Зеев Бар-Селла - Александр Беляев

• Название: Александр Беляев
• Автор: Зеев Бар-Селла
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-235-03614-7

Об Александре Беляеве, носящем титул «классика советской фантастики», известно на удивление мало, и современные биографические справки о нем пестрят неточностями. Он — выпускник духовной семинарии и юридического лицея — работал в суде, играл в театре, был журналистом и даже милиционером. После стечения трагических обстоятельств, включая серьезную болезнь, периодически приковывавшую его к постели, жизнь Беляева изменилась: появился писатель-фантаст, тонко чувствующий современность и обладающий даром научного предвидения. Широкое признание пришло к нему посмертно — Беляев умер от голода в оккупированном фашистами Пушкине.

Автор книги, известный израильский литературовед Зеев Бар-Селла, опираясь на архивные документы, воспоминания современников, сочинения писателя и критику его творчества, реконструирует биографию Александра Романовича Беляева в контексте сложного времени, в которое он жил и работал.

знак информационной продукции 16+

---

Как и положено роману, параллельно развивается любовная линия: единственная женщина подземного города и дочь шведского ученого Энгельбректа, Элеонора, влюбляется в Клименко. Метеоролог раскрывает Элеоноре глаза на то, как Бэйли использует гений ее отца, и та, узнав, что отец пошел на это из опасения за жизнь дочери, кончает с собой.

Роман ненавязчиво оснащен просветительским багажом: приводятся сведения о строении атмосферы, холодильном оборудовании и этнографии.

Предлагается и культурная программа: звучит «Менуэт» Боккерини, цитируются — и к месту — некоторые литературные произведения: «Скупой рыцарь» Пушкина, «Фауст» Гёте… Да и начинается роман с литературной цитаты:

«„Окаянный край!“ — так писатель В. Г. Короленко назвал Туруханский край. Но название это вполне приложимо и к Якутии».

Впрочем, у Короленко такой цитаты отыскать пока не удалось…[269] Этнографические же подробности, скорее всего, взяты из книги польского ссыльного и писателя Вацлава Серошевского «Якуты»[270]. Из нее Беляев мог узнать, что демонов якуты называют «еры», а верховное божество Ай-Тойон (у Серошевского «Аи-Тоён»; на самом деле: Юрюнг Айыы Тойон — «Белый творец господин» — от глагола айыы «творить»).

Крещеные якуты отождествляли Ай-Тойона с Николаем-угодником, вследствие чего имя «Николай» стало у них одним из самых популярных. Так в романе появился якут Никола.

Стоит присмотреться и к космическим воззрениям якутов. Мир они делят на три части: верхний, средний (тот, где живем мы) и нижний — подземный. Средний и нижний миры одноярусные, зато верхний состоит из девяти небес. На самом верхнем обитают Ай-Тойон и иные светлые созидающие боги. Прочие небожители обитают на небесах пониже.

А теперь посмотрим на подземный город Бэйли: на самом верхнем этаже располагаются мистер Бэйли и руководство города, на нижних — все прочие (от охраны до рабочих). И чем ниже проживает горожанин, тем ниже его социальный статус. Всего же этажей восемь. А под ними располагаются пещеры с озерами сжиженных газов — кислорода и водорода.

Итого, ровно девять этажей — по числу якутских небес. И значит, подземный город Бэйли — это целый космос! Иной космос — антимир! А Бэйли — верховное божество зла.

Рассказывая об истинном творце могущественных машин подземного города, Беляев совершает краткий экскурс в жизнеописание его предка — Энгельбректа, вождя крупнейшего в шведской истории народного восстания 1434 года. Будучи поначалу искренним приверженцем Кальмарской унии — договора 1397 года об объединении Дании, Норвегии, Исландии и Швеции под датской короной, он, наконец, возмутился произволом датчан и восстал. Конец его был трагичен — отстраненный шведскими аристократами от руководства, он поднял новое восстание и 4 мая 1436 года пал жертвой подлого убийцы. Призвав на помощь память о славном предке, Клименко побуждает Элеонору, а затем и ее отца к сопротивлению всевластью мистера Бэйли. Элеонора погибает, Энгельбрект радостно встречает красноармейцев-освободителей.

Почему Беляев воспользовался этим малоизвестным сюжетом? А потому, что в его время имя и деяния вождя шведских повстанцев были достаточно популярны. И этой популярностью шведский герой был обязан одному из самых известных в начале XX века скандинавских писателей — Августу Стриндбергу, в 1901 году написавшему историческую драму «Энгельбрект», спустя несколько лет переведенную на русский.

По ходу пьесы Энгельбрект узнает, что какой-то немец (ставленник датчан) установил заставу на принадлежащей Энгельбректу дороге, схватил шестерых кузнецов — подданных Энгельбректа — и, когда те отказались платить, приказал привязать их к столбам…

Энгельбрект, все еще верящий в справедливость власти, заявляет:

«— Я сегодня же поеду к фохту с жалобой».

На что его друг, Эрик Пукэ, с иронией отвечает:

«— А они пообещают тебе воздух, которым ты дышишь»[271].

Вот то зерно, из которого вырос «Продавец воздуха»!

В пьесе дочь Энгельбректа звали Ингеборг, у Беляева — Элеонора, или (более интимно) Нора.

