Мария Куприна-Иорданская - Годы молодости

• Название: Годы молодости
• Автор: Мария Куприна-Иорданская
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1966

Повествование о жизни писателя — это не только история его судьбы или распространенная его биография; это и широкая картина литературной жизни того времени, а по существу частица истории литературы. Кто же может шире, глубже и проникновеннее рассказать о жизни художника, чем не та, кто была его спутницей, знала его труд, разделяла с ним горести и невзгоды, как разделяла удачи и успех? Марии Карловне Куприной-Иорданской выпала счастливая судьба; она была первой спутницей и другом замечательного писателя А. И. Куприна.

---

— Да зачем же вам хлопотать об утверждении вас издателем, когда вы можете просить разрешить вам подписывать журнал за издателя впредь до утверждения вас в правах наследства. Вот и все. Я думаю, что это дело пройдет.

Он оказался прав. Через несколько дней я получила извещение о том, что мое ходатайство удовлетворено и мне надо взять в Главном управлении формальное разрешение. Там Н. А. Агапов доверительно сообщил мне:

— Когда я доложил начальнику Управления Бельгардту о вашем ходатайстве, он, потирая руки, сказал: «Вот прекрасный предлог прекратить этот вредный журнал, на который правительство давно косится. Никакого временного разрешения я ей не выдам». — «Да это было бы, конечно, очень хорошо, ваше превосходительство, — сказал я ему, — если бы приостановка журнала без законной причины не повлекла за собой разорения всего издательства. А так как, кроме частных лиц, здесь завещана очень большая сумма благотворительному учреждению — Литературному фонду, в правлении которого сидят такие лица, как Кони, Спасович, Таганцев и другие влиятельные юристы, то они немедленно предъявят вам иск об убытках. И любое не понравившееся им решение они, конечно, обжалуют в сенате».

Бельгардт задумался, постучал пальцами по столу и сказал: «Пожалуй, лучше с ними не связываться. Они большие кляузники. Что ж, посмотрим, как новые люди поведут журнал. Если физиономия журнала не изменится, то мы в будущем постараемся найти законную причину, чтобы его закрыть».

Итак, мы решили, больше не советуясь с юристами, продолжать журнал.

Сонаследников нас было трое, и ни один из нас не мог по своему усмотрению распоряжаться средствами издательства. Поэтому смета, составленная Богдановичем, была для нас обязательной. Долг издательства в шестьдесят тысяч, конечно, оставался долгом, но в конце года, когда суд утвердит завещание, некоторые выплаты можно было отсрочить. Кроме того, представилась возможность заключения частного долгосрочного займа. Мы понемногу начали успокаиваться, работа вошла в норму: выпустили мартовский номер журнала, сдали в набор весь апрельский. При создавшихся условиях отказываться от работы в «Мире божьем» Куприн уже не мог и вынужден был расстаться с «Журналом для всех».

Но так как «беда не живет одна», то и наши мытарства далеко еще не кончились. В марте 1902 года редактор «Мира божьего» Виктор Петрович Острогорский скоропостижно умер. Он был уже очень стар и последние годы ставил свою подпись под журналом, не читая его. Надеяться на то, что станет редактором Богданович и займет то положение, которое по праву принадлежало ему, было невозможно вследствие революционного прошлого Ангела Ивановича.

В восьмидесятых годах Богданович был военным судом приговорен к заключению в крепости, а затем к ссылке. В Петербурге он находился под надзором полиции и в 1899 году после студенческих беспорядков был арестован, и ему вновь грозила ссылка. Александра Аркадьевна предприняла энергичные хлопоты, и благодаря своим связям ей удалось его выручить. Ясно, что ни издателем, ни редактором Богдановича никогда бы не утвердили. Поэтому становится понятным, что Александра Аркадьевна после смерти своей старшей дочери не могла передать издательство Богдановичу, а должна была завещать его мне, несмотря на то, что я еще была несовершеннолетней.

Вопрос о приглашении редактора для журнала «Мир божий» был очень сложный. Новый редактор должен был считаться с многолетними заслугами и авторитетом Богдановича, сработаться с остальными членами редакции и в то же самое время фактически, а не номинально возглавлять журнал. По мнению членов редакции, таким редактором мог быть профессор истории всеобщей литературы Федор Дмитриевич Батюшков. Но он вначале категорически отказался от нашего предложения. Только через некоторое время, благодаря влиятельному вмешательству В. Г. Короленко, Батюшков решился дать свое согласие стать редактором.

Члены старой редакции возбудили вопрос и о том, что, кроме нового ответственного редактора, следует пригласить в отдел беллетристики и А. И. Куприна.

