Тимур Пулатов - Плавающая Евразия

• Название: Плавающая Евразия
• Автор: Тимур Пулатов
• Жанр: Научная Фантастика

---

Давлятов, ожидавший поначалу увлекательного рассказа, заскучал от этого длинного предисловия, тем более что то, о чем говорила Анна Ерми-ловна, было книжным и банальным. Поэтому Давлятов, воспользовавшись паузой, сказал сухо:

- Ладно, все это теория... Меня мучает другое: Салих, пригрозив городу фемудян страшной карой - землетрясением, увел меня куда-то вдаль - это я помню, хотя и смутно, не в деталях. Увел, чтобы отдать мне свою душу и спасти... А потом? Что было потом? Сквозь сон и дурман я чувствовал, что меня несут на руках домой... А ты? Где была ты? - Возбужденный, он почему-то схватил со стола ту самую книгу, которая была скрыта под обложкой труда академика Бабасоля "Огнеупорные породы", открыл, хмурым взглядом пробежал несколько строк главы "Преграды". Досадливо поморщившись, потянулся к другой книге, более объемистой, с твердым переплетом, на котором было золотом тиснено: "Лев Шаршаров. Гениальный роман. Издательство "Братья Хаембрук и мадам Лулу", полистал страницы, которые замелькали главами "Бытие", "Исход", "Числа", "Книга судей Израиле-вых", "Книга псалмов", и почему-то взгляд его задержался на строке из "Книги пророка Захарии". Давлятов прочитал ее вслух: - "И раздвоится гора Элеонская от востока к западу весьма большою долиною, и половина горы отойдет к северу, а половина ее - к югу". Вот! - сказал Давлятов и захлопнул книгу, хотя во взгляде, который он бросил на ее переплет, мелькнуло злорадное и мстительное.

- Да, да! - запротестовала Анна Ермиловна. - Не надо мне читать, ни из Ветхого завета, ни из Нового... Нам, к счастью, не пришлось тогда увидеть конец света.

- Значит, пророчества Салиха не сбылись? - спросил Давлятов со смешанным чувством облегчения и досады. - Но ведь в Коране ясно сказано...

- Нет! Субхан отвел беду... - сказала она так, словно сомневалась - и не в увиденной тогда и пережитой картине, когда выбежала навстречу тем, кто нес спящего Руслана на руках, а в своих сегодняшних ощущениях, связывая убитого бродягу, проповедника-спасителя Субхана и инженера Байт-Курганова одной кровной связью. Не разобралась пока в причинах такой связи - вот и сомневалась.

И рассказала Анна Ермиловна - в фемудянском своем воплощении имевшая бесхитростное имя Хайша, - как в страхе выбежала из дома, услышав гул толпы. Ноги ее подкосились, и она чуть не упала на острые камни, когда увидела, как несут ее бесчувственного сына на руках, с растерянными, даже виноватыми лицами, словно эта толпа издевалась над Русланом, а теперь желает сгладить вину перед матерью.

На самом же деле всех, кто пошел за подростками к дому Хайши, смутила загадочная картина исчезновения Салиха... словно бренное тело его, как ледяное изваяние, испарилось в жарком воздухе, а душа, которую он обещал Руслану, вошла в мальчика. И он, утомленный и разморенный ее теплотой, заснул и всхлипывал теперь во сне оттого, что чистая душа его вдруг расширилась, чтобы понять и сострадать.

Пришедшие столпились у порога, в нетерпении наступая друг другу на ноги. И только двое посмели войти за восклицающей от горя Хайшой, чтобы уложить мальчика в постель. Затем молча вышли, не объяснив ничего, и, пока Хайша пыталась привести сына в чувство, толпа отошла, направляясь к площади капища, и ощущение страха передавалось друг другу не только через взгляды, но и шаги и жесты. Ощущение неминуемой беды влекло их к старейшине Бабасолю, хотя никто из фемудян толком не знал, о чем они будут с ним говорить и чего требовать. Возможно, настоятель капища утешит их чем-нибудь и успокоит, на то он и глава города - мудрый, коварный и всесильный...

Был в беспокойстве в тот час и Мухаммед из ЯсрИба, добровольно заточивший себя в пещере горы Хира, чтобы провести в молитвах - изо дня в день - месячный пост. С раннего утра он чувствовал себя больным. Проснувшись, долго лежал в постели, укрывшись одеялом из верблюжьей шерсти, ощущая тоску. Головная боль тянулась крученой жилой к правому глазу. С Мухаммедом такое случалось нередко - бодрость и здоровое ощущение жизни вдруг, безо всякой причины, сменялись слабостью и мнительностью, назойливой мыслью о смерти. Тогда не находил он себе места, не мог сидеть, лежать, сосредоточиться на чем-то. Казалось, что не только духом, но и всем своим существом, зудящим, ноющим, ощущал он накатывающийся страх.

