Фредерик Филипс - Формула успеха

• Название: Формула успеха
• Автор: Фредерик Филипс
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2000
• ISBN: 5-264-00249-5

Название «Филипс» известно любому человеку, знакомому с бытовой техникой. Радиоприемники, электролампочки, батарейки, телевизоры, магнитофоны, проигрыватели компакт-дисков — это лишь малая часть того, что выпускает знаменитый голландский концерн. Именно «Филипс» подарил миру магнитофонную ленту, видеомагнитофоны и компакт-диски. О том, как небольшой электроламповый завод превратился в гиганта мировой индустрии, о своем опыте человека и промышленника, об участии в движении «Моральное перевооружение» рассказывает в свей книге Фредерик Филипс, патриарх фирмы и ее руководитель на протяжении нескольких десятилетий. Читателю будет интересно узнать и о том, что «электронная империя "Филипс" своим процветанием во многом обязана России». В конце книги помещен кодекс деловой этики — моральное наследие, которое Ф. Филипс передает всем нынешним и будущим предпринимателям.

Издательство выражает признательность дочерям Фредерика Филипса — Дигне и Анньет — за ценную помощь, оказанную при подготовке этой книги.

Дизайн серии Е. Вельчинского

Художник Н. Вельчинская

---

После освобождения надо было отвлечься, и мы с Сильвией неделю провели в Лимбурге, а потом отправились поплавать на яхте. Поскольку Зейдер-зе (теперь Эйселмер) оказался под запретом, мы ограничились реками, ходить под парусом по которым — особое искусство. Каким наслаждением было ощущать свою силу в чудесном противоборстве со стихией, подальше от немцев и их сторожевых собак!

Глава 12 Снова на «Филипсе»

В начале октября 1943 года я вернулся в свой кабинет. Коллеги и служащие со счастливыми лицами приходили меня поздравить. Но завидев «вервальтеров», я почуял: что-то будет. Они хотят обсудить со мной свои планы, сказали они. Поскольку хорошего ждать от них было нечего, я кинулся в атаку.

— Что вы со мной сделали? Знаете ли вы, что никто мне даже не сказал, почему меня подвергли аресту? Я понимаю, что в бестолковщине забастовки что-то можно было и упустить. Но почему меня не освободили вместе с остальными? И что вы делали все это время, чтобы помочь мне?

На мгновенье они растерялись, но скоро все стало ясно. Они надеялись, что я пойму, до какой степени изменилась обстановка. О том, чтобы я пользовался той же властью, что раньше, теперь не могло быть и речи.

Я ответил на это, что немцы властны освободить меня от должности, но в этом случае они должны повесить у заводских ворот объявление: «Господин Филипс больше ни за что не отвечает». Тогда все поймут, как в действительности обстоят дела.

Никакого объявления у ворот повешено не было. Но это не означало, что переход от тюремной жизни к руководству компанией «Филипс» пройдет без сучка и задоринки. Когда меня освободили, я спрашивал себя, сколько времени мне понадобится, чтобы полностью войти в курс дела. В действительности на это ушло полгода. В первые недели я часто уносился мыслями к моим лагерным друзьям. Выздоровела ли жена Пита? Получил ли Ян отпуск? Добыл ли мой друг Эйнтховен радиоприемник получше, чтобы ловить передачи Би-Би-Си? Как прошли теннисные матчи? Продолжает ли Карел ван Вен давать уроки рисования?

После тюрьмы вы примерно с год испытываете острое наслаждение от самых обычных вещей. Прежде всего, конечно, семья. Снова быть с женой, и не час в неделю, а достаточно времени, чтобы поделиться всем на свете, это ли не чудесно! А какое удовольствие я получал от общения с детьми! Подумать только, как они выросли!

Разумеется, я сразу стал усиленно вникать во все, что происходило на «Филипсе». Одной из моих ежедневных забот был тревожный вопрос, сможем ли мы продолжать работать. Каждый день я пересчитывал прибывающие вагоны с сырьем. От них зависел объем нашего производства. Из-за недостатка горючего автомобилями уже давно ничего не перевозилось, а для внутренних перевозок мы пользовались гужевым транспортом.

Наша мастерская в Вюгте также требовала внимания. Немцы уже несколько раз меняли коменданта лагеря. Каждый раз, когда назначали нового, Ламан Трип предупреждал меня об этом. Он считал, что мне необходимо познакомиться с комендантом. Я взял за правило страшно орать на этих комендантов по телефону. Как только назначали нового, я звонил ему и орал:

— Господин комендант лагеря, это господин Филипс!

— Кто?

— Генеральный директор Филипс!

Я так и представлял себе, как человек на другом конце провода кланяется телефонной трубке.

— Я бы хотел посетить лагерь! — орал я.

— Да конечно же, господин генеральный директор! Мы будем рады!

— Если удобно, я прибуду завтра в три дня.

