Георг Борн - Гулливер у арийцев

• Название: Гулливер у арийцев
• Автор: Георг Борн
• Издательство: Salamandra P.V.V.
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 2013

Книга включает лучшие фантастическо-приключенческие повести видного советского дипломата и одаренного писателя Д. Г. Штерна (1900–1937), публиковавшегося под псевдонимом «Георг Борн».

В повести «Гулливер у арийцев» историк XXV в. попадает на остров, населенный одичавшими потомками 800 отборных нацистов, спасшихся некогда из фашистской Германии. Это пещерное общество исповедует «истинно арийские» идеалы…

Герой повести «Единственный и гестапо», отъявленный проходимец, развратник и беспринципный авантюрист, затевает рискованную игру с гестапо. Циничные журналистские махинации, тайные операции и коррупция в среде спецслужб, убийства и похищения политических врагов-эмигрантов разоблачаются здесь чуть ли не с профессиональным знанием дела.

Блестящие антифашистские повести «Георга Борна» десятилетия оставались недоступны читателю. В 1937 г. автор был арестован и расстрелян как… германский шпион. Не помогла и посмертная реабилитация — параллели были слишком очевидны, да и сейчас повести эти звучат достаточно актуально.

Оглавление:

Гулливер у арийцев

Единственный и гестапо

Примечания

Об авторе

---

Я объяснил Угольфу и его друзьям, что, если мы уничтожим власть арийских вождей, на острове все изменится, сюда прилетят другие люди, мои братья, и для всех начнется новая жизнь.

— Когда же мы нападем на вождей? — спросил один из юношей, лица которого, я не видел.

Я ответил, что нужно начать готовиться, дней же через десять-пятнадцать мы сможем выступить. Если, однако, кто-либо проболтается, то все мы погибнем. Необходимо иметь хоть какое-нибудь оружие, так как у вождей имеются мечи и ножи, не говоря уже о том, что младшие вожди сильнее испытуемых. Угольф с огорчением заметил, что у них ничего, кроме палок и камней, нет. В этот момент я вспомнил, что видел в храме много старых тесаков; они, правда, покрыты невероятной ржавчиной, все же при помощи песка и камня их можно было бы очистить.

У меня начал созревать план захвата этого оружия; если бы я вновь попал в храм; я мог бы попытаться найти радиостат, в крайнем случае я сумел бы похитить оттуда тесаки. Я вспомнил, что у меня в кармане сохранилось несколько таблеток снотворного препарата, которым я изредка пользовался. Двух таких таблеток было бы достаточно, чтобы усыпить на некоторое время вождя, охранявшего храм. Я простился с испытуемыми, напомнив им еще раз о необходимости соблюдать строжайшую тайну.

На другой день я с независимым видом отправился в долину смерти, добрался до храма и смело подошел к его двери, протянув вверх руку и сказав «хайль» стоявшему у входа вождю. Он был удивлен моим необычным поведением, однако ответил на мое приветствие: все младшие вожди считали, что Зигфрид по-прежнему мне благоволит. Я сделал несколько комплиментов его росту, мускулатуре и чистоте его арийского происхождения. Младший вождь, сохраняя суровый вид, не мог в то же время скрыть, что он чрезвычайно доволен моими словами.

Поболтав с ним несколько минут, я распростился и отправился в обратный путь. На другой день я условился с Угольфом и одним из его друзей Румом, что перед заходом солнца они спустятся с горы испытуемых и спрячутся вблизи храма.

Когда последние лучи солнца осветили вершины скал, я вновь приблизился к младшему вождю, сидевшему на ступеньках, ведших в храм. В руке у меня была выдолбленная в виде бутылки тыква, наполненная арийским напитком. Я взял ее у Кора, обещав ему за это свою обеденную порцию. Кроме того, я обещал ему взять на себя ответственность в случае, если это преступление раскроется. На всякий случай я растворил в жидкости не две, а три таблетки.

Младший вождь встретил меня довольно благожелательно и вскоре с любопытством спросил, что у меня в тыкве. Я с деланным смущением ответил, что Зигфрид дал мне немного напитка.

— Врешь, — возразил вождь, — это ты украл, давай я попробую.

Вслед за этим он приложил к губам горлышко тыквы, и слышно было, как он жадно глотал жидкость. Выпив все до конца, младший вождь протянул мне тыкву и с издевкой сказал:

— Теперь пей ты.

Я, сделав вид, что огорчен и обижен, отошел от младшего вождя, который послал мне вдогонку несколько насмешливых фраз. Затем он лег и вскоре заснул мертвым сном.

Я тихо свистнул, через несколько мгновений ко мне подбежали Угольф, Рум и еще один юноша, имени которого я не знал. Мы подошли к младшему вождю, я толкнул его ногой, он даже не пошевелился. Откровенно говоря, я испугался, не дал ли я ему смертельной дозы. Однако, некогда было заниматься этим вопросом, и я в сопровождении Угольфа и Рума вошел в храм, третий же испытуемый остался на страже.

Мы не сумели найти факела, а внутри храма было почти темно, лишь один сектор освещался огнем, горевшим на алтаре. В первую очередь мы разыскали на ощупь тесаки, висевшие на стене и лежавшие в нишах. Мы набрали их штук двадцать пять. Угольф и Рум поспешили унести их из храма. Я тем временем стал искать радиостат. В течение получаса я тщательно обыскал большую часть храма, но ничего не нашел. Оставалась еще лишь часть, примыкавшая к алтарю и статуе Вотана.

Не успел я, однако, приблизиться к этому месту, как услышал свист испытуемого, стоявшего на страже. Я выбежал, и он тревожным голосом шепнул мне, что в долине смерти слышны чьи-то шаги. Угольф и Рум уже давно исчезли, и мы с третьим испытуемым поспешили по крутой незнакомой мне дорожке. Перед уходом я успел сильно толкнуть спавшего вождя, он застонал и приподнялся.

Видимо, до Зигфрида дошли сведения о моем ночном приключении, так как он со злобой сказал мне:

— У тебя действительно дурной глаз, ты навел тяжелый сон на одного младшего вождя. Он рассказывает о тебе невероятные вещи; по его словам, у тебя были рога и длинный хвост. Перестань шататься по острову, грязный метис.

Я давно не слышал этого оскорбительного выражения и огрызнулся, Зигфрид замахал на меня посохом и злобно зарычал. Я решил отойти в сторону и не обострять напрасно отношений.

После этого прошло четыре дня, в течение которых Зигфрид со мной не разговаривал, бросая лишь на меня мрачные взгляды. Кроме того, он запретил мне входить в пещеру, заявив:

— Можешь спать на земле, проклятая собака.

Я, опасаясь ночного нападения, спал каждую ночь в другом месте, причем меня невыносимо кусали москиты.

Вернувшись через четыре дня после посещения храма с горы испытуемых, где я виделся с Угольфом, сообщившим мне, что тесаки уже очищены и розданы испытуемым, я подошел к нашей пещере и увидел, что дверь прикрыта.

Днем это обычно никогда не делалось.

Заинтригованный этим, я приложил ухо к двери и сообразил, что в пещере находятся, кроме Зигфрида, еще два-три вождя. Я слышал голоса, но совершенно не разбирал слов. Я осторожно, слегка приоткрыл дверь и сквозь узкую щель услышал голос Зигфрида:

— Его надо убить, иначе он нам доставит много бед. Я его прежде жалел, а теперь он мне надоел.

Тогда чей-то незнакомый мне сиплый голос сказал:

— Зачем медлить? Я его завтра где-нибудь подстерегу, разрублю ему череп и сброшу со скалы.

— Что ж, ты сделаешь угодное богам дело, брат Юлиус, только смотри, не медли.

Я поспешил отойти от пещеры и скрыться в расселине. Минуты через две из пещеры вышли трое вождей. Зигфрид их проводил и вернулся. Я теперь прекрасно понимал, что наступил решительный момент, нельзя было терять ни одной минуты.

Всю ночь я провел без сна, обдумывая план дальнейших действий. С первыми лучами солнца я направился к горе испытуемых. Мне опять очень повезло, так как я сразу нашел Угольфа; мы влезли в нашу пещеру, и я сообщил ему, что этой ночью нужно выступить.

Разработанный мною план сводился к следующему: я останусь в пещере в течение всего дня, вечером спущусь в долину смерти, где меня должны ждать пять испытуемых, из которых, по крайней мере у двух, должны быть тесаки, у остальных же камни. Далее Угольф и пятеро его друзей должны незадолго до захода солнца собрать своих сторонников, раздать тесаки самым смелым и сильным, остальных вооружить камнями и палками, разбить их всех на шесть отрядов из семи-восьми человек каждый. Один отряд под руководством Угольфа должен неожиданно напасть на четырех младших вождей, охраняющих ущелье самцов и самок. Второй отряд должен обрушиться на младших вождей, охраняющих продовольственный склад и там же спящих. Третий отряд — напасть на младших вождей, следящих за рабами. Остальным отрядам необходимо поручить нападение на пещеры, где жили вожди, в первую очередь на пещеру Зигфрида, которого я считал необходимым захватить живым для того, чтобы на всякий случай иметь заложника.

Нападение должно быть произведено обязательно в одно и то же время, чтобы не дать нашим врагам возможности соединиться, так как в противном случае мы потеряли бы наше единственное преимущество — неожиданность нападения. Мы условились, что все отряды должны выступить немедленно после заката солнца. Местом сбора после окончания операции была назначена площадь перед храмом. Основной метод нападения должен был заключаться в том, чтобы застать младших вождей врасплох.

Мне казалось, что Угольф понял все мои указания и не испытывал чувства робости и страха. В то же время, однако, я далеко не был уверен в других испытуемых. Я думал, что в них слишком долго подавлялась воля и воспитывалось чувство беспредельного страха перед младшими вождями; я опасался, что при виде вооруженных мечами вождей моя армия разбежится и попрячется в свои норы. Другого выхода, однако, не было. По существу, мне нечего было терять и нечем было рисковать: я знал, что вожди решили меня убить. Задуманный мною план давал хотя бы некоторые шансы на успех.

В течение всего дня я скрывался в пещере, три раза ко мне прибегал Угольф. Он рассказал, что все идет благополучно, ему и его друзьям удалось подготовить человек пятьдесят испытуемых, самые сильные и смелые уже получили тесаки и спрятали их в укромные места, остальные приготовили острые камни и веревки, сделанные из лиан. Все ждут сигнала Угольфа, только один подросток перетрусил и хотел донести младшему вождю, но его связали и заткнули рот тряпкой. Теперь он лежит спрятанным в пещере. Во время последнего посещения Угольф принес мне тесак, тщательно очищенный от ржавчины, даже рукоятка его была натерта песком.