Ян Рыбак - Hollywood на Хане

• Название: Hollywood на Хане
• Автор: Ян Рыбак
• Жанр: Путешествия и география

Путешествие израильского кинематографиста в Тянь-Шань для съемок фильма о восхождении на Хан-Тенгри.

---

— А я считаю, надо выпить за здоровье тех, кто нас ждёт! За тех, кто нас ТАМ ждёт! — Игорь указал на небо, но все поняли, что он имеет в виду наших близких на «Большой Земле», поскольку тот, на кого непосредственно указывал его палец, прекрасно справляется со своим здоровьем и вряд ли нуждается в наших тостах, а то, что он нас ТАМ ждёт известно всем, но мало кого радует…

— Да… У кого ждут… — Сергей добавил Игореву тосту лёгкую, понятную многим горчинку.

Я заглянул в свою кружку и одним схватывающим горло глотком допил всё то, что не допил за Человека…

Меня ждут.

Перед самым обедом небо снова зарокотало басом: тяжело груженный вертолёт заходил на посадку, состригая острым винтом зазевавшиеся струи воздуха. В нижнем плафоне кабины раскрашенной в камуфляж стрекозы, в ногах у небритых пилотов, белел своей легкомысленной футболкой режиссёр Георгий Молодцов — гражданская рыбка в большом военном аквариуме. Придвинув акулий глаз видеокамеры к самому стеклу он снимал наплывающие одичалые стада палаток, грязные бугры льда и нас — хрупкие фигурки, с которых винт вертолёта сдувал всё небрежно надетое… «Камера наезжает»!..

Прилёт Гоши был, как освежающий смерч: Гошу носило и качало на волнах эйфории, он фонтанировал речью и размахивал бутылкой Кока-Колы: «сейчас мы снимем рекламу!.. Ян, снимайте!.. Я пью Кока-Колу на фоне Хан-Тенгри!.. Где он? Ах, там… Не слушайте, что я несу — я пьян… это всё — ВЫСОТА!.. Я опьянён высотою!..»

Он никого не слышит, включая самого себя, и мы ведём его в лагерь, как сомнамбулу, если только сомнамбулы бывают такими шумными и непредсказуемыми в своих реакциях…

Мы попытались принудить Гошу к отдыху, опасаясь за его здоровье непривычного к высоте равнинного жителя, но он тут же выпрыгнул из палатки на лёд, как чёртик из табакерки, и, размахивая отпечатанным экземпляром моих «Негероических Записок», стал рассказывать мне историю своего романа с государством Израиль, которое, как оказалось, он посещал в рамках культурного обмена документальными кинематографистами…

Спустя полчаса, когда я уже знал о Гоше больше, чем знает среднестатистическая кормилица о своём питомце, он вдруг умолк, зацепившись блуждающим взглядом за иранский флаг, и, заговорщически придвинув ко мне лицо, произнёс: «Сегодня мы будем снимать флаги!.. Это будет безумно, ПРОСТО БЕЗУМНО символично!..»

Все флаги в гости будут к нам…

В считанные минуты он организовал Сашу с Валерой, отобрал необходимую съёмочною аппаратуру и объяснил нам с Лёшей, что мы ему на фиг не нужны, но нам будет полезно понаблюдать работу мастеров. Просканировав палаточный городок цепким глазом, он наметил первую жертву своему требовательному искусству… Затем, вся наша груженная кинобарахлом компания потянулась по морене к мостику через трещину, отделявшую нашу часть базового лагеря от дальних «выселков», где обитали иранцы, румыны и прочие обладатели экзотических флагов.

Первыми под Гошин каток легли иранцы. Выросшие в тоталитарной стране с традиционным укладом, привычные подчиняться начальственному голосу, они не оказали Гоше серьёзного сопротивления… Отловив одного из этих всегда одетых в оранжевое парней, Гоша разъяснил ему цели нашей экспедиции, её интернациональную направленность и гуманистическую заточку. Иранец смущённо покивал головой, нырнул в палатку и вынырнул из неё, волоча за рукав сонного приятеля, который ёжился и подтягивал к подбородку пушистые флисовые брюки.

— Александр, станьте там, на пригорке, а вы, Валера, отойдите в ложбину за ручей, чтобы снимать постановку флага с нижней позиции — на фоне Хан-Тенгри…

— Гоша, но флаг уже стоит… Какую «постановку» мы будем снимать?..

— Сейчас они его выкопают и установят снова — походя объяснил Гоша, как будто это было самым обычным делом — заставлять незнакомых мужиков, отдыхающих после восхождения, валить на землю, а затем устанавливать заново свой национальный флаг, закреплённый на тяжеленной, связанной из неструганных досок пятиметровой мачте …

— Я в этом не участвую… — ехидно шепнул я Лёше — это будет выглядеть чересчур скандально: израильтянин принуждает иранцев валить их государственный флаг…

— По-моему, Гоша с ними вполне справляется… — осклабился продюсер. Мы с интересом наблюдали за происходящим.

