Юлла Островская - Духи и сигареты

• Название: Духи и сигареты
• Автор: Юлла Островская
• Издательство: Гелеос
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-8189-1387-2

Она была женщиной-загадкой. Она казалась недосягаемой мечтой. Неуловимый и вездесущий аромат ее духов, оттененный запахом французского табака, кружил головы, сводил с ума. Ее звали Жанной.

Он был молод и очень красив. Он терпеть не мог однообразную, скучную жизнь и стал моделью и актером. Он изменил свое имя, превратившись в Алесандра Райшера.

Однажды они встретятся. И начнется роман. Хотя никто не понимал, что нашел юный Алесандр в этой тридцатипятилетней женщине, которая не пользуется косметикой, говорит на десяти языках и назначает свидания первому встречному.

Когда речь идет о страсти, никакие инструкции не помогают, законы не работают, правил не существует, советы бесполезны… Любящему все равно: знаменит ты или безвестен, есть ли в твоем имени буква «р», сколько часов или минут ты тратишь на сборы по утрам. Ему даже безразлично, какого ты пола и на каком языке ты говоришь…

«Те lo gusta. Eres muy lindo, Alesandro. Adiós».

---

— Но неужели нельзя пойти на взаимные уступки, что-то принять?

— Можно. Так обычно и происходит. Но даже этими уступками ты все равно кормишь тот образ, который у тебя уже создан. А образ не резиновый. И бывает, получается так, что перед тобой предстает совсем уже другой человек. Не тот, с кем ты когда-то познакомился. Ты знакомился с Васей, а он стал Василием Ивановичем или Васенькой. А ты не знакомился с Василием Ивановичем и Васенькой. Ты впускал в свою жизнь Васю. Он был тебе интересен, его образ ты знаешь. И теперь надо либо признать, что Васи больше нет, либо знакомиться с Василием Ивановичем или с Васенькой. А это другие, пока чужие люди.

— Но если все настолько нелогично, как тогда жить? Или пользоваться этой схемой.

— Напротив, все слишком логично для того, чтобы мы могли пользоваться этой схемой.

Они помолчали.

— Можно пожать твою руку? — спросил Алесандр. — И спасибо тебе, Саш.

— За что?

— Ну, значит, есть за что.

Не хотелось, и не нужно было спрашивать и говорить о том, о чем говорят обычно люди, которые давно не виделись или которые уже подводят разговор к концу. Можно было общаться без формул. И можно было помолчать вместе.

— Когда мы увидимся в следующий раз?

— Давай сделаем так. Когда ты захочешь встретиться — ты позвонишь мне. Когда я захочу встретиться — я позвоню тебе.

— Логично, — кивнул Алесандр.

Очевидно, графа «Друзья» не останется пустой.

Алесандр возвращался домой ближе к рассвету. Давно не ходил он этой дорогой. Через Литейный мост — его скоро сведут, подождет, — до сфинксов и дальше — на Средний.

Рассветный город. Нет — предрассветный. Сколько таких городов он видел. Сколько раз он видел этот предрассветный город!

Алесандр шел медленно, любуясь своим городом. Потом на набережной ждал сведения моста.

Он обожал это время суток. Предрассветный город, когда теперь уже точно все закончилось и еще ничего не началось.

Сколько он видел таких рассветных городов.

С их мокрыми от ночных дождей мостовыми, с их росами на травах, холодными небесами.

Он знал эти рассветные города, может быть, как никто другой.

Рассветы, когда теперь уже точно все закончилось.

Малый промежуток времени между этим «все закончилось» и тем, что начнется сейчас.

Последние минуты сна. Или первые. Сумерки отступающей ночи и начинающегося дня.

Сколько же раз шел он по предрассветному городу.

Пьяный, трезвый, счастливый, грустный, один, с кем-то, домой, к метро, из клуба, от кого-то, со съемок…

Вот теперь уже точно все закончилось. Не накануне вечером и даже не в последние минуты ушедших суток, а именно теперь, в минуты близящегося рассвета. Осталось чуточку-чуточку и начнется все по-новому или заново.

Но сейчас тихо и ничего нет, даже времени нет, оно еще не проснулось.

Пустота. Чистый лист. Все ненужное и лишнее стерто, все расставлено на свои места. Все. Все оказалось так просто.

Мокрые мостовые, туман. Один на один с городом. Нет людей, нет звуков. Есть только город. Нет машин, все закрыто. Есть пустота. Она пришла на несколько минут, а может даже секунд. Но она есть. Сейчас начнется новый день, с его людскими шагами, голосами. Откроется метро. В Петербурге все начинается с первым мостом. Вот сейчас. Все.

Но как, черт возьми, любил он это не обозначенное нигде, никем и никогда время между растворяющимися сумерками ночи и рассветом.

На Петроградской стороне он проходил мимо автобусной остановки. Там сидела женщина. Ждала первый автобус? А еще на остановке висела реклама фильма: лицо Алесандра крупным планом, еще несколько артистов, надпись… Женщина догнала молодого человека и спросила, не он ли, случайно, изображен на плакате. Узнав, что он, попросила автограф.

Сколько раз он видел эти рассветные города. Когда теперь уже точно — все закончилось.

