Рагнар Квам - Тур Хейердал. Биография. Книга I. Человек и океан

• Название: Тур Хейердал. Биография. Книга I. Человек и океан
• Автор: Рагнар Квам
• Издательство: Весь Мир
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-7777-0381-1

Тур Хейердал (1914–2000) прожил интересную жизнь, полную приключений. Экспедиция на плоту «Кон-Тики» в 1947 г. принесла ему мировую славу, а последующие путешествия сделали его самым известным норвежцем на планете. Его книги переведены на многие языки мира. Перед нами первая подробная биография известного путешественника, которая охватывает всю его жизнь и карьеру, а также знакомит нас с его личностью.

Настоящий том посвящен наименее известному широкой публике периоду жизни — с 1914 по 1947 г. — до путешествия на «Кон-Тики». Используемые официальные источники, письма, дневники, личные записи, воспоминания друзей и родственников показывают, в какой среде рос и формировался будущий знаменитый путешественник, что повлияло на выбор его жизненного пути, как развивалось его мировоззрение, и возникали его оригинальные теории, как шел он к своему успеху, как складывалась его личная жизнь. Книга снабжена научно-справочным аппаратом, фотографиями, рисунками и картами.

---

Три поколения. Тур-старший, Тур и Тур-младший

У него не оставалось другого фундамента для своих научных изысканий, кроме сведений, добытых в библиотеке Крёпелиена, и опыта, приобретенного на Фату-Хиве. Изучая труды антропологов, биологов, ботаников, археологов и лингвистов, посвященные островам тихоокеанского бассейна, и рассматривая их результаты во взаимосвязи, Тур надеялся пролить новый свет на старые проблемы. Его метод нарушал правила того времени, когда каждая наука с болезненным усердием охраняла свою территорию и не терпела, когда кто-то извне пытался проникнуть в ее владения. Но Тур Хейердал не признавал никаких такого рода препятствий, он искал знания везде, где их можно было найти, хотя порой за это приходилось дорого платить.

Погружаясь в сухие научные данные, он иногда вспоминал, как Лив удивлялась, почему прибой ударяет только в восточный берег Фату-Хивы, и никогда в западный, и как они боролись со смертью в убогом каноэ Тиоти и дырявой лодке Греле. Он вспоминал красных каменных богов Хенри Ли, рассказы каннибала о Тики и момент, когда к нему впервые пришла дерзкая мысль о том, что полинезийские острова населялись с востока. Теперь же Тур находил новые доказательства своей гипотезе: изучая научную литературу, он убедился, что у полинезийцев и индейцев с западного побережья Канады есть сходные черты.

Но литература содержала массу аргументов, подтверждающих и противоположную точку зрения. Наиболее существенным из них была найденная лингвистами языковая общность полинезийцев и малайцев. Кроме того, ученые утверждали, что тип полинезийского каноэ возник на западе, то же самое касалось привычки держать свиней, кур и собак как домашних животных. При этом малайцы и полинезийцы использовали одни и те же культурные растения — банан, кокосовый орех, хлебное дерево, таро, батат и сахарный тростник{225}.

В рабочем кабинете в Свиппоппе складывалась, если сказать помягче, весьма странная и беспорядочная картина, и Тур пока был не в состоянии сделать какие-либо выводы. Время от времени он пристально смотрел на глобус, на огромный Тихий океан, покрывавший половину поверхности Земли, где расстояния для тех, кто хочет пересечь этот океан, одинаково велики, если плыть вдоль экватора или в более высоких широтах. Но тем, кто двигается против ветра и течений, плыть гораздо труднее, чем тем, кого попутные ветер и течение подгоняют. Из лекций по математической географий он знал, что северная часть Тихого океана подобна гигантскому водовороту: водные массы направляются к западу в экваториальных широтах, затем склоняются к северу вдоль азиатского побережья к Аляскинскому заливу и снова возвращаются на юг вдоль побережья Северной Америки. И если предположить, что…

Однажды размышления Тура Хейердала прервал стук в дверь.

Это был хозяин расположенного ниже Свиппоппа двора, где они брали молоко. К нему приехал брат, давно эмигрировавший в Канаду. Прошлым вечером они слушали по радио лекцию Тура, в которой он рассказывал о наскальных рисунках и старинных статуях на некоторых островах Полинезии. Продавец молока интересовался, не согласится ли Тур зайти к ним на чашечку кофе. «Мой брат хочет кое-что показать вам», — сказал крестьянин.

Лив совсем недавно вернулась из больницы, и у нее было много дел с ребенком. Но, заинтригованная, она поручила ребенка заботам Алисон и пошла вместе с Туром. Крестьянин провел их на кухню. Там за столом сидел седой человек, лет семидесяти от роду. Перед ним лежало несколько фотографий, он предложил Туру и Лив взглянуть на них.

Они взяли фотографии, взглянули на них и не поверили тому, что увидели.

Фотографии

Седого человека звали Ивер Фогнер. Ему едва исполнилось двадцать лет, когда он в начале 90-х годов XIX века оставил родной дом в окрестностях Лиллехаммера и уехал в Америку. Там он обосновался в Крукстоне, маленьком городке в штате Миннесота. Через год он попробовал получить американское гражданство. Но это стоило один доллар, а у него не было денег, и Фогнер решил оставить все, как есть{226}.

