Рагнар Квам - Тур Хейердал. Биография. Книга I. Человек и океан

• Название: Тур Хейердал. Биография. Книга I. Человек и океан
• Автор: Рагнар Квам
• Издательство: Весь Мир
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-7777-0381-1

Тур Хейердал (1914–2000) прожил интересную жизнь, полную приключений. Экспедиция на плоту «Кон-Тики» в 1947 г. принесла ему мировую славу, а последующие путешествия сделали его самым известным норвежцем на планете. Его книги переведены на многие языки мира. Перед нами первая подробная биография известного путешественника, которая охватывает всю его жизнь и карьеру, а также знакомит нас с его личностью.

Настоящий том посвящен наименее известному широкой публике периоду жизни — с 1914 по 1947 г. — до путешествия на «Кон-Тики». Используемые официальные источники, письма, дневники, личные записи, воспоминания друзей и родственников показывают, в какой среде рос и формировался будущий знаменитый путешественник, что повлияло на выбор его жизненного пути, как развивалось его мировоззрение, и возникали его оригинальные теории, как шел он к своему успеху, как складывалась его личная жизнь. Книга снабжена научно-справочным аппаратом, фотографиями, рисунками и картами.

---

Потерянный рай. Последние недели на Фату-Хиве они жили в пещере, ожидая шхуну капитана Брандера

Но однажды это случилось — Лив увидела вдали парус. Радостные, они побежали в деревню. Попрощаться с ними на берег пришли Тиоти, Пакеекее, Вилли и Иоане.

На палубе шхуны их встретил улыбающийся капитан Брандер.

Пока поднимали якорь, Тур и Лив бросили на Фату-Хиву последний взгляд. Они думали о том, что полинезийцы, стоящие на берегу скоро их забудут. Но сами они получили впечатление на всю жизнь.

Двадцать седьмого декабря 1937 года, почти ровно через год после того, как они попрощались с друзьями на железнодорожной станции в Ларвике, Тур и Лив поднялись по трапу своего старого знакомого «Комиссара Рамеля». Капитан взял курс на Панамский канал и дальше — на Марсель.

Тур и Лив устроились в каюте второго класса, им не нужен ни смокинг, ни свадебное платье. Они смотрели на океан и чувствовали себя «счастливейшими людьми в мире»{201}!

Через девять месяцев, 26 сентября 1938 года, родился маленький Тур. Природа сделала свое дело.

КАРТА

Снова дома. Лив и Тур в доме Свиппопп под Лиллехаммером. Они купили этот дом на деньги, которые Тур заработал на своей первой книге

Писатель

Таксист не знал, что делать. Он знал Берлин как свои пять пальцев, но не мог понять, каким образом некий Ганс Гюнтер может жить по адресу Саксонская аллея, 16. Под этим номером значился мыловаренный завод.

Он знал, что от пассажиров-иностранцев помощи ждать нечего. Они протянули ему лишь записку с именем и адресом. Все, что таксист понял, — это то, что они не ориентируются в немецкой столице.

Молодая пара на заднем сиденье, в свою очередь, удивлялась, почему так трудно найти профессора Гюнтера, — он ведь был знаменитостью. Днем раньше, 6 февраля 1938 года, в гостинице «Хоспиц ам Жендарменмаркт» на улице Моренштрассе они на всякий случай решили проверить по телефонной книге, правильный ли у них адрес господина Гюнтера. Легко сказать, но трудно сделать. Распространенное сочетание имени и фамилии Ганс Гюнтер занимало в книге целую колонку. Молодые люди тщательно эту колонку изучили, но ни одного профессора не нашли, зато среди Гюнтеров было много пекарей и парикмахеров. Но никто из них не жил на Саксонской аллее.

Тем не менее они решили взять такси и поехать по имевшемуся у них адресу. Когда такси подъехало к мыловаренному заводу, шофер остановился и посмотрел на своих пассажиров. Может быть, предположил он, этот человек живет в доме № 36, а не № 16 — не хотят ли они проехать дальше? Пара почувствовала, что шофер близок к разгадке. Табличка на двери у дома № 36 показала, что адрес оказался правильным.

Они позвонили.

Дверь открыла горничная. Сначала она не хотела впускать незваных гостей, но когда поняла, что они норвежцы, проводила их в гостиную. Там их встретила хозяйка дома.

Хотя прошло уже несколько лет с тех пор, как они виделись последний раз, хозяйка сразу узнала вошедшую в комнату молодую женщину. Прежде чем выйти замуж за Ганса Гюнтера, хозяйка звалась Магдой Блом, или тетей Магген — так ее называла Лив. Тетя Магген выросла в Скиене, она была подругой детства Хенни Кушерон, матери Лив. После объятий Лив представила тете Магген своего мужа — Тура Хейердала из Ларвика.

Тур возлагал большие надежды на встречу с профессором Гюнтером. Это «один из выдающихся людей нового государства, надеюсь, он нам поможет, он просил нас достать черепа, так как это его специальность», — написал он в то утро своей матери Алисон. Впервые Тур встретился с Гюнтером во время посещения берлинского Этнографического музея перед поездкой в Полинезию. В тот раз он обещал профессору привезти череп с Маркизских островов. И вот он стоял в гостиной профессора с черепом в руках.