Похоже, наряду с чисто техническими дисциплинами будущим кинодокументалистам преподают во ВГИКе курс прикладной бесцеремонности:

— Так, сейчас вы должны снять эту штуку, — Гоша возлагает ступню победителя на холм из валунов, наваленный трудолюбивыми иранскими руками, и хлопает ладонью по импровизированному древку — а потом снова её установить!.. Фарштейн?.. Да, да, повалить… Вот так… — Гоша изображает пантомиму: «солдат-победитель сбрасывает фашистский флаг с Рейхстага».

Ошарашенные персы вытянулись перед Гошей, уронив вдоль тела мозолистые грабли вчерашних дехкан. Ни дать ни взять — «два молодца из ларца» (если кто ещё помнит мультфильм моего детства «Вовка в тридевятом царстве»)…

Затем, они переглянулись, засучили рукава и стали дружно выкорчёвывать своё нарядное красно-бело-зелёное знамя, вскоре распростёршееся на морене подстреленным павлином.

Отрусив с брюк мокрую моренную крошку, они выпрямились и вопросительно посмотрели на Гошу.

— Валера, мы готовы?.. Мотор! — Гоша дал знак иранцам, и те стали водружать свой поверженный флаг, что было совсем не просто для людей, замученных высокогорьем, и далось им не с первой попытки: водруженный флаг, будучи отпущенным, начинал крениться и заваливаться набок.

Наконец, навалив в основании флагштока изрядную гору камней, они встали по обе стороны флага, как Армстронг с Олдриным, подбоченились и солнечно улыбнулись.

Валера с Сашей снимали это действо с двух разнесённых позиций, а непривычно молчаливый Гоша теребил молодую бородку и изучал сцену пристальным взором мастера. По лицу его бродила тень творческих сомнений и художественной неудовлетворённости.

Наконец, он принял решение:

— Валера, я думаю, вам нужно переместить камеру метров на пять правее — вон к тому камню, а Александр может продолжать снимать с прежней позиции. А вы, — Гоша обернулся к запаренным иранцам и перешёл на беглый, нарочито непринуждённый английский — вас я попрошу повторить всё это ещё раз. Если можно, ставьте флаг аккуратнее и увереннее, старайтесь его не заваливать…

По лицам иранцев пробежала лёгкая оливковая тучка, но, осознав, что над ними не издеваются, и все их мытарства продиктованы единственно нуждами искусства и интернациональной солидарности, они, не говоря ни слова, принялись расшатывать только что установленный флаг.

Тем временем, у нас появились зрители: группа румынских восходителей наслаждалась зрелищем чужого принудительного труда.

Когда иранский флаг в третий раз был водружён на морене, и вконец измученные иранцы пошатываясь выстроились у его подножия, Гоша приподнял двумя пальчиками свои тёмные очки — изящно, за дужку — удовлетворённо кивнул и отпустил «актёров» царственным жестом. Затем, он пристально изучил беспечно потешающихся над чужим горем зрителей, перевёл задумчивый взгляд на румынский флаг, скучающий на пригорке у их палатки, и, заметив красноречивую траекторию его взгляда, румынские парни притихли и потупились…

Впрочем, наученные горьким опытом иранцев, понятливые и старательные, они всё сделали с первого раза.

Гоша довольно потёр руки, как дирижёр сырого, неслаженного оркестра, издавшего, наконец, первые гармоничные звуки, и оглядел лагерь в поисках новых сюжетов.

— Что это за интересный флаг такой там внизу?..

— Где?..

— А вон там — чёрно-красный такой…

— Это Папуа Новая Гвинея… — цинично соврал я, но Гоша не был расположен к шуткам.

— Что-то мусульманское, я думаю… — предположил Валера, и мы стали горячо обсуждать национальную принадлежность загадочного флага, который, замечу задним числом, действительно более всего походил на флаг Новой Гвинеи, не зачавшей ещё своего первого альпиниста, насколько мне известно.

— Я знаю, что это за флаг — произнёс вдруг Саша, молча выслушавший наши предположения… — это западно-украинский флаг… Бандеровский…

Мы удивлённо уставились сперва на Сашу, потом на флаг… Хм…

Приблизившись к палатке, мы отрядили Лёшу на переговоры, а Сашу Коваля приставили к нему, как знатока бандеровских обычаев и менталитета, хоть я и не могу сказать, что мы безоговорочно поверили в эту его бандеровскую версию. Мне почему-то казалось, что она не более вероятна, чем моя ново-гвинейская…

Лёша приблизился к палатке и склонил голову, прислушиваясь, — вылитый Миклухо-Маклай, на первом свидании с папуасами…

— Эни боди спикс инглиш?.. — громко произнёс Лёша с внятным норильским акцентом.