Иван Киреевский - Том 3. Письма и дневники

• Название: Том 3. Письма и дневники
• Автор: Иван Киреевский
• Издательство: Издательский педагогический центр «Гриф»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-89668-110-0

Полное собрание сочинений: В 4 т. Т. 3. Письма и дневники / Составление, примечания и комментарии А. Ф. Малышевского. — Калуга: Издательский педагогический центр «Гриф», 2006. — 488 с.

Издание полного собрания трудов, писем и биографических материалов И. В. Киреевского и П. В. Киреевского предпринимается впервые.

Иван Васильевич Киреевский (22 марта / 3 апреля 1806 — 11/23 июня 1856) и Петр Васильевич Киреевский (11/23 февраля 1808 — 25 октября / 6 ноября 1856) — выдающиеся русские мыслители, положившие начало самобытной отечественной философии, основанной на живой православной вере и опыте восточнохристианской аскетики.

В третий том входят письма и дневники И. В. Киреевского и П. В. Киреевского.

Все тексты приведены в соответствие с нормами современного литературного языка при сохранении их авторской стилистики.

Адресуется самому широкому кругу читателей, интересующихся историей отечественной духовной культуры.

Составление, примечания и комментарии А. Ф. Малышевского

Издано при финансовой поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям в рамках Федеральной целевой программы «Культура России»

---

Здесь оканчиваю я письмо мое, любезный друг, но не ответ, ибо надеюсь продолжать в Калуге. Но письмо это дошло до того пункта, на котором кончилось первое и с которого оно было отодвинуто твоим нападением. Следовательно, эти три письма (два моих и одно твое) составляют одну половину вопроса, то есть об отношении государства к церкви вообще. Вторая половина будет рассматривать эти отношения в особенности, то есть какая система верования соответствует какому устройству государства. Здесь-то и заключается настоящее зерно моей мысли. Потому если напишешь на это письмо ответ, то не сообщай его мне прежде окончания моего письма. Остаюсь и пр.

106. Оптинскому старцу Макарию

20 ноября 1853 года

Сердечно любимый и многоуважаемый батюшка!

Примите мое искреннее поздравление с нынешним днем Вашего рождения и с наступающим днем Вашего Ангела. От всего сердца прошу у Господа вместе со всеми любящими Вас Вам всякого блага и долгой жизни, для нас, любящих Вас, необходимой. Все то добро, которое Господь разлил и продолжает разливать через Вас и за Вас на других, — да будет всегда присуще Вашему сердцу и да сопровождает благополучием Ваше прекрасное путешествие по земле!

Прошу святых молитв Ваших за нас и за Васю (который теперь находится в каком-то тяжелом положении, о котором Наталья Петровна Вам писала). Помолитесь также о справедливом и хорошем окончании того дела рекрутства, о котором я Вам писал и в котором видел уже явную помощь Божию отчасти.

Благодарю Вас и испрашивая святого благословения Вашего, с почтением и преданностию имею честь быть Вашим покорным слугой и духовным сыном И. Киреевский.

107. Оптинскому старцу Макарию

24 ноября 1853 года

Прилагаемое письмо было писано в день Вашего рождения, многоуважаемый и сердечно любимый батюшка, но оно тогда опоздало на почту[188]. Между тем с тех пор получили мы еще известие об Васе и письмо от него. И то и другое возбуждает во мне сердечные беспокойства, которые спешу передать Вам на разрешение и вразумление меня.

Вася был много воскресений сряду наказан арестом в лицее за какие-то, как он пишет, мелочные придирки его дежурным надзирателем, и вместе с тем его баллы (то есть заметки) о поведении записываются все хуже и хуже. Это одно меня бы еще не много тревожило, потому что там под поведением разумеют более ошибки против форм, чем нравственность, однако же, судя по некоторым признакам, я боюсь, чтобы от такого обращения характер Васи не испортился. Прежде он был очень чувствителен ко всякому замечанию. Теперь я замечаю в нем какую-то раздраженность и вместе с тем равнодушие. Боюсь, чтобы, оставаясь там еще 2 1/2 года, он не отдалился от нас совершенно и не испортился своими товарищами и бестолковым обращением начальства, которое само старается развить в них крайнее самолюбие и само беспрестанно оскорбляет это самолюбие по самым мелким причинам, так что воспитанник должен запутаться в своих чувствах и непременно сделаться недовольным, вместо того чтобы быть благодарным. Еще другое обстоятельство страшит меня за него: мне кажется, что мои друзья петербургские, которым он поручен, несколько охладели к нему. Конечно, этого не могло произойти без вины Васиной, но тем оно тяжелее. Впрочем, в последнем, может быть, еще я и ошибаюсь. Во всяком случае, прошу Вас помолиться за него. Господь силен за Ваши святые молитвы переменить зло на благо и наше недоразумение просветить.

Душевно преданный Вам Ваш покорный слуга и духовный сын И. Киреевский.

108. Оптинскому старцу Макарию

22 декабря 1853 года

Прошу Вас, многоуважаемый батюшка, принять и от меня искреннее поздравление с наступающим Новым годом и вместе испрашиваю для себя и для всего семейства нашего Вашего святого благословения на начинающийся год.

С беспредельным почтением и с совершенною преданностию Ваш покорный слуга и духовный сын И. Киреевский.

109. Оптинскому старцу Макарию

19 марта 1854 года

Многоуважаемый и искренно любимый батюшка!

