Виктор Фрадкин - Дело Кольцова

• Название: Дело Кольцова
• Автор: Виктор Фрадкин
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002
• ISBN: 5-264-00681-4

Документальное повествование о последних четырнадцати месяцах жизни расстрелянного по приговору «тройки» писателя — публициста, «журналиста номер один» той поры, организатора журнала «Огонек», автора книги «Испанский дневник» М. Кольцова представляет уникальные материалы: «навечно засекреченное» дело № 21 620 — протоколы допросов М. Кольцова и его гражданской жены; переписку с А. Луначарским, М. Горьким. И. Эренбургом, А. Фадеевым; воспоминания Э. Хемингуэя, брата писателя — публициста художника Б. Ефимова и многих других известных людей. Публикуемые впервые документы воссоздают страшную картину эпохи Большого Террора.

---

Возможности печатания книг немецких авторов-эмигрантов чрезвычайно сужены. Левобуржуазных и коммунистических газет и журналов, которые могут помещать худ. произведения, очень мало.

Таким образом, большинству писателей-эмигрантов невозможно зарабатывать газетным и журнальным трудом. Рассчитывать же на выпуск книг еще труднее; редким одиночкам это удается.

В тяжелом положении многие писатели, хорошо известные советскому читателю.

Инициатива, проявленная немецкими писателями, живущими здесь и поставившими вопрос о помощи своим собратьям, живущим во Франции и Чехо-Словакии, должна найти отклик среди советских писателей.

Во Франции в помощи нуждаются 114 немецких писателей, в Чехо-Словакии несколько десятков.

Иностранная Комиссия Союза Советских Писателей СССР с одобрения Секретариата Союза взяла на себя задачу организовать помощь немецким товарищам. Живущие в СССР немецкие писатели ей в этом деле помогают.

Принята форма помощи в виде отправки продовольственных посылок из СССР от имени отдельных советских крупных писателей на имя немецких писателей в Прагу и Париж.

Одна такая посылка с хорошо подобранным ассортиментом, в прекрасной упаковке, стоит 250 рублей.

Отдельные писатели вносят в Иностранную Комиссию СС Писателей (Кузнецкий мост, 12) ту сумму денег, какую они находят возможной дать.

В пределах этой суммы от имени данного писателя отправляется определенное количество посылок ряду немецких писателей.

Известие о предполагающейся продовольственной помощи из СССР встречено в кругах писательской немецкой эмиграции с большой радостью.

Мы просим Вас дать на прилагаемом листке согласие на Ваше участие в продовольственной помощи писателям-эмигрантам.

Телефон Иностранной Комиссии 4–46–69.

Председатель Инкомиссии ССП СССР Мих. Кольцов

10 марта 1936 г.

Таков диапазон — от приглашения Бернарда Шоу, Ромена Роллана, Герберта Уэллса и Андре Жида до посылок с консервами и колбасой. И всем этим занимается Инкомиссия.

«Посылка из Москвы» — озаглавила «Правда» подборку писем из-за рубежа советским писателям. Среди адресатов Горький, Шагинян, Пастернак, Афиногенов и другие. Анна Зегерс пишет из Парижа Михаилу Кольцову:

…На вашу посылку кинулась стая воронов, вся моя семья. Это была поистине чудесная и трогательная затея — ваша и ваших друзей. И прежде всего — как чисто физическая помощь, которую вы, может быть, сами не оцениваете в полной мере, ведь немало наших писателей доподлинно голодает!..Благодарю вас от всего сердца и приветствую…

Но вернемся к последствиям визита Жида в СССР. Вот отрывок из книги Кольцова:

«Недавно в Мадрид приезжал Пьер Эрбар, секретарь и родственник Андре Жида. Мы встретили его дружелюбно — он сопровождал старика в поездке по Советскому Союзу и разделял с ним его восторги и любовь к коммунизму. Однако Эрбар держался довольно странно. Дня через два из его осторожных и уклончивых разговоров выяснились вещи более чем неожиданные. Оказывается, Андре Жид написал книжку о Советском Союзе, которая существенно, как говорит Эрбар, расходится с теми заявлениями и декларациями, которые автор делал во время поездки. Причин такой внезапной перемены Эрбар не объясняет, вернее — он относит их к чистой психологии: старик, по его выражению, на все реагирует дважды, и вторая его реакция часто противоположна первой; какая из двух реакций настоящая, об этом окружающим предоставляется судить самим. Но внезапная эта перемена очень встревожила Эрбара, который ведает „левизной“ Андре Жида. Он, Эрбар, надумал „перекрыть“ книгу поездкой своего шефа в Испанию и сейчас приехал подготовлять к этому почву. Почва оказалась неподходящей. Испанцы, особенно в Мадриде, открыто заявили, что Андре Жиду, если он в самом деле написал книгу, враждебную Советскому Союзу, лучше сюда не показываться: он будет окружен презрением, бойкотом интеллигенции и народа. Особенно встревожился другой приятель и домочадец Жида, голландец Йеф Ласт, работающий здесь в Интернациональных бригадах. Он прибежал ко мне в отчаянии, восклицая, что Андре Жид опозорит себя навсегда, выступив против Советского Союза, особенно сейчас, в разгар борьбы с фашизмом. Он оставил мне текст телеграммы, которую послал старику:

„Считаю момент абсолютно неподходящим для опубликования твоей книги. Пламенно прошу затормозить издание до разговора в Мадриде. Письмо следует. Йеф Ласт“.

