Виктория Холт - Властелин замка

• Название: Властелин замка
• Автор: Виктория Холт
• Издательство: Селена
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-88046-018-5

В старинном французском замке Гайяр ожидают приезда известного английского реставратора, сэра Даниэля Лоусонала. Однако приезжает не он, а его дочь Даллас: профессор Лоусон неожиданно скончался. Неизменная помощница отца в его работах, Даллас, чтобы не нарушать контракта, предлагает хозяину замка свои услуги. Это, понятно, лишь завязка сюжетной интриги. А далее на фоне древнего, хранящего страшные семейные тайны замка перед читателем романа разворачивается история непростой, полной страсти и чарующей искренности любви…

---

— Не понимаю.

— Потому что я выросла, вот почему. Потому что... — губы ее задрожали. Она бросилась на кровать и разрыдалась так, что все тело ее содрогалось.

Я наклонилась к ней. — Женевьева, — мягко позвала я ее, — вы хотите сказать, что они боятся, что вы влюбитесь в него?

— Теперь вы смеетесь! — закричала она, повернув разгоряченное лицо ко мне. — Говорю вам, я достаточно взрослая. Я не ребенок.

— Я этого и не говорила. Женевьева, вы влюблены в Жан-Пьера?

Она не ответила, поэтому я продолжила: — А Жан-Пьер?

Она кивнула — Он сказал мне, что поэтому папа отсылает его.

— Понимаю, — медленно сказала я.

Она зло рассмеялась. — В Мермоз. Я убегу с ним. Я не останусь здесь, если он уедет.

— Это Жан-Пьер предложил?

— Вы все расспрашиваете меня. Вы не на моей стороне.

— На вашей, Женевьева. Я на вашей стороне.

Она поднялась и посмотрела на меня. — Правда?

Я кивнула.

— Я думала, что не на моей, потому что... потому что думала, что вам он тоже нравится. Я ревновала к вам, — призналась она наивно.

— Не надо ревновать ко мне, Женевьева. Но вам нужно быть разумной. Когда я была молода, я тоже влюбилась.

Она улыбнулась. — Вы, мисс?

— Да, — ехидно сказала я, — даже я.

— Это, наверное, было забавно.

— Тогда это казалось трагичным.

— Почему? Ваш отец его отослал?

— Он не мог этого сделать. Но он заставил меня понять, что это невозможно.

— И это было невозможно?

— Как обычно, когда вы слишком молоды.

— Вы пытаетесь повлиять на меня. Я не буду вас слушать. И говорю вам, что когда Жан-Пьер уедет в Мермоз, я поеду с ним.

— Он уедет после сбора урожая.

— И я тоже, — решительно сказала она.

Я видела, что бессмысленно разговаривать с ней, когда она в таком настроении.

Я была озадачена: придумала ли она, что Жан-Пьер влюблен в нее, или он сказал ей это? Мог ли он сделать это в то же время, когда просил меня выйти за него замуж?

Я вспомнила, как сверкали от ненависти глаза Жан-Пьера.

Мне казалось, что главная страсть его жизни — ненависть к графу, и из-за интереса графа ко мне он сделал мне предложение. Женевьева — дочь графа... Уж не пытался ли он соблазнить ее?

На следующий день был назначен сбор винограда. Небо над головой было безоблачно синим; солнце светило жарко и налитые виноградные гроздья созрели для сбора.

Предстоящее событие вовсе не занимало меня. Я думала о Жан-Пьере и его желании отомстить графу. Я наблюдала за Женевьевой, потому что в таком настроении ее поведение могло быть непредсказуемым. К тому же, я не могла избавиться от зловещего чувства, что за мной следят.

Я очень хотела встретиться наедине с графом, но он, казалось, игнорировал меня, и я подумала, что это, может быть, к лучшему, потому что мои чувства были в полном смятении. Клод несколько раз многозначительно замечала, что моя работа близится к концу. Как она хотела избавиться от меня! Несколько раз я встречала Филиппа, как всегда спокойного и дружелюбного.

После признания Женевьевы я размышляла, как мне действовать, и неожиданно подумала, что единственным человеком, который мог помочь мне, была бабушка Жан-Пьера.

День уже клонился к вечеру, когда я пошла проведать ее. Как я и предполагала, она была дома одна, потому что на виноградниках кипела работа по подготовке к следующему дню, и даже Ива и Марго около дома не было видно.

Она как всегда пригласила меня войти, и без особых предисловий я рассказала ей о том, чем была обеспокоена.

— Жан-Пьер сделал мне предложение, — сказала я.

— А вы его не любите.

Я покачала головой.

— Он тоже меня не любит, — продолжала я. — Но он ненавидит графа.

Я увидела, как вздулись вены на ее руках, когда она оцепила их.

— А еще Женевьева, — продолжала я. — Он уверил ее…

— О нет!

— Она так легко возбудима и ранима, что я боюсь за нее. Она в истерическом состоянии, потому что его отсылают. Мы должны что-то предпринять... не знаю, что. Но я боюсь, что произойдет что-нибудь ужасное. Его ненависть... она неестественна.

