Рагнар Квам - Тур Хейердал. Биография. Книга I. Человек и океан

• Название: Тур Хейердал. Биография. Книга I. Человек и океан
• Автор: Рагнар Квам
• Издательство: Весь Мир
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-7777-0381-1

Тур Хейердал (1914–2000) прожил интересную жизнь, полную приключений. Экспедиция на плоту «Кон-Тики» в 1947 г. принесла ему мировую славу, а последующие путешествия сделали его самым известным норвежцем на планете. Его книги переведены на многие языки мира. Перед нами первая подробная биография известного путешественника, которая охватывает всю его жизнь и карьеру, а также знакомит нас с его личностью.

Настоящий том посвящен наименее известному широкой публике периоду жизни — с 1914 по 1947 г. — до путешествия на «Кон-Тики». Используемые официальные источники, письма, дневники, личные записи, воспоминания друзей и родственников показывают, в какой среде рос и формировался будущий знаменитый путешественник, что повлияло на выбор его жизненного пути, как развивалось его мировоззрение, и возникали его оригинальные теории, как шел он к своему успеху, как складывалась его личная жизнь. Книга снабжена научно-справочным аппаратом, фотографиями, рисунками и картами.

---

Под камнями, на листьях, пнях и в воздухе он ловил жуков и пауков, мух и бабочек. Он не мог оторвать глаз от улиток всех цветов радуги, ползавших с домиками на спинах. Он восхищался красотой водившейся здесь маленькой фруктовой крысы, покрытой белым мехом. Из своей хижины он наблюдал, как эти проворные животные снуют по апельсиновым деревьям. Поймать их было очень непросто. Однако Тур сумел соорудить эффективную ловушку с помощью коробки, которую ему дал Греле.

Из теплокровных животных на полинезийских островах изначально были только птицы. Фруктовая крыса появилась здесь вместе с переселенцами, которые привезли ее, в сущности, в качестве домашнего животного, поскольку ценили ее вкусное мясо{119}. Таким же образом появились на Фату-Хиве свиньи и собаки, что в изобилии бродили по острову, когда первые европейские корабли подошли к берегу{120}. Но пауки, жуки и мириады различных улиток — откуда взялись они? Как можно вообще объяснить наличие фауны на островах, созданных подводными вулканами, которые поднимались на поверхность раскаленными и стерильными, без всякого намека на семена или личинки? И как вообще здесь, в полной изоляции, могла развиться жизнь? В геологическом отношении острова считались молодыми — они никогда не были частью континента, ближайшая суша находилась за тысячи километров отсюда.

На эти вопросы и хотел ответить Тур Хейердал, идя по стопам Чарльза Дарвина. Он собирался подготовить материал для докторской диссертации.

Докторская диссертация, однако, предполагала одно обязательное обстоятельство, а именно, что однажды он соберет свои материалы и отправится домой, в Норвегию. Но разве таковы были их планы? Разве не решили они с Лив вернуться обратно к природе насовсем? Разве не потому Тур был в таком восторге от Лив тогда в Ставерне, когда она сказала, что, если уж решаться на что-то, то делать это следует всерьез? Они еще совсем мало пробыли на Фату-Хиве, и пока не случилось ничего такого, что заставило бы их изменить планы, — скорее, наоборот, с каждым новым днем они чувствовали себя в этом раю все счастливее. Туру и Лив нравилось их бамбуковое жилище, украшенное черепашьими панцирями и гибискусом. Они купались в Источнике Королевы и «ощущали, как здорово выйти из купальни и встать на шелковый мох и согретые солнцем камни»{121}. Контакт с природой был абсолютным, они это чувствовали обнаженной кожей — и как здорово было сбросить одежду!

К тому же у этих современных Адама и Евы пока не было никакого запретного плода.

Тур Хейердал верил, что образование может дать ему очень многое, когда осенью 1933 года записался на лекции в зоологическую лабораторию, как в то время назывался зоологический факультет. Когда он поднялся по высокой лестнице Домус Медиа[18] и открыл тяжелую дубовую дверь, то ожидал увидеть чучела животных и заспиртованные органы. К своему удивлению, первое, что он увидел, был человеческий скелет, известный у студентов под именем Ульсен{122}. С латинскими названиями, надписанными на костях и черепе, Ульсен был призван подчеркнуть, что зоология охватывает и изучение человека, поскольку с биологической точки зрения он находится на высшей ступени развития животного мира и поэтому к животным ближе, чем к ангелам.

Пройдя дальше внутрь, Тур встретился с профессором Кристине Бонневи. С лорнетом, который она то и дело подносила к глазам, Бонневи выглядела старовато, но Тур понадеялся, что «она окажется более приятной на слух, чем на глаз»{123}.

Профессор спросила, почему он выбрал зоологию. Тур ответил, что животные его интересуют с детства. Он хотел стать путешественником и открывать новые виды{124}.

Сказано было честно, однако неудивительно, что профессор восприняла такое объяснение с недоверием. Бонневи поприветствовала Тура в качестве студента, но предупредила, что с образованием зоолога трудно будет найти приемлемую работу, если, конечно, он не захочет преподавать в высшей школе{125}.