Но была у четы Хейердалов и другая цель. Проведя год в путешествии, они остались практически без средств к существованию. Лив приехала в зимний Берлин в летнем платье, ей нужна была новая одежда. И хотя Тур, напротив, мог написать матери: «мои костюмы выдерживали здешний климат, так что, выходит, я был лучше экипирован», их расходы неуклонно увеличивались, и они надеялись, что профессор поможет найти выгодное применение их находкам с Фату-Хивы. Особые надежды в плане установления хороших отношений с Гюнтером Тур, судя по всему, возлагал на «вылеченную голову». На Хива-Оа он нашел череп, доказывающий, что древние знахари владели искусством примитивной трепанации. Бедняга полинезиец проломил череп при падении или, что скорее всего, пострадал от удара вражеского молота. Древний лекарь очистил рану от костных осколков, отшлифовал края и поставил заплату из точно подобранного по размеру кусочка скорлупы кокосового ореха. Другим сокровищем, имевшим, как они надеялись, некоторую ценность, была «удивительная пара сережек с миниатюрными фигурками богов, вырезанных из человеческой кости».

Тетя Магген попросила их прийти вечером следующего дня, когда профессор Гюнтер будет дома.

Ганс Гюнтер и Магда Блом познакомились в Дрездене, где она училась музыке. Профессор был женат, но оставил семью, чтобы повести любимую к алтарю. В 1923 году они уехали в Скиене, где прожили пару лет{202}.

Гюнтер был филологом, но после окончания учебы его заинтересовала расовая теория. В 1922 году он издал книгу «Раса немецкого народа»{203}, в которой делал вывод, что чистую расу среди людей найти уже невозможно, и тут же противоречил себе и доказывал, что немецкий народ сможет возродить идеальную нордическую расу — если будет избегать кровосмешений, особенно с теми, кого Гюнтер называл вредоносным еврейским элементом. «Раса немецкого народа» продавалась огромными тиражами, она заложила основы национал-социалистической расовой теории{204}. В последующие годы Гюнтер написал множество книг на эту тему, его считали ведущим расовым антропологом новой Германии{205}. Он получил должность профессора в Йенском университете, а затем, в 1935 году, перебрался в Берлин, где занял пост директора института расовых исследований и биологии населения. В том же году он получил премию Национал-социалистической партии за научные достижения{206}.

Тур считал Гюнтера одним из самых выдающихся людей нового немецкого государства. В немецкой научной иерархии профессор занимал довольно высокое положение. Правда, Гюнтер не имел прямого доступа к Гитлеру, но зато был вхож к Альфреду Розенбергу{207}, идеологу нацистской партии. Однако на повестке дня встречи Гюнтера и Хейердала стояла не политика, а полинезийские черепа и вопрос о том, откуда произошли полинезийцы. Когда они впервые встретились пару лет назад, немецкий антрополог предположил, что этот тихоокеанский народ принадлежит к арийской расе{208}, и теперь, в разговоре с Туром, он выразил надежду, что привезенный череп поможет получить дополнительные сведения по этой части. В любом случае, «он был очень тронут подарком», — сообщала Лив в письме Алисон.

Встреча с Гюнтером носила научный характер, но в ней нашлось немного места и разговору о Норвегии. Следует отметить, что Хейердал в то время не испытывал неприязни к национал-социалистической Германии, по крайней мере, он ничего не имел против встречи с ведущим представителем нового режима. В течение года он не мог следить за развитием событий в этой стране, где евреев вешали на фонарных столбах, а оппозиционеры все чаще оказывались в концлагерях. Правда, еще до отъезда Хейердала из Норвегии нацистская Германия была у всех на устах — происходящее там вызывало у норвежцев акции протеста, и гимназисты и студенты принимали в них активное участие. Когда Тур вступил на немецкую землю после длительного путешествия на Фату-Хиву, он не мог не заметить, как широко распространилась любовь к униформе и нацистской символике со времени его последнего визита в страну. Все это вызывало у него отвращение, но он воспринимал происходящее на немецкой земле лишь как частные губительные проявления так называемого человеческого прогресса.

Помощь, которую он оказал антропологическим материалом ведущему гитлеровскому расовому идеологу, свидетельствовала скорее не об интересе к расовым теориям Третьего рейха, а о политической наивности, происходящей из-за отсутствия интереса к процессам в современном обществе. Отсутствие у Хейердала неприязни к Гюнтеру и его деятельности можно объяснить еще и тем, что ему очень понравилось, как вели себя простые немцы, с которыми ему довелось столкнуться в феврале 1938 года.

Тур и Лив не нашли рая в южных морях. Прибыв в Марсель после долгого и утомительного путешествия, они испытывали усталость и разочарование. В этом французском порту им пришлось ждать почти двое суток, пока их сложный багаж прошел таможню, а затем их ожидало не менее утомительное путешествие по железной дороге с пересадками и пересечениями границ. Смертельно уставшие, они прибыли в Берлин в одиннадцать вечера, а на следующий день Тур написал матери: «Я никогда не забуду прибытие в Марсель, особенно таможню, это было самое ужасное. Мы оба презираем все французское. Такого лживого, невежливого и некультурного народа не встретишь нигде, если иметь дело с чистой буржуазией. Французский этикет и учтивость можно найти только у представителей самого высшего общества, но не у обычных французов. У нас на всю жизнь сформировалось предубеждение против этой страны. Грязная, невежественная, эгоистическая, аморальная и невежливая во всем, за исключением языка. Все так переменилось, когда мы пересекли немецкую границу, что с трудом поверили, что это возможно. Чистые, любезные, готовые помочь, культурные и вежливые. Ты, наверное, скажешь „фи“, мама, но я действительно так считаю. За время путешествия мы встречались со многими людьми, и существует значительная разница между англичанами, американцами, немцами и скандинавами, с одной стороны, и французами, испанцами и полинезийцами, с другой стороны. Первые отличаются постоянством характера, они честные и искренние, в отличие от тех других, у которых мы не нашли никаких положительных качеств. <…> Нам очень понравились англичане, даже, пожалуй, больше, чем немцы, поскольку у них нет такой страсти к униформе, но ты не представляешь, как чудесно было встретиться с такой отличающейся постоянством расой после того, как мы долго имели дело с Францией. <…>»