует огромного количества документов. Боюсь, что оно получится немного прямолинейным и банальным, но я хотел банальности сюжета, потому что все достоинства романа должны заключаться в том, как он будет сделан.

Меня часто упрекали, что я не интересуюсь потусторонним, вот почему я решил в моем цикле «Ругон-Маккары» отвести место «Мечте». Много лет назад я задумал написать книгу, подобную «Проступку аббата Муре», чтобы этот последний роман не стоял особняком в цикле. И оставил пустое место для этюда о потустороннем. В моей голове все замыслы маршируют единым строем, и мне трудно определить время возникновения каждого из них. Они остаются неясными для меня самого вплоть до начала работы. Но будьте уверены, что тут не бывает ничего неожиданного. «Мечта» появилась в свой час, так же как и другие эпизоды.

ЭДМОНУ ГОНКУРУ

21 апреля 1888 г.

Дорогой друг, сегодня вечером, вопреки моему решительному возражению, Шатле ставит «Жерминаль».[138] Я не пойду в театр; я отказался от своей доли билетов на премьеру и сожалею, что не могу прислать Вам билет в кресла, который я для Вас предназначал.

Сердечно Ваш.

Ж. ВАН САНТЕН КОЛЬФУ

Медан, 25 мая 1888 г.

Поскольку на этот раз мой роман развертывается всецело в воображении,[139] среду для него я полностью выдумал. Бомон-при-Храме — чистейшая фантазия, он сфабрикован из отдельных элементов Куси-ле-Шато, но возведенного в ранг епископской резиденции. Точно так же и развалины замка Куси послужили мне для описания развалин моего замка Откэр. А что касается собора, то он построен, как того требует мой сюжет, по образу и подобию наших французских соборов. Было бы слишком долго Вам объяснять, как я решил остановиться на той среде, в которой я разместил своих героев. Все это тщательно изучено и вместе с тем произвольно, и никто никогда не узнает, скольких хлопот мне стоило, — хоть мне и помогал один из моих друзей, архитектор, — описать один только дом Юберов, дом XV века, почти неизмененный. Словом, эта среда — голая выдумка и истинная правда одновременно. С подробностями в вышивальном искусстве у меня тоже было много забот. К счастью, я нашел книгу «Искусство вышивальщика» Сент-Обена, изданную в прошлом веке; это была для меня драгоценная помощница. Точно так же я долгие дни до изнеможения читал «Золотую легенду»…

ЭДМОНУ ГОНКУРУ

Медан, 26 мая 1888 г.

Дорогой друг!

Извините меня, что так замешкался с ответом и не поблагодарил Вас за третий том Вашего «Дневника», Заваленный работой, в суете утомительного переезда, я ничего не успевал, только вчера вечером смог закончить Вашу книгу.

Этот третий том тем более меня интересовал, что я сам во многом участвовал. В нем удивительная жизненность, несравненная сила и яркость в передаче чувства. Последние страницы будут жить как самый выразительный крик скорби и нежности во всей нашей современной литературе.

Благодарю за эту прекрасную книгу.

Ваш любящий.

Ж. ВАН САНТЕН КОЛЬФУ

7 июля 1888 г.

…Что касается изучения мест, которые мне предстоит описывать, то я делаю так. Чаще всего я выдумываю нужную мне деревушку, сохраняя при этом соседние города такими, какие они есть на самом деле. Это дает больше свободы моим героям. Так я и сделал в «Земле». Ронь выдуман мной, я воспользовался для него одной деревней Ромильи-ан-Бос, чуть изменив ее. В мае 1886 года я отправился за необходимыми сведениями на две недели в Шатоден и Клуа. Обычно двух недель мне хватает: я люблю короткое и живое впечатление. Однако иногда в ходе работы я возвращаюсь, чтобы снова повидать нужные мне места. Моя жена, как всегда, сопровождала меня. Мы ночевали в Шатодене и Шартре и объездили всю местность в ландо, запряженном парой лошадей: это маленький домик на колесах! Очень удобно: ты как будто у себя дома и прекрасно себя чувствуешь…

ЭДМОНУ ГОНКУРУ

Медан, 30 июля 1888 г.