II

Летом в прокат вышел фильм. Алесандр получил несколько премий, начались съемки по его сценарию с ним же в одной из главных ролей. Осенью он дописал и продал еще один сценарий, снова получил премию. Потом он поработал ведущим модного и скоротечного ток-шоу. Пришлось наконец купить машину. Зимой он принял участие в нескольких новогодних телемюзиклах, отыграл спектакль в театре, женился. Весной написал еще один сценарий, развелся. Летом не покидал съемочную площадку, исполняя обязанности второго режиссера полнометражного фильма по произведению классической литературы и параллельно снимаясь в нашумевшей мыльной опере…

* * *

Жанна пришла в августе.

Пришла к Кристине. В небольшую квартиру на Васильевском острове. Она курила, сидя у подоконника, глядя в окно. Она сказала, что мужчины коварны, что им нельзя верить, что они глупы, бездарны и эгоистичны.

— Он меня разгадал, — сказала она, открывая вторую пачку сигарет. — А когда разгадал, ему уже ненужно и неинтересно. Мужчины всегда любят до тех пор, пока чего-то не знают, покуда есть тайна. Потом ты оказываешься им не нужна.

Она сказала, что мужчины — это материал, из которого можно сделать то, что ты хочешь, но когда этот материал начинает сопротивляться, его надо просто выбросить. Правда, некоторый материал — как глина. Его мало выбросить: надо сначала долго соскребать с рук, а потом отмываться.

Кристина ответила, что ничего не поняла из слов Жанны и что все это не имеет значения.

А Жанна смотрела на Кристину и улыбалась. А потом она сказала «спасибо» и коснулась ее губ.

Жанна сказала, что они уедут в Гвадалахару, вдвоем — только она и она.

А Вита сказала, что у Жанны кризис среднего возраста, и, когда он пройдет, та бросит Кристину.

Кристина ответила: главное — что Жанна теперь здесь и что наконец-то они вместе.

И она уехала с Жанной.

Какое же это было счастье — спустя столько времени проехать в метро! Выйти в душный августовский вечер. Небритым, загорелым, в шлепках, драных джинсах, майке с глубоким вырезом. Пройти по широкому проспекту (справа — парк аттракционов, слева — гостиница). Пройти до самого конца. Остановиться только у озера, где плавают белые лебеди. Большие и совершенно белые лебеди.

Алесандр присел на корточки, сорвал немного травы и протянул птицам. Один из лебедей подплыл и схватил угощение упругим, твердым плоским клювом. Смешным было это его прикосновение к руке.

Алесандр знал, что стадиона нет, нет яхты на берегу, а маяк сейчас зажгут. Или уже есть стадион? Уже построили? Не важно, пусть его не будет. Пока. Сегодня.

Алесандр прошел к ресторану, сел за деревянный столик под соломенным навесом, среди огоньков, фонариков. Заказал бутылку шампанского, попросив не открывать, и любое фирменное блюдо, на выбор официанта. Не торопясь, он съел это блюдо, расплатился, взял шампанское и медленно пошел на пляж.

Было темно. Только огоньки ресторана где-то далеко, огни домов на том берегу да красный свет маяка. Дул легкий ветерок с моря.

Алесандр прошел по побережью, сел на бревно. Чуть слышно ударялись о берег слабые волны.

Он бесшумно открыл шампанское, бросил обертку и пробку. Все равно это побережье — одна большая помойка. Подошел ближе к воде, соскоблил все, абсолютно все обертки с бутылки.

Он сидел на побережье и смотрел вдаль, на море, на другой берег. Сделал глоток шампанского. На воду села чайка, подплыла к самому берегу, что-то поискала в темноте и с криком взмыла над морем. Вдали проплыл корабль. Гасли огни в окнах домов, в окнах большого города.

Алесандр пил шампанское медленными, редкими, маленькими глотками и неподвижно смотрел вдаль. Один на один с самим собой. Это побережье такое же, как и всегда: здесь нет ничего, только ты один. Прошло время, Алесандр стал звездой. Он многое сделал, многого не сделал, куда-то спешил, опаздывал, успевал, чего-то хотел… А здесь все было так, как и всегда.

Алесандр сделал еще один глоток шампанского, положил бутылку на землю.

Он плакал.

Мужчины не плачут? — Плевать. Как давно он этого не делал. Когда в последний раз? Даже и не помнит. В кадре, на съемочной площадке — не то, не то, не то.

Он плакал навзрыд, не вытирая слез, с шумом глотая воздух.

Пусть останется только этот город, только один город, без людей, без телефонов, только он и этот город.

Город, где он никогда не был и не станет гостем. Его город. От центра до окраин. Его.

А гостиницу на Крестовском давно отстроили. Отель-призрак впускал новых и новых гостей. Сколько было отелей в его жизни? В столицах и маленьких городках, в России и за рубежом, пятизвездочных и убогих, мини и огромных, красивых и безобразных, пустых и переполненных. Везде одинаковые номера — холодные; с телевизором и без; с телефоном; с одной кроватью и с двумя, и с тремя; с синими шторами и с красными, с одними только белыми занавесками; с запахом дезинфекции и печенья; со стеклянными графинами на столиках и с пластмассовыми расческами в ванных; на первом этаже и на последнем; с горничными и без; с завтраками в постель и отсутствием горячей воды в кранах. Пустых и переполненных. Сколько было отелей — и всегда чужих. Всегда. Правильно говорят по-английски: «to stay at the hotel», не «to live» — не «жить в отеле», а «остановиться в отеле».