Иулсез Клифф - Одна сотая секунды

• Название: Одна сотая секунды
• Автор: Иулсез Клифф
• Жанр: Фэнтези

Она не помнит, как попала в этот мир — мир, в котором небеса покоряют драконы, а земля изрезана железными дорогами, в котором телепортам присвоены серийные номера, а таблетки избавляют от магических воздействий. И этот мир не позволил остаться в стороне и спокойно за всем наблюдать, ведь он балансирует над пропастью и нуждается в самом элементарном спасении. Проблема лишь в том, что если женщина, называющая себя Кармой, вспомнит забытое, то может произойти что-то непоправимое. Но она начала вспоминать…

---

Выкупить одно купе оказалось не так просто, но все же удалось. Рада надеялась, что теперь двинутся к островам Айли-Ивиж, но Ридик спутал все планы.

Зубочистка, как живая порхавшая в его руках, замерла.

Эльф увлеченно что-то рисовал в блокноте. В какой-то момент, отвлекшись на разговор, он нечаянно повернул ко мне рисунок, и я с негодованием обнаружила себя, изображенной весьма художественно, но не в нормальной одежде, спешно приобретенной в Стандаре, а в том ужаснейшем бесформенном тряпье. Ну, паршивец, он у меня еще получит по своим длинным ушам! И Рада тоже хороша — вместо того, чтобы сделать горе-художнику замечание, она лишь одобрительно хмыкнула. Сговорились, значит, да? Ну смотрите у меня, еще познаете, что такое гнев драконовой жены.

Ридик молчал, пытаясь найти в себе исчерпывающий ответ на заданный вопрос, постукивал, попадая в ритм колес, по краю стола зубочисткой.

Я почувствовала на себе внимательный взгляд вампирши. Похоже, она понимала, что я не сплю. Возможно, меня выдавало дыхание, хотя не исключено, что ее природа позволяла улавливать куда более тонкие вещи. Слышала ли она биение моего сердца? Коснулся ли ее ушей звук тока крови по сосудам?

Мои ресницы слегка дрогнули, но нет, ничего не изменилось во взгляде серых глаз. О чем она вспоминала? Я могла лишь догадываться. Может быть, невольно своим сбивчивым восхищением Юси откинула эту женщину в те времена, когда первые брызги крови пьянили сильнее любого алкоголя. Спровоцировала, выдернула застарелые пласты, сохранившие непередаваемую смесь страха и восторга, когда после многих лет тьмы можно было снова встать в полный рост перед восходящим солнцем. Молилась ли она, как молиться сейчас своему Райган-Гули, когда думает, что никто ее не видит? Или знает, что я уже это замечала и делала вид, что ничего не происходит? Солейны, глупые и алчные вампиры столько всего потеряли, изгнав их своего клана того, кто когда-то был простым человеком, а после сумел сохранить свою человечность… Или это все мои догадки, бесплодные раздумья?

— Рада, извини, не знаю, — кончик зубочистки сбился, постучал по пластиковой столешнице в ином ритме, — будущее все-таки не книга, так просто не прочитаешь.

— Опиши еще раз, что видишь.

Парень послушно закрыл глаза, опершись подбородком на кулак и продолжая выбивать тихую дробь. Волосы надо лбом встопорщились, одна прядь завернулась неровным колечком. Щеки порозовело, веснушки проступили золотистыми крапинками.

— Ну, вот теперь пока самая вероятностная нить. Я стою рядом с тобой в каком-то экзотическом месте. Ну, то есть, если верить картинкам, мы в Осар-Бихти. Солнечный день. С нами странный человек, который на нитке грядущего как узел. На ладони у него камень. Черный. Как капля. Образ очень ясный, даже многие детали можно разглядеть.

Отломался кончик у зубочистки, отлетел в сторону, но Ридий этого не заметил, продолжил ритмичное движение.

— Человек этот странно выглядит. У него молодое здоровое тело, но очень старое лицо. Вот. Дальше пока не могу видеть, слишком много нитей, чтобы их без последствий трогать. Но, к счастью, я в своем будущем не вижу фиксированных событий. То есть, нет события, которое обязательно случится, несмотря на то, что произойдет ранее.

— Это хорошо? — Уточнил Уэлл, оторвавшись на мгновение от создания полотна высокой художественной ценности.

— Конечно, — улыбнулся Ридик, — потому что редко фиксированные события бывают положительными. И если они возникают, то их уже не смог бы обойти даже Берсед, мой учитель. А более сильного футуролога, чем он, я не встречал еще.

Рада принялась чистить и смазывать «игольник» — маленькую смертоносную машинку. Ловко разобрала, вытряхнула из отсека металлическую пыль, прошлась кисточкой. Как-то она обмолвилась, что ей еще довелось подержать в руках огнестрельное оружие, совсем давно.

Каково это, Радьявара Солейн, не стареть телом, но дряхлеть душой? А ведь я никогда не спрошу, а ты ни мне, ни кому бы то ни было еще никогда не ответишь.

— Берсед мне делал предсказание. Ему тогда едва за тридцать было, — тихий щелчок отошедшего элемента.

— И какое? — Полюбопытствовал юноша, но тут же смутился, виновато закончил: — Прости, наверное, это что-то личное?

— Да нет, — чистящая жидкость вылилась из тонкого отверстия дула. — Он уже тогда был сильным, хотя и не таким знаменитым. Сам меня остановил — просто вцепился за руку и отвел в сторону. Думала, что полоумный какой-то. Оказалось — Берсед. Сказал тогда, что придет время, и мне нужно будет встать на защиту великих. Я не то, чтобы посмеялась, но не придала этому значению. Забыла даже. Хотя, в общем-то, наемником я уже тогда была.