Дорогой друг!

Пишу Вам сразу по прочтении в «Голуа» Вашей статьи «Суждение Гонкура о Золя», чтобы Вы знали, что если она меня и огорчает, то отнюдь не затрагивает глубокого дружеского чувства, которое я питаю к Вам вот уже двадцать лет.

Но Вы неверно сказали, что я Вас «внезапно покинул». Припомните и восстановите факты. Если наши узы понемногу ослабевали с каждым днем, если дошло до того, что сейчас я шагаю в одиночестве, разве я этого хотел?

С другой стороны, зачем порицать меня за то, что я согласился на орденский крест,[140] когда я получил его на тех же основаниях, что и Вы? Меня к этому дружески понуждал Локруа, а Вас — принцесса Матильда; я полагаю, что если Вас не признавали после «Жермини Ласерте», то не признавали и меня после «Земли». Разве Вы не помните, что только год назад меня собирались вычеркнуть из списка писателей и упрятать в больницу? Почему орденский крест, бывший свидетельством признания для Вас, не может быть им для меня?

Наконец, будьте уверены, что если я когда-нибудь выставлю свою кандидатуру в Академию, то сделаю это на таких условиях, что мне не придется отрекаться ни от моей гордости, ни от моей независимости. Это не опошлит меня и не опорочит в глазах тех, кто больше других любил меня, напротив, ибо они поймут, чего я хотел, почему и как я этого хотел.

Очень надеюсь, дорогой друг, что мы с Вами никогда не поссоримся. Мне это было бы очень больно. Мы меньше теперь общаемся, но надо, чтобы при встрече мы всегда могли обменяться рукопожатием. Мне думается, что это и Ваше горячее желание, а что касается меня, я сделаю все, чтобы так оно и было.

Сердечно Ваш.

ЭДМОНУ ГОНКУРУ

Медан, 8 августа 1888 г.

Единственное, что волнует меня, единственное, что мне важно, дорогой Гонкур, — это чтобы между нами сохранилось согласие. Поэтому я не хочу с Вами спорить. Но только подумайте, если репортеры извращают Вашу мысль, они извращают также и мою. Я их не опровергаю, я даже соглашаюсь с ними, чтобы избежать еще большей неразберихи; но правда заключается в том, что я вовсе не ждал появления «Бессмертного»,[141] чтобы выставить свою кандидатуру в Академию; я только сказал вслух одно-единственное словечко, а оно было раздуто, и разбушевалась делая буря; все это скорее результат обстоятельств, чем моей воли. В общем, правда в том, что этот план был у меня уже давно, и теперь его преждевременно привели в действие события, в особенности мое награждение. Доде никогда не поверит этому, и все-таки это чистая правда.

А теперь, допуская, что я появлюсь в Академии, даже, может быть, через долгие годы, — почему Вы говорите, что это нас отправит на разные полюса? Когда-то Доде посвятил нас в план своего избрания в Академию, и мы оба нашли, что он прав; нам тогда в голову не приходила мысль о разрыве с ним.

Итак, я не хочу закрывать двери в будущее и, как всегда, надеюсь, что, когда исчезнут препятствия и недоразумения, которые немного нас отдалили друг от друга, мы снова окажемся рядом, рука об руку, как в былые времена.

Сердечно Ваш.

ОКТАВУ МИРБО

Медан, 9 августа 1888 г.

Ах, дорогой Мирбо, уж сколько лет мне предвещают конец, а я продолжаю жить!

Из милосердия прощаю Вам, что Вы множите ложь вокруг меня, ибо не знаете, что говорите, толкуя о вещах, Вам неизвестных.

Впрочем, я спокоен. Вы такого сорта верующий, которого легко обратить, и если когда-нибудь истина обо мне пробьет путь к Вашему сердцу, я, зная Вашу порядочность, уверен, что Вы покаетесь в своей ошибке.

Искренне Ваш, несмотря ни на что.