Приготовляясь к святой исповеди и святому причащению, от всего сердца прошу у Вас прощения в грехах моих и святых молитв Ваших и Вашего благословения.

Всею душою преданный Вам Ваш покорный сын и слуга И. Киреевский.

110. Оптинскому старцу Макарию

9 апреля 1854 года

Искренно любимый и беспредельно уважаемый батюшка!

Это письмо, вероятно, Вы получите в день светлого праздника — прошу Вас принять мое искреннее поздравление вместе с сердечным поздравлением радостной и всегда новой вести: Христос Воскресе!

Печатание Исаака Сирина, слава Богу, окончено, но по неисправности типографии не могли мы до сих пор получить готовых экземпляров для посылки к Вам. К тому же в последнем листе, который печатался (это был конец оглавления), сделаны некоторые очень неприятные ошибки, а именно счет страниц перепутан (вместо XXV, XXVI и пр. поставлены V, VI и пр.), и, кроме того, некоторые ошибки в словах: вместо находящихся — находится и т.п. Так как этот лист уже был отпечатан, но не разослан, то мы велели поправить и напечатать еще 600 экземпляров правильно. А для остальных, неправильных, поставить исправление в опечатках, которые были только до половины завода отпечатаны, когда мы открыли эти неисправности. Если же бы все перепечатывать, то книга не вышла бы к празднику, кроме того что стоило бы дорого. А требовать, чтобы это было сделано на счет наборщика и корректора, ибо они в этом случае виноваты и по законам должны отвечать, — этого сделать мы не решились. Впрочем, если Вы прикажете, то и после праздников можно будет перепечатать один лист.

Вот уже вторая Пасха наступает с тех пор, как мы надеялись праздновать ее под звон большого колокола Софии. Видно, времена начинаются труднее, чем мы предполагали. Парижский архиерей открыто говорит в речи своей, что война не за турок, а против Восточной церкви и что прежние крестовые походы были не против магометан, а против раскольнической церкви — как они называют нашу Святую Православную Церковь[189]. В самом деле похоже что-то на последние времена, как они предсказаны в Апокалипсисе.

Прошу Вас, многоуважаемый батюшка, передать мое искреннее почтение отцу архимандриту[190], отцу Иоанну, который, вероятно, будет Вам читать это письмо, отцу Льву, отцу Амвросию и всем окружающим Вас отцам и не лишить Ваших святых молитв и Вашего святого благословения всей душой преданного Вам Вашего покорного слуги и духовного сына И. Киреевского.

111. Оптинскому старцу Макарию

20 апреля 1854 года

Многоуважаемый батюшка!

Наталья Петровна уже писала к Вам о той неприятности, которая случилась у нас в доме: как наши люди утащили у нашего соседа два мешка круп и потом эти мешки найдены у нас в колодце. Хотя сосед наш и оставляет это дело без последствий, но я просил полицейского офицера сделать розыск между нашими людьми, чтобы узнать, кто из них сделал это воровство. Завтра будет он допрашивать их. Теперь я пишу к Вам об этом под влиянием той мысли сердечной, что если Ваши святые молитвы помогут моим грешным, то Господь защитит невинного, и нас спасет от несправедливого действия, и дом наш сохранит от расстройства и беспорядков. Особенно боюсь несправедливости и уже несколько дней страдаю душой от необходимости действовать там, где действовать темно и неудобно.

Простите, что я беспокою Вас этою просьбою посреди Ваших столь многих занятий. Но по слабости сердечной с трудом выношу такое состояние.

Искренно Вам преданный Ваш духовный сын и покорный слуга И. Киреевский.

112. Оптинскому старцу Макарию

22 апреля 1854 года

Вчерашние расспросы полицейского не повели ни к какому открытию. Сегодня он хотел прийти опять — расспрашивать кучеров и стараться узнать из их слов виноватого. Не думаю, что бы и из этого вышло что-нибудь. Не знаю, что делать. Оставить безнаказанно такое явное воровство — нельзя, а наказать невинного — еще хуже.

Прошу Бога, чтобы Он вразумил меня за Ваши святые молитвы.

И. Киреевский.

113. Оптинскому старцу Макарию

28 мая 1854 года

Искренно любимый и уважаемый батюшка!

В последний раз, как я имел счастие видеться с Вами в Калуге[191], я просил Вас благословить мне опять курить табак, ибо думаю, что после двухлетнего воздержания могу уже приступить к этому с умеренностию и без страстности, между тем как после тридцати — с лишком — летней постоянной привычки я чувствую некоторое неудобство для моего здоровья от такого совершенного изменения диеты. Ибо прежде я курил беспрестанно, и так как дым табачный имеет некоторое сходство с действием вина, то я так приучил к нему нервы мои, что при теперешнем отсутствии курения чувствую почти постоянно связанность в голове и некоторую неловкость в горле и груди. Это несколько облегчается, когда я вхожу в комнату, наполненную дымом. Вы тогда приказали мне поговорить об этом с митрополитом и попросить у него благословения, но я до сих пор не имел случая беседовать с ним об этом, да и, признаюсь, совещусь об этом говорить ему. Без Вашего же благословения приступать к этому мне не хотелось бы. Но если Вы разрешите мне куренье, милостивый Батюшка, то прошу Вас не назначать мне никакой наружно определенной меры, ибо я чувствую наперед, что выдержать эту наружную определенность было бы для меня труднее, чем совсем не курить. Вообще же я буду стараться делать это с умеренностью.