— Это у него врожденное. Постарайтесь понять. Каждый день он смотрит на замок и думает: Почему он принадлежит графу... и не только замок, но и власть? Почему не...?

— Но это абсурд. Почему он должен так чувствовать? Вся округа смотрит на замок, но они же не думают, что он должен принадлежать им.

— Это другое дело. В нас, Бастидах, течет кровь замка. Бастид! Здесь на юге это значит «деревенский дом»... но не могло ли это когда-то значить Ьа1агд — «незаконнорожденный»? Имена так красноречивы.

— По соседству живет немало людей, в жилах которых, как говорят, тоже течет кровь владельцев замка.

— Это так, но с Бастидами все по-другому. Мы были ближе к замку. Мы принадлежали к нему, и прошло не так много лет, чтобы мы могли это забыть. Отец моего мужа был сыном графа де л а Талля. Жан-Пьер знает об этом; и когда он смотрит на замок, когда видит графа, он думает: «Так и я мог бы ездить по этой земле. Виноградники могли принадлежать мне... и замок тоже».

— Это... это нездоровые мысли.

— Он всегда отличался гордыней. Любил слушать рассказы о замке, которые бытуют в нашей семье. Он знает, как графиня укрывалась здесь, в этом доме... как здесь родился ее сын, как он жил здесь до тех пор, пока не вернулся к бабушке в замок. Видите ли, у мадам Бастид, которая прятала их, тоже был сын; он был на год старше маленького графа — но отец у них был один.

— Я понимаю, это серьезная связь, но это не объясняет зависти и ненависти, которая длится годы.

Мадам Бастид покачала головой, а у меня вырвалось: — Вы должны заставить его понять. Если он будет продолжать так, случится трагедия. Я чувствую это. В лесу, когда в графа стреляли...

— Это был не Жан-Пьер.

— Но если он его так ненавидит...

— Он не убийца.

— Тогда кто?

— У такого человека, как граф, несомненно, есть враги.

— Никто не питает к нему такой ненависти, как ваш внук. Мне это не нравится. Это нужно прекратить.

— Вы, должно быть, всегда пытаетесь восстановить людей до того состояния, в котором, по вашему мнению, они должны быть, Даллас. Человеческие существа не картины, знаете ли. И...

— И я не столь совершенна, чтобы стремиться изменить других. Я знаю. Но я считаю, что может произойти трагедия.

— Если бы можно было читать тайные мысли, которые возникают в головах людей, поводов для тревоги было бы больше чем достаточно. Но, Даллас, а как же вы? Вы ведь влюблены в графа?

В ужасе я отшатнулась от нее.

— Мне это ясно так же, как вам ясна ненависть Жан-Пьера. Вы встревожились не потому, что Жан-Пьер испытывает столь разрушительные эмоции, а потому, что он ненавидит графа. Вы боитесь, что он причинит ему какое-то зло. Эта ненависть существует многие годы. Она необходима Жан-Пьеру. Она тешит его гордыню. А ваша любовь, Даллас, представляет большую опасность для вас, чем для него — его ненависть.

Я молчала.

— Моя дорогая, вам нужно уехать. Это говорю я, старая женщина, которая видит гораздо больше, чем вы думаете. Можете ли вы быть здесь счастливы? Женится ли граф на вас? Будете ли вы жить здесь в качестве его любовницы? Не думаю. Это не устроит ни его, ни вас. Уезжайте домой, пока еще есть время. В вашей собственной стране вы научитесь забывать — вы еще молоды и встретите того, кого сможете полюбить. У вас будут дети, и они научат вас забывать.

— Мадам Бастид, — сказала я. — Вы обеспокоены.

Она молчала.

— Вы боитесь того, что сделает Жан-Пьер.

— В последнее время он изменился.

— Он сделал предложение мне; он убедил Женевьеву, что она влюблена в него... что еще?

Она колебалась.

— Наверное, мне не следовало вам это говорить. У меня не выходит из головы с тех пор, как я узнала. Когда графиня ускользнула от мятежников и нашла убежище здесь, она и оставила Бастидам маленькую золотую шкатулку. Внутри шкатулки был ключ.

— Ключ! — эхом отозвалась я.

— Да, маленький ключ. Я никогда раньше таких не видела. На одном конце его были геральдические лилии.

— Да? — нетерпеливо сказала я.

— Шкатулка была оставлена нам. Она дорого стоит и спрятана в надежном месте. Ключ должен храниться до тех пор, пока он не потребуется. До тех пор его нельзя трогать.

— И его никогда не требовали?

— Нет, никогда. По тем рассказам, которые дошли до нас, мы не должны никому говорить, что он у нас, чтобы его не потребовали чужие. Поэтому мы никогда не рассказывали ни о ключе... ни о шкатулке. Было сказано, что графиня говорила о двух ключах... один в шкатулке, а другой спрятан в замке.

— Где ключ? Можно взглянуть на него?

— Он исчез... недавно. Кто-то его взял.

— Жан-Пьер! — прошептала я, — Он пытается найти замок от ключа.

— Может быть.

— И когда же он это делает?

Она схватила меня за руку. — Если он найдет то, что ищет, ненависти его придет конец.