Глава XI

Куприн — член редакции «Мира божьего». — «Санин». — «В казарме». — В ресторане Палкина.

Куприн вошел в состав редакции «Мира божьего». Произошло некоторое перераспределение внутри редакционной работы. Отдел беллетристики распределился между Батюшковым, Богдановичем и Куприным.

И хотя сотрудники журнала продолжали считать фактическим редактором «Мира божьего» Богдановича, наступило время, когда Ангел Иванович должен был поступиться своей властью, которую он раньше разделял только с Александрой Аркадьевной Давыдовой — издательницей журнала.

Все ближайшие сотрудники понимали, что дело тут не в Куприне, а в Батюшкове, который на первом же редакционном собрании заявил, что он, подписывая «Мир божий», берет на себя полную ответственность за журнал, поэтому должен быть осведомлен о всех поступающих в редакцию материалах, ему должно принадлежать право вето.

Редакционным днем был вторник. По вторникам сотрудники журнала собирались в редакции к двум часам дня, в остальные дни к четырем часам, кроме Ангела Ивановича, который как заведующий редакцией бывал ежедневно с двух часов.

На одном из редакционных совещаний, незадолго до нашего отъезда в Крым, А. И. Богданович вытащил вдруг из стола толстую рукопись.

— В прошлую среду заходил Арцыбашев и оставил рукопись романа «Санин». Я немножко просмотрел его. Александр Иванович, может, возьмете?

— А ваше мнение, Ангел Иванович? — спросил Куприн.

— Я слишком бегло просмотрел рукопись…

Прочитав роман, Александр Иванович говорил мне: «Роман интересен, но, конечно, редакция „Мира божьего“ вряд ли согласится печатать его».

На следующем редакционном совещании Куприн дал отзыв о «Санине».

— Арцыбашев — молодой писатель. Отдельные страницы романа печатать не следует и говорить с автором придется много, но в общем интересно, оригинально и очень талантливо.

А. И. Богданович выразил общее мнение редакции:

— Печатать роман невозможно. Натурализм некоторых сцен граничит с порнографией, а главное — роман упадочнический и не соответствует данному политическому моменту, когда передовое общество настроено революционно.

Рукопись была возвращена автору.

Спустя три года вышел купринский «Поединок». Арцыбашев обнаружил, что Александр Иванович дословно вставил в «Поединок» большой абзац из «Санина». Он написал Куприну резкое письмо. Александр Иванович был этим очень огорчен. Но в конце концов ему удалось убедить Арцыбашева, что если он это и сделал через три года, то совершенно невольно. После выяснений и объяснений между ними установились дружеские отношения.

* * *

В большой квартире, которую Александра Аркадьевна занимала вместе с редакцией, мы с Александром Ивановичем поместились в комнате моей тетушки, уехавшей в Москву.

Как и раньше, Куприн свои занятия распределил так, чтобы вечер оставался свободным. И, временно прерванные, наши беседы возобновились.

— Слушай меня внимательно, Машенька, — однажды вечером сказал мне Александр Иванович. — Думай только о том, что я говорю, и, пожалуйста, смотри только на меня, а не по сторонам. Я закрою дверь, а то забредет к нам дядя Кока и помешает. Ежели попросить его уйти — он обидится.

Так вот. — Он несколько раз крепко потер голову руками. — Я скажу тебе то, чего никому еще не говорил, даже Бунину. Я задумал большую вещь — роман. Главное действующее лицо — это я сам. Но писать я буду не от первого лица, такая форма стесняет и часто бывает скучна. Я должен освободиться от тяжелого груза впечатлений, накопленного годами военной службы. Я назову этот роман «Поединок», потому что это будет поединок мой, поединок с царской армией. Она калечит душу, подавляет все лучшие порывы человека, его ум и волю, унижает человеческое достоинство.

Простить этого нельзя!..

Всеми силами моей души я ненавижу годы моего детства и юности, годы корпуса{33}, юнкерского училища{34} и службы в полку. Обо всем, что я испытал и видел, я должен написать. И своим романом я вызову на поединок царскую армию. Конечно, единственный ответ, какого удостоится мой вызов, будет запрещение «Поединка», он, наверно, никогда не выйдет в свет.

А все-таки я напишу его.

Александр Иванович встал и молча начал ходить по комнате.

— Как тебе кажется, Машенька? — наконец спросил он. — Это будет крепко закручено… Ты не боишься за меня?.. А теперь я прочту тебе небольшую главу, — может быть, она войдет в «Поединок».

Это была глава, в которой ефрейтор Верещака собрал «молодых» и «репетил» с ними словесность[10].

«— Архипов!.. Кого мы называем унутренними врагами?..