Здесь тоже легко усмотреть скандинавский литературный след: пьесу Ибсена «Нора».

Но через 10 лет — в 1939-м — имя «Элеонора» встретится еще в одном произведении Беляева: повести «Замок ведьм». Девушка и здесь остается дочерью гениального изобретателя, но на этот раз немца и злодея, а место действия — оккупированная Чехословакия.

В 1929 году — одновременно с «Продавцом воздуха» — выходит повесть «Золотая гора». Сюжет повести — зеркальное отражение романа: правое и левое поменялись местами. В алтайской глуши укрылся от людского взора гениальный ученый и раскалывает тайны атомного ядра. Появляется пришелец, и ученый допускает его до работы в лаборатории. У ученого есть ассистентка. Пришелец в нее влюбляется и становится перед моральным выбором: сохранить верность прежним убеждениям или, порвав с прошлым, остаться с любимой? Выбор сделан в пользу любви. И еще одно отличие: гениального ученого зовут Василий Николаевич Микулин, он русский и за большевиков. А пришельца зовут Клэйтон, и он американский шпион. Ассистентка — предмет любви — тоже русская. Вот только зовут ее Елена Лор.

А в 1928 году — за год до публикации «Продавца воздуха» — Беляев завершает роман «Воскресшие из мертвых» и переименовывает героиню — американка мисс Адамс из рассказа «Голова профессора Доуэля» (1925 года) превращается во француженку мадемуазель Лоран.

Такой способ записи называется анаграммой. Человек никак не хочет назвать какое-то слово или имя, но оно неотвязно присутствует в его сознании, вертится на языке… И человек, против своей воли, все время проговаривается…

Элеонора — Елена Лор — Лоран — Нора…

Когда Беляев писал свои романы, его женой была Маргарита… Но это имя мы встретим лишь в одном его произведении — «Властелин мира», когда «в опере… Фауст и Маргарита вместо дуэта „О, ночь любви“ запели вдруг под аккомпанемент оркестра „Ах, мейн либер Августин“…». И больше ни разу — даже когда персонажи поминают доктора Фауста…

Какое же время вставало перед взором Беляева при звуках имени Элеонора и ему подобных?

Вот Клименко и Элеонора Энгельбрект с балкона любуются ночным полярным небом:

«— Смотрите!

Я посмотрел на север. От горизонта поднимался бледный световой столб. Все выше, выше, до зенита. Из молочного столб превратился в бледно-голубой, потом в светло-зеленый. Верхушка столба начала розоветь, и вдруг от нее, как ветви от ствола дерева, потянулись во все стороны широкие отростки. А от горизонта поднималась завеса, переливающаяся необыкновенно нежными и прозрачными оттенками всех цветов радуги. Полярная ночь чаровала. На небе разыгрывалась безмолвная симфония красок. И цвета переливались, как звуки оркестра, то вдруг разгораясь в мощном аккорде, то нежно замирая в пианиссимо едва уловимых оттенков.

— Как прекрасен мир! — с некоторой грустью в голосе сказала Нора.

Я взял ее руку в меховой перчатке. <…> А небесный гимн северного сияния все разрастался, ширился, как могучий световой орган, холодный, беззвучный, прекрасный, чуждый всему, что волновало нас…»

«Симфония красок», «переливались, как звуки оркестра», «в мощном аккорде», «пианиссимо»… — здесь чувствуется рука музыкального рецензента. Но слова «световой орган» указывают не просто на музыку, а на совершенно конкретное музыкальное произведение — «Прометей (Поэму огня)» А. Н. Скрябина. Первое исполнение состоялось 15 марта 1911 года в Москве. Но уже в ноябре «Прометей» и Скрябин обретают страстного пропагандиста — выдающегося пианиста и дирижера Александра Зилоти. И в мае 1913 года, в рецензии на концерт Зилоти в Смоленске, Беляев обнаруживает прекрасную осведомленность о «светомузыке», а саму музыку Скрябина именует «музыкой будущего»[272].

И если сцена свидания с Элеонорой пробуждает у автора такие воспоминания, можно видеть здесь указание на время тех реальных событий, что отразились в романе: не раньше весны 1911 года — не позже осени 1913-го.

А вот последние минуты жизни Элеоноры:

«Я быстро оглянулся и вздрогнул от ужаса.

— Что вы делаете?! — закричал я. Но было уже поздно.

Нора раскрыла свой изоляционный костюм, обнажив грудь и голову. Холод в двести семьдесят три градуса ниже нуля должен был убить ее моментально. Я подбежал к девушке и трясущимися руками пытался натянуть ей на голову скафандр и закрыть одежду на груди. Тело Норы в одно мгновение покрылось пушистым инеем и затвердело, как сталь… Даже ее глаза, остававшиеся открытыми, покрылись пленкой инея, а с губ, открытых улыбкой, упал ледяной комочек — последнее дыхание Норы».

Редко когда перо Беляева достигало такой пронзительности письма… И, как всегда в минуты сильного волнения, наружу рвется то, о чем следовало бы промолчать: «обнажив грудь…», «закрыть одежду на груди»… Это не просто смерть красивой и хорошей девушки — это смерть возлюбленной, неисцелимая рана.