Эрбар срочно вернулся в Париж, с целью „сделать все, чтобы спасти Андре Жида от его безумия“. Сегодня я узнал, что книга все-таки вышла. „Безумия“ в этом я не чувствую, здесь видны совсем другие причины».

Сталин ничем не проявил своего недовольства в отношении Кольцова, бывшего одним из инициаторов визита Жида в СССР. И только почти спустя два года, 13 июля 1937 года, Политбюро постановило: «Уполномочить т. Кольцова написать ответ на книгу А. Жида».

Кольцов понял, что Сталин продолжает считать его ответственным за визит Жида и его «клеветническую» книгу и ему, Кольцову, следует немедленно оправдаться.

Поразмыслив, он решил этот свой ответ написать не в виде отдельной статьи, а включить в продолжение «Испанского дневника».

Но никакие оправдания уже не помогут. В извращенном мозгу Хозяина копится компромат на Кольцова. Ему осталось меньше полутора лет свободы. И…

ГОТОВЯТ НОВЫЙ ПРОЦЕСС

Итак, Кольцов дает показания, в которых фигурирует масса людей. Возникает вопрос, а почему следствие интересуется именно этими людьми, а не другими? Ведь знакомства Кольцова были весьма обширны. Ключом к разгадке является один из листов «Дела». На нем рукой Кольцова в колонку выписаны фамилии именно тех лиц, которыми интересуется следствие. Абсолютно ясно, что этот список продиктован Кольцову следователем и именно о них должна идти речь в показаниях Кольцова.

Одним из главных «персонажей» является Карл Радек, которому следствием отводится роль, если можно так сказать, «крестного отца» Кольцова на «шпионском» поприще.

Карл Радек — был человеком незаурядным, заметным, любопытным, одаренным, одним из самых известных и влиятельных журналистов в СССР того времени. А с другой стороны, Карл Радек — типичный деятель международного авантюрного толка, приверженец космополитизма, воспринимаемого часто как интернационализм. При чтении всевозможных материалов и воспоминаний о Радеке складывается впечатление, что он не верил ни в Бога, ни в черта, ни в Маркса, ни в мировую революцию, ни в светлое коммунистическое будущее. И думаю, что он примкнул к международному революционному движению только потому, что оно давало ему широкий простор для его врожденных качеств искателя острых ситуаций и авантюрных приключений.

Он появляется, скажем, в Баку на съезде народов Востока, где темпераментно призывает к борьбе против английского капитализма. Он приезжает в Берлин, где агитирует против правительства Веймарской республики и, как ни странно, энергично поддерживает нарождающееся национал-социалистическое движение, возглавляемое Гитлером. В Женеве, на конференции по разоружению, он выступает как один из руководителей советской делегации, довольно бесцеремонно оттесняя официального главу Максима Литвинова. Позднее по заданию Сталина он ведет тайные переговоры с вождями гитлеровского Рейха. Еще до того он становится секретарем Исполкома Коминтерна — этого сложнейшего конгломерата десятков коммунистических партий мира. Он в изобилии пишет книги, статьи, выступает с докладами.

Но в свое время Радек совершил крупный просчет: он примкнул к Троцкому в его конфронтации против Сталина. И, будучи мастером острого, меткого слова, каламбура, язвительной шутки, Радек направил стрелы своего остроумия против Сталина. Его остроты ходили из уст в уста. Например, такой анекдот: Сталин спрашивает у Радека: «Как мне избавиться от клопов?» Радек отвечает: «А вы организуйте из них колхоз — они сами разбегутся». Или: «Со Сталиным трудно спорить — я ему цитату, а он мне — „ссылку“». Генерального секретаря партии он именовал не иначе, как Усач, Тифлис, Кобочка. Досталось и Ворошилову, который на каком-то собрании назвал Радека прихвостнем Троцкого. Радек ответил эпиграммой:

Эх, Клим, пустая голова!
Мысли в кучу свалены.
Лучше быть хвостом у Льва,
Чем … у Сталина.

Но скоро Карл Бернгардович почуял, что в борьбе побеждает Сталин, и мгновенно перестроился. На одном из заседаний редколлегии «Известий» Радек в своем выступлении уже уважительно именует Сталина руководителем партии. Это еще не Вождь и Учитель, но уже близко. А вышедшая к пятидесятилетию Сталина книга Радека полна пылких славословий, как, например, «Великий Архитектор социализма» и других не менее красочных. Тем не менее у него уже нет прежнего размаха деятельности и ему приходится довольствоваться скромным положением члена редколлегии и политического обозревателя газеты «Известия».