Как и мать Тура Хейердала, Кристине Бонневи происходила из известной в Тронхейме семьи. Они были ровесницами, и так вышло, что Алисон довольно давно заинтересовалась работами Бонневи. Это объяснялось не только тем, что Бонневи больше верила Дарвину, чем Библии, но так же и тем, что она отстаивала в обществе права женщин. Когда она в 1906 году защитила докторскую диссертацию, женщины в Норвегии не имели ни избирательного права, ни права на профессию. Поэтому профессорская кафедра для одаренной исследовательницы была закрыта. Однако под давлением возмущенных коллег с ее факультета стортинг в 1912 году принял закон, отменявший запрет на профессию, и Кристине Бонневи получила профессорское звание.

Она посвятила свои исследования изучению морской фауны, написала труды об улитках и оболочниках. Постепенно ее стали интересовать вопросы человеческой наследственности. В 1916 году вместе с тремя другими профессорами она выступила инициатором основания института генетики{126}. В то время, когда Бонневи стала научным руководителем Тура, она все еще остро интересовалась вопросами наследственности. Это подразумевало, что в основном она изучала жизнь под микроскопом. Но Хейердал мечтал не об этом. Он хотел изучать жизнь невооруженным глазом — так, как это делал Ула Бьорнеби в диких окрестностях Хорншё.

Но избежать работы с микроскопом ему не удалось — изучение строения стенок кишечника и структуры коры головного мозга входили в обязательную программу. Однажды его посадили считать волоски на спинках мух-дрозофил, чтобы подтвердить законы наследственности Менделя, и казалось, этим волоскам не будет конца. Его товарищ по учебе не выдержал, открыл окно и выпустил всех своих дрозофил, объяснив это тем, что законы наследственности Менделя уже известны и они зря теряют время, сидя здесь и пытаясь открыть их снова. В глубине сердца Тур полностью был с ним согласен; если бы у него не было возможности отвести душу в библиотеке Крёпелиена, он бы давно сошел с ума от скуки.

Своему другу Арнольду Якоби он сказал, что изучение зоологии оказалось сплошным разочарованием{127}. Тур понимал, что резекции и микроскопия необходимы для понимания строения и жизнедеятельности организмов. Но считал, что эти занятия занимают слишком большое место в учебе, а на специализацию времени остается совсем мало. Он осознавал важность изучения отдельных деталей строения животных и насекомых, но у него, например, никак не укладывалось в голове, как можно написать кандидатскую диссертацию по такой странной теме, как «цветовая структура трихофитии у пернатых»{128}. Ему больше хотелось изучать поведение животных, их образ жизни и ареалы их обитания. Поэтому он считал, что бинокль как инструмент обязательно должен соседствовать с микроскопом{129}.

Несмотря на недостатки преподавания, Тур тем не менее вгрызался в учебу. Зоология была нужна ему для осуществления своего грандиозного плана.

Во-первых, он не хотел пугать родителей тем, что навсегда уезжает на тихоокеанский остров. Следовательно, ему была нужна уважительная причина, чтобы отправиться в такое путешествие, а что могло быть в таком случае лучше экспедиции для сбора материала для докторской диссертации?

Во-вторых, если попытка вернуться к природе «вопреки всем ожиданиям»{130} окажется безуспешной, у него будет диссертация, которой он займется по возвращении. А подготовка диссертации, в свою очередь, требовала серьезного подхода к сбору коллекций. Для сбора же коллекций потребовалось научное оборудование, и, таким образом, ему пришлось забыть о своем намерении обойтись без оборудования. Хотя Тур и намеревался покинуть цивилизацию, он в то же время вынужден был прихватить с собой ее кусочек.

Частью этого «кусочка» стали также фотоаппарат, пишущая машинка, копировальная бумага, карандаши и блокноты. Но никаких книг он с собой не взял{131}.

Со временем, вдобавок к Бонневи, у Тура появился еще один научный руководитель — профессор Ялмар Брок. Он также интересовался морской фауной и был экспертом по коралловым животным. Когда оба профессора поняли серьезность амбиций Хейердала и его желание сочетать в будущем экспедиционную и научную деятельность, они посоветовали ему заняться еще и географией. Тур не заставил себя уговаривать, это был предмет, который — в том, что касается Полинезии, — он с успехом мог изучать благодаря книгам Крёпелиена. Изучение географии Тихого океана помогло ему найти место, где им с Лив предстояло начать новую жизнь.

В программу обучения входила также «математическая география». Тур Хейердал не любил учебники, но нельзя не признать очевидное — именно учебникам он обязан пониманию того, что же все-таки представляет собой Тихий океан, покрывающий почти половину планеты и соединяющий берега Юго-Восточной Азии и Южной Америки, лежащие, если так можно выразиться, на противоположных сторонах земного шара. Все морские маршруты, проложенные по так называемому большому кругу от Филиппин до Перу, почти не отличались по длине, и поэтому путь через Тихий океан вдоль экватора не был короче пути через Аляскинский залив.