Сейчас Мухаммед не мог сосредоточиться и произнести даже молитву, которую повторял из вечера в вечер. Не ощущал волну таинственного подъема, наполнявшего все его существо, чтобы в молитве воспрянуть и слиться в чувствах с Незримым, Великим, Милосердным, Славным, к которому не раз обращался за поддержкой.

Глотнув воды из кувшина, Мухаммед снова лег, прижав к зудящему глазу шерсть, но вместо привычного тепла по телу его пробежала дрожь, будто сырость, которую он раньше не ощущал, просочилась во все поры, остудив кровь. Он задыхался, чувствуя, как тоска подкатилась к горлу. Ощущение неминуемой беды заставило Мухаммеда поднять голову, и перед его глазами засверкали красные, голубые, зеленые искры. Судорожно ухватился он за край постели, вдруг почувствовав, как какая-то волна обволакивает его всего и поднимает, отрывая от твердой земли. Он крикнул от ужаса и почувствовал облегчение. И теперь Мухаммед ничего не ощущал, кроме легкого чувства полета внутри воздушного столба... Только сейчас, после второго или третьего круга, он понял, что летит не в одиночестве, а в компании некоего существа, между крыльями которого он сидел, судорожно вцепившись в косматую шею, источающую резкий верблюжий запах, ориентирующий бедуина в любой, даже незнакомой местности.

Но лишь морда да длинная шея роднила летающее существо с верблюдом. Ослиные ноги его барахтались в воздушном потоке, явно сбивая ритм тяжелых крыльев, и существо напрягалось изо всех сил, натужно пыхтя.

Мухаммед хотел спросить, кто его напарник, взявший на себя незавидную роль вьючного животного, и куда летят они сквозь ночную мглу, но не решился. Весь вид угрюмого существа говорил о том, что затея с ночным путешествием ему в тягость и вынужден он пуститься в рискованное предприятие лишь по принуждению...

Все выше поднимались они, молча... вознеслись над заснеженной вершиной горы Хира, обдавшей Мухаммеда холодным дыханием.

Изгиб неба засиял вдруг загадочным матовым светом и задрожал, словно плавал в голубом океане. Свет густел, из матового перехода в ярко-красный, режущий глаз. Затем изогнулся, принимая причудливую форму лотоса. И все это было похоже на вспыхнувшее пламя, - кружась в вихре, оно разливалось над изгибом неба, куда по строгой прямой, будто привязанный к лучу света, летел сейчас Мухаммед. Ярко-красное, то разрешаясь по краям, то снова собираясь в огромное, плавающее зарево, ослепляло, мешало разглядеть того, кто, перелетев через изгиб лотоса, устремился навстречу Мухаммеду. Лишь очертились контуры его тела в редеющей дымке. Напрягшись, Мухаммед разглядел покрытые густой шерстью руки, которые, взяв за края, натягивали шелковую ленту со знакомыми арабскими знаками.

- Читай! - категорично приказал тот, кто подлетел в облаке дыма. "Нет бога, кроме Аллаха, и Мухаммед - его пророк", - было написано на ленте, и едва Мухаммед произнес это, как услышал вокруг невероятное движение и шум.

Приказавший вывернуть из облака и повис перед Мухаммедом. Еще не разглядев его, Мухаммед поспешил спросить:

- Кто ты?

- Не пугайся, я миролюбив... Я вестник Аллаха и послан, чтобы донести до тебя истину. Меня зовут Джабраил, но, честно признаться, мне не очень нравится мое имя. - В мрачноватом голосе послышались доверительные нотки. Впрочем, меня предупредили, чтобы я не очень доверял тебе... - И, обратившись к тем, кто шуршал над головой Мухаммеда крыльями, посвистывая от нетерпения, приказал: - Давайте хором: благо тебе, пророк...

Тот, кто назвал себя Джабраилом, имел гладкое и гибкое тело с рыбьим хвостом между ног; голова его с холодным, бесстрастным, никогда не меняющим свое выражение лицом начиналась прямо от туловища, как у горбуна, и в таком облике косматые, резко выделяющиеся своим цветом руки вовсе не казались необычными. Вокруг Джабраила, резвясь и ликуя, помахивая немощными крылышками, летали ангелы, ответившие на его призыв хором:

- Благо тебе, пророк, благо... - Сонм ангелов ловко и изворотливо летал вокруг, стараясь не задеть его ни клювом, ни хвостом.

- Благодарю тебя, Бурак! На сей раз ты отправился в мирадж по первому нашему зову, без ворчания и притворства, - обратился торжественно Джабраил к существу, на чьей покатой лошадиной спине восседал Мухаммед. - В прошлый наш призыв доставить к жилищу Аллаха пророка Ису [Иса - Иисус] едва не стоил ему жизни из-за его необязательности, - снова доверительно обратился к Мухаммеду Джабраил. - Впрочем, Ису и без того лишили жизни, правда, не здесь, на небесах, а на грешной земле. Остерегайся и ты обращенных в свою веру, пророк! О, сколько раз они будут клясться твоим именем, отрекаясь от тебя...