Каждый новый комендант принимал меня очень церемонно. Кажется, они даже не догадывались, что еще недавно я был невольным гостем другого, почти такого же, лагеря. Посещение мастерской, разумеется, значило для меня куда больше, чем обычная заводская инспекция. Это были встречи с друзьями и коллегами. И однажды, к моему великому удивлению, я увидел Хела Стейнса, харенского врача. Он пережил ужасные испытания в Вюгте, но это было уже позади, теперь он снова был тюремным врачом. К счастью, он не мог ведать, что уготовила ему судьба. Позднее он попался на том, что оказывал помощь заключенным, которым удалось бежать, его схватили и отправили в значительно более суровый концлагерь в Германии. Он вышел оттуда едва живой.

Когда Гитлер начал терпеть поражения на всех фронтах, а воздушные налеты все эффективней рушили военное производство, ситуация в Эйндховене обострилась до предела. Германии недоставало рабочей силы. Люди Заукеля угоняли нидерландцев туда. Нашим «вервальтерам» вменили в обязанность забирать сотни молодых рабочих с наших заводов. Оказывать в этом содействие мы отказались. Это вызвало недовольство, тем более сильное, что инспекция по вооружению была крайне неудовлетворена нашей работой. Как всегда, у нас имелось в ходу то оправдание, что невозможно выпускать продукцию в срок, когда увозят рабочих.

Впрочем, этот аргумент на немцев больше не действовал. Но и нашим «вервальтерам» не слишком нравилось терять молодых рабочих. Предвидя, что это, во-первых, вызовет противодействие, а во-вторых, снизит объем выпускаемой продукции, они предложили, чтобы мы сами определили тех молодых людей, без которых сможем обойтись. Мы отказались. Тогда они задали вопрос по-другому: дескать, укажите рабочих, без которых обойтись невозможно. Мы снова отказались. Мы не хотели брать на себя ответственность за решение, которое могло поставить на карту жизнь людей.

Мы так и не поддались и, надо сказать, не понесли за это никакого наказания. Люди Заукеля выполнили свои планы без нас. Но общую ситуацию этот конфликт, конечно, отяготил.

«Вервальтеры» стали все больше вмешиваться в наши дела. Однажды один из них явился, чтобы поставить меня в известность о том, что должны быть сняты все антенны на наших физических лабораториях. Я изобразил удивление, хотя ожидал такого рода команды давным-давно, и поинтересовался:

— Что это вдруг?

— Каждый раз, когда с аэродрома поблизости поднимаются бомбардировщики, следует немедленная реакция из Британии. Мы полагаем, здесь сидит кто-то, кто посылает сигнал.

Я покачал головой:

— Что за чепуха! Наши люди заняты делом! У них нет времени следить за вашими бомбардировщиками!

На самом деле, зная, какого класса радиомастера работают в наших лабораториях, я вполне допускал подобное. Антенны сняли, но можно было не сомневаться, что их заменят каким-нибудь другим, не менее эффективным устройством.

В другой раз «вервальтеры» явились обсудить крупный заказ на магниты, который хотели нам передать. Магниты для громкоговорителей были нашей специальностью, но на этот раз мы подозревали, что они понадобились для пехотных мин, огромные количества которых требовались немцам для укрепления своих позиций в России. Нет нужды говорить, что выполнять этот заказ нам не хотелось. Мы так и сказали. В ответ нам пригрозили, что это может быть воспринято как саботаж. Однако, согласно Уставу сухопутных боевых действий, от нас нельзя было требовать производства амуниции или компонентов вооружения в объемах, превышающих нужды оккупационной армии.

— Господа, — сказал я, — вам известно, что мы юридически не вправе принимать от вас такие заказы. У вас есть власть, соответственно, есть возможность обвинить нас буквально в чем угодно. Вы можете даже расстрелять нас. Но это не наша, это ваша ответственность.

— Господин Филипс, заверяю вас, что эти магниты предназначены не для пехотных мин и не для вооружения. «Филипс» крайне заинтересован в получении такого заказа.

— Хорошо. Направьте нам письмо, подписанное главой инспекции по вооружению в Гааге, в котором удостоверялось бы, что эти магниты не будут использованы в минах и прочих видах вооружения. Мы изучим письмо и примем решение.

Письмо так и не поступило. Заказ на магниты не был принят. При этом любопытно заметить, что годы нацистского вранья не смогли полностью истребить старомодную немецкую честность. Множество немцев, особенно неполитизированные армейские офицеры, наотрез отказывались подписать лживые заявления.

Я обнаружил также, что и большое число деловых людей.

Германии, даже из наших конкурентов, общались с нами с открытым забралом. Так, у меня был разговор в Гааге с доктором Люшеном, одним из руководителей «Сименса», который выказал желание купить наш радиоламповый завод в Гамбурге.

— В начале оккупации, — сказал я ему, — я взял за правило не принимать от имени «Филипса» таких решений, которые не захотел бы выполнить после войны. В делах с немецкими подданными приходится быть особенно осторожным, поскольку я не свободен, так что, сделайте милость, давайте обсудим ваше предложение после войны. Разумеется, — прибавил я, — вы можете обратиться к нашим «вервальтерам» и заручиться их поддержкой. Однако я сомневаюсь, что вам это удастся, поскольку в их обязанность входит, помимо прочего, следить за тем, чтобы капитал и активы «Филипса» оставались нетронутыми. Можно еще, конечно, через наши головы попытать удачу с правительством в Берлине, но это уж ваше дело.