Ему удалось получить место учителя, но американская мечта оставалась недосягаемой. В Крукстоне жили и другие норвежцы, которым тоже не повезло разбогатеть, и они постоянно говорили о том, чтобы ехать дальше. Один из них, священник, читал о неком месте на западном побережье Канады, которое могло бы им подойти. Место это называлось Белла-Кула, и священник взялся съездить туда на разведку. Он вернулся воодушевленный: канадские власти открыли Белла-Кулу для новых поселенцев, и там было много земли{227}. Но лучше всего было то, что Белла-Кула лежала среди высоких гор на берегу фьорда, и это было так похоже на Норвегию.

Ивер Фогнер присоединился к группе норвежцев, отправившихся со священником в Белла-Кулу. Он был целиком и полностью уверен, что стоит на пороге лучшей жизни. В Белла-Куле и в прилегающей долине действительно было очень красиво, но священник не разглядел главного: жизнь здесь оказалась весьма тяжела. Фогнер испытал такое разочарование, что поначалу хотел уехать и отсюда. Но куда податься он не знал и решил остаться — как он думал, ненадолго. Но так никуда и не уехал. Он продолжил учительствовать и постепенно сросся со здешней норвежской колонией, кишащей, как муравейник, — народа в Белла-Куле все прибывало и прибывало. В какой-то момент он почувствовал, что уехать отсюда будет все равно, что дезертировать с поля битвы.

Удача все-таки улыбнулась учителю. В долине Белла-Кула жило много индейцев, и властям провинции понадобился человек, который мог бы заняться их делами. Ивер Фогнер давно интересовался культурой индейцев. Он с трудом накопив денег, даже заказал себе через почтовый каталог первый в долине фотоаппарат, чтобы фиксировать памятники декоративного искусства и наскальные рисунки. Поэтому неудивительно, что должность «агента по индейцам» досталась именно ему. Таким образом, Ивер Фогнер не только улучшил свое материальное положение. Хобби стало для него в некотором роде источником хлеба насущного.

Он стал представителем властей провинции в индейском племени, в его задачу входила забота о нуждах индейцев. Но со временем Фогнер не меньше, чем об индейцах, а может быть даже больше, стал заботиться о благосостоянии норвежских переселенцев. Индейцы сочли его несправедливым и невзлюбили его. Они называли его «Кривая Челюсть» — отчасти потому, что у него действительно была искривленная челюсть, но в основном потому, что считали его обманщиком{228}.

Шли годы, и совесть все сильнее мучила Фогнера, когда он думал о Норвегии. Ему давно следовало бы съездить домой, чтобы вновь взглянуть на места, где он играл ребенком, навестить брата и старую мать. Но мать умерла, а время бежало и бежало вперед, когда он, наконец, на шестьдесят девятом году жизни все же собрался и поехал. Чтобы показать брату, как он живет в Канаде и чем занимается, он взял с собой пачку фотографий. Когда он услышал по радио, как сосед брата рассказывает о полинезийских наскальных рисунках, все показалось ему таким знакомым, что он попросил пригласить этого соседа в гости.

Тур и Лив с удивлением рассматривали фотографии Ивера Фогнера. На них были запечатлены наскальные рисунки из долины Белла-Кула и изображения богов, вырубленные из камня. Тур и Лив видели такие рисунки прежде, но не в Канаде, где они никогда не бывали, а на Фату-Хиве. Сходство потрясающее, и тут же возник вопрос: случайность это или между рисунками действительно есть связь?

Главное сходство наблюдалось в стилизованном изображении лиц богов, состоявших, главным образом, из больших глаз, изображенных с помощью концентрированных кругов, и овального рта. Как правило, нос и уши, волосы и подбородок у богов отсутствовали. Ни на Фату-Хиве, ни в Белла-Куле древние художники не обеспокоились тем, чтобы очертить собственно форму головы. Они вполне довольствовались тем, что добавляли к специфическому выражению лиц изогнутые, сливающиеся брови{229}.

Тур сходил домой и принес листы, на которые он перенес наскальные рисунки Фату-Хивы. Потом они долго сидели за кухонным столом и сравнивали рисунки и фотографии{230}.

Несмотря на трения между Ивером Фогнером и индейцами, он все же сумел немало узнать о них. Хенри Ли и его французский друг связывали статуи с Хива-Оа с Колумбией и Южной Америкой, с помощью же Фогнера Хейердал увидел связь наскальных рисунков, найденных на Фату-Хиве, с Белла-Кулой и Северной Америкой. Сходство было столь очевидным, что Хейердал отказывался верить, что это простое совпадение{231}. В очередной раз случай вторгся в его исследования. Домой они с Лив возвращались в приподнятом настроении.

Как раз в это время вышла из печати его книга «В поисках рая». Двадцатого октября она появилась в книжных магазинах по всей стране. Кто придумал это название — неизвестно, возможно, за этим стоял знаменитый издатель, владелец «Гильдендаля» Харальд Григ. В любом случае, это был не автор. Туру Хейердалу название не понравилось{232}. Он-то, конечно, искал рай, но, увы, не нашел. Для последующих изданий книги он выбирал более подходящие, как ему казалось, названия. В 1974 году книга вышла под названием «Фату-Хива. Назад, к природе», в 1991 году Хейердал придумал поэтическое название: «Зеленой была Земля в седьмой день».