— Интересно.

— Эй! — Шепотом позвал Уэлл, его ушки возбужденно подрагивали. — Похоже?

Он развернул блокнот, демонстрируя рисунок. Листок, находящийся против света, просвечивал, и я не могла не отметить поразительное сходство. Точно придушу ушастого.

Ридик прыснул, спешно зажал рот кулаком.

— Если ты меня вот так нарисуешь, убью, — пообещала, улыбаясь, Рада.

— Нарисую, — поддел эльф.

— Я все слышу, — решила я подать голос, дабы некоторые Вестренденские-младшие совсем уж не зарывались.

— А ты, леди Рутхел, продолжай беседу, мы тут о своем, — изобразил из себя саму невинность футуролог.

— Ага, так и поверила, — я села на койке, потянулась. — Не знаю, как вы, а я скоро возненавижу все эти поезда. Уже и не помню, когда последний раз в нормальной кровати спала. Хотя нет, помню. Только поспать мне тогда не дали, потому что одна полоумная красавица изобразила истерику и попыталась расцарапать мне физиономию.

— Ну, я не удивлюсь, если таких красавиц было за сотню в твоей жизни, — Ридик продолжил отбивать ритм зубочисткой.

Я фыркнула:

— Если это комплимент, то идиотский.

— А еще леди! — Притворно возмутился парень.

— Да ну тебя!

Предстояло ехать более двух суток в то место, которое считалось раем в этом мире. Мир, мирок… взять в ладони шарик, как драгоценность, как что-то хрупкое и нежное, чувствительное к малейшему воздействию. Подуешь легонько, а ураганы уже сотрут с его лика целые города и селения, обветрят заснеженные вершины, взбурлят моря и океаны. Это не алмаз, что стоек и тверд.

Алмаз…

Потянуло под сердцем неизведанной жилкой, царапнуло когтем. Черный бриллиант ждал, терпеливо и стоически, той минуты, когда мог лечь в теплые ладони, что защитят от всех бурь и ураганов мира, что удержат бережнее, чем самый хрупкий мирок.

«Так ты его любишь!»

«Кого?»

«Арвелла этого. Ты его любишь, вот почему ты тогда уступила мольбам Эллис».

В этом мире есть хоть кто-то, кто не станет начинать бессмысленных разговоров о тех вещах и людях, к которым я не желаю иметь никакого отношения?

«Неправда. Я этой ящерице разноглазой крылья-то еще пообломаю. На всю свою жизнь запомнит, как против воли под венец тащить! Я, как только мы вернем этого придурка, пошлю его так, как никто еще не посылал. И вообще, чтобы я не слышала всех этих сопливых бредней от тебя. Уяснила».

«Логика у тебя потрясающая: сначала спасать, затем посылать… Ладно, не кипятись, все я поняла. Не хочешь признавать — дело твое».

Я лишь стиснула зубы.

Что же произошло тогда, еще в том мире? Что стало мостом между реальностями? Мерцали звезды над головой, то ли как пыль, то ли как штрихи. Так звезды не мерцают, когда просто лежишь и смотришь. Но если едешь или как-то движешься, то тоже не похоже. Нет, это напоминало что-то другое, совсем простое. Звезды. Запах моря. Когти, оставившие на боках рубцы, от которых вряд ли удастся избавиться. Это скверно, это несколько может все усложнить в дальнейшем…

«Ты не должна вспоминать. Даже не пытайся. Как только ты вспомнишь или догадаешься, случится кое что очень ужасное».

«Что? Что случится?»

«Я не могу тебе сказать. Если я как-то озвучу, это может спровоцировать твой мозг, твою память. И тогда уже невозможно будет ничего исправить. Просто забудь про этот кусок».

«Я не могу. Мне снятся сны. Я иногда боюсь даже заснуть из-за них».

«Теперь я с тобой. Их больше не будет. Я смогу сделать так, чтобы тебе больше ничего не снилось не из прошлой жизни, ни из того, о чем нельзя вспоминать».

«Из прошлой жизни?»

Я похолодела, судорожно сглотнула. Юси знает все то, что известно мне. Значит, все махинации, все преступления, все то, что было ранее?

«Да. Но срабатывает твоя собственная психологическая защита, поэтому ты не помнишь этих снов. И да, я действительно все знаю. Благодаря тебе умерли семнадцать человек. Еще шесть умрут, если Андрей соврал о препарате. Ты отвратительна и бессердечна. Ты эгоистична и равнодушна. Тебе плевать на людей. Они, их жизни стоят меньше, чем кучка побрякушек. Ты — убийца. Не просто воровка или мошенница, а самая настоящая убийца. И их лица ты видишь почти каждую ночь. Да, они не были ангелами, и их руки тоже нечисты. Например, тот, седой, Голубев который, отдал свою почку дочери и анонимно вносил пожертвования детскому дому. Но ты предпочла этого не заметить. Крестовский поддерживал университет и давал возможность студентам получать нормальное образование. Теперь университет обнищает и станет просто еще одной шарашкиной конторой. Дяченко был единственным достойным конкурентом насквозь коррумпированному Гришко. Ты все это знала, ты подмечала каждую деталь, когда выходила на охоту, но предпочитала не думать о таких вещах, заменяя факты образом вожделенных драгоценностей. Ты чудовище, Белотырь